— Ну, это не помешает, конечно, но веселый нрав мужчины — большое благо для той, которая соединит с ним свою судьбу, — назидательно заметила старуха.

— В таком направлении мои мысли еще не двигались. Свет души моей, — с угрожающей лаской обратилась она к Тимофею, — ты, кажется, говорил, что тебя ждут дела.

— Нет, ты ошибаешься, — широко улыбнулся он. — Дела мои могут подождать.

— Неужели?

— Точно. Ты обещала напоить меня чаем с вареньем. Это раз. И я еще не узнал имени этой очаровательной пожилой дамы. Это два.

— Неужели не узнал? — ужаснулась Кристина, трагически всплеснув руками. — Какое несчастье!

Глядя на них, Анжелика Федоровна уже минуту заливалась тихим старческим смехом.

— Перестаньте сию минуту ссориться! — приказала она, вытирая слезы. — Ну сущие дети! Кристина, налей гостю чаю и достань из шкафа баночку меда. И булку не забудь.

— Жив он будет и без меда, — проворчала Кристина, все же подходя к шкафу.

— Я варенье люблю, — с вожделением напомнил Тимофей снова, — э-э… как вас все-таки зовут, простите?

— Анжелика Федоровна, — качнула седой головой старуха — У вас действительно веселый нрав, молодой человек.

— Благодарю покорно.

Кристина в это время, словно плохая буфетчица, с грохотом поставила перед ним чайник.

— Спасибо, — очаровательно улыбнулся он ей.

— Не за что, — столь же очаровательно ответила она.

Анжелика Федоровна вдруг заметила на холодильнике букет.

— Боже! Какая прелесть! Кристина, сейчас же неси из буфета вазу. Ту, что с красными прожилками. Она устойчивее. Я всегда ставила в нее букеты от поклонников.

— Сегодня Кристина прямо нарасхват, — с мрачным удовлетворением хмыкнула та, выходя из кухни.

— Пейте же чай. Пейте, пейте, — кивнула старуха на чашку — Или, быть может, хотите что-нибудь покрепче?

— Нет, нет, я за рулем.

— Понятно. Могу я спросить, как давно вы знаете Кристину?

— Мгновение и вечность, уважаемая Анжелика Федоровна.

— Поэтично, но туманно. А вы ловкач! — погрозила она пальцем.

— Как вы догадались? — шепнул он.

— Манера ловкача — пустить пыль в глаза, рассеять внимание, вскружить голову. Ничего нового. Только приемы разные. Но мне не хотелось бы, чтобы свою ловкость вы демонстрировали на Кристине. Она не говорила, но я чувствую: в ее жизни было нечто такое, что даже смех не может скрыть. И это всегда с ней. Помните об этом.

— Буду, — кивнул он серьезно в тот самый момент, когда Кристина вернулась с вазой.

— Что он будет, Анжелика Федоровна? Может, он еще и супчика хочет?

— Мы говорили о другом, — уклончиво ответила хозяйка квартиры.

— Я, пожалуй, пойду, — встал Тимофей.

— Одного я тебя ни в коем случае не отпущу, — запротестовала Кристина, отправляясь одеваться. — У меня к тебе масса вопросов.

— Может, ты задашь их мне в следующий раз?

— Следующего раза может и не быть, вот какая штука, понимаешь, — отозвалась она из прихожей. — Поэтому мы уж лучше обсудим все сразу. Чтобы не мучиться.

Тимофей вздохнул и попрощался с Анжеликой Федоровной.

— Рад был с вами познакомиться.

— И мне тоже было приятно, Тимофей. Надеюсь увидеть вас еще раз. Признаться, вы из тех мужчин, которые мне очень нравились в молодости. Вы ведь всегда добиваетесь того, к чему стремитесь, не так ли?

— По мере сил, по мере сил, Анжелика Федоровна.

— Женщинам это импонирует. Но помните о том, о чем мы с вами говорили.

— Постараюсь! — крикнул он уже с порога, подталкиваемый сзади Кристиной.

Старуха, оставшись одна, счастливо улыбнулась.

Какая удивительная, богатая событиями неделя выдалась. И все только потому, что у нее хватило мужества (или безрассудства) открыть дверь совершенно незнакомому человеку. Но эту квартиру следовало проветрить, изгнать из нее дух одиночества, вышвырнуть упорное старческое стремление к привычному безликому течению дней. Особенно это касалось одинокой старухи, много лет терроризируемой собственной домоправительницей. Проклятая корова и не ожидала такого поворота. А вот выкушайте, дорогая Зоя Филипповна! Милости просим! Вероятно, теперь-то вы вспомнили, кто в этом доме главный. И радости вам это открытие явно не прибавило.

Хихикая, старуха поплелась в столовую, к припрятанным фотографиям. Она снова увидит лица дорогих людей и давно забытые места. Она вспомнит себя такой, какой была раньше, — молодой, сильной, красивой и задорной. Больше Зойка не посмеет быть такой наглой!

Напевая себе под нос, Анжелика Федоровна благоговейно, словно ларец е драгоценностями, достала из комода обувную коробку и отправилась в свою комнату. Сердце ее билось сильно и радостно, как в молодости.

