В конце концов она отчаялась разобраться в себе и, аккуратно сняв с колен Моню, загрузила посуду