* * *

За последние три года у Кристины сложилось довольно полное представление о том, на что способны некоторые мужики, не скованные в своих поступках воспитанием, моралью и одеждой. Так уж получилось, что она приобрела эти знания, хотя с огромным удовольствием променяла бы их на ломаный грошик. Потому как ей хотелось верить, что не все так плохо обстоит с людьми на этом свете. И паренек по имени Тимофей был как раз из числа неплохих людей. Ей так казалось.

Но в том-то и дело, что в данный момент она не хотела иметь никаких дел ни с плохими, ни с хорошими. А Тимофей, судя по всему, действительно заинтересовался ею. Забавный городской мальчик, ни в чем не сомневающийся, способный с легкостью попросить номер телефона у незнакомой девушки, полный живой радости и оптимизма, с блестящими, азартными глазами, в которых отражался задор, здоровое нахальство и обаяние. Да, с этим не поспоришь. Просто бездна самоуверенного обаяния и нахальства, прикрытых чуть поднакопленным жизненным опытом. Наверное, он и в самом деле питает к ней какие-то приятные чувства. Только вот в выборе мальчик ошибся.

Кристина пообещала себе пожалеть его. Она решила вложить в свою жалость к нему всю силу убежденности, в которой нуждались люди, безнадежно заблудшие, которых надо утешить, отвлечь от навязчивых мыслей, а потом безболезненно распрощаться. В жалости имелось противоядие от иссушающего, всепоглощающего, разрушительного равнодушия, которое она начала невольно испытывать к миру. Пусть уж будет жалость, а не что-то иное, о чем она могла бы потом пожалеть, так как страшно не любила обижать хороших людей.

Кристина не задавалась вопросом, почему именно она стала предметом его внимания, — у чудаков, которых всегда хватает в большом городе, свои прихоти. Она не хотела знать, почему ему пришло в голову переодеться клоуном. Не хотела разбираться ни в причинах его поступков, ни в поводах, ни в его характере. Может быть — когда-нибудь. Когда сердце оттает. Когда ночью перестанут душить кошмары…

Она собиралась с мыслями. Этот странный парень по имени Тимофей тоже молчал.

Они шли уже минут пятнадцать, направляясь из переулков к стадиону «Динамо», и теперь брели по улице Кирова, словно два человека, стремящихся в одно и то же место, но с разными целями.

— Ты хотела у меня что-то спросить, — напомнил он ей.

— Тебе показалось, — сказала она, покачав головой. — В самом деле. С некоторых пор я не любопытна.

— Все люди любопытны.

— А я, представь себе, нет.

— Тогда зачем ты пошла за мной?

— Чтобы получить ответ на один вопрос. Единственный.

— Какой? — с задорным любопытством склонил голову Тимофей.

— Ты вообще что делал в том парке?

— Я просто живу поблизости. Увидел в окно, как какой-то подонок терроризирует хорошенькую девушку, и решил вмешаться. В самом деле. Могу даже показать свою квартиру и то самое окно, если не веришь.

Кристина покачала головой и очаровательно улыбнулась:

— Очень грубая уловка, мальчик. Пойми меня правильно. Я благодарна тебе, конечно, за помощь и участие, но… обычно я решаю свои проблемы сама.

— И часто ты сталкиваешься с такими проблемами?

— Я не буду слишком груба, если скажу, что это не твое дело?

— Нет, в самый раз. Это действительно не мое дело. Ты права. Каюсь.

— А еще мне не нравится, когда кто-то разыгрывает бездарную комедию только ради того, чтобы понравиться.

— Это ты о клоуне? А разве он тебе не понравился?

— Нет! Ты поставил меня перед всеми в неловкое положение!

— По-моему, было очень весело. Хотя, если уж говорить о неловком положении, то это ты меня уделала своими стишками.

— И очень этому рада.

— Ладно, не притворяйся! — шутливо одернул ее Тимофей.

— Что? — переспросила она.

— Он тебе все же понравился.

— Ничего подобного!

— Тогда с чего начнешь? — спросил он. В его голосе она угадала еле скрытую ироничность.

— В смысле? — не поняла она.

— Я жду вопросов по поводу того, как я докатился до такой жизни.

— Ах, вот оно что! Тогда повторюсь: мне абсолютно не интересно, кто ты, что ты и чем занимаешься в свободное от клоунады время. Как ты уже понял, у меня и без того проблем выше крыши.

— Это из-за приставалы?

— Не только.

— Что ж, принимаю. Тем более, что, во-первых, невежливо навязывать себя человеку, который не хочет иметь с тобой дел. Во-вторых, банально начинать знакомство с автобиографии. И тоскливо. По крайней мере мне всегда тоскливо рассказывать про себя. Инстинктивно начинаешь себя хвалить.

— Я это заметила, — не сдержала улыбки Кристина. Она всегда относилась с уважением к прямолинейным и самокритичным людям. Так они сразу давали понять окружающим, что прекрасно знают о своих недостатках. Значит, у нее имелся шанс быть услышанной.

— С другой стороны, как сказать человеку, который тебя не знает, что ты прекрасный, честный и умный? Вот и приходится открывать рот и нести о себе невесть что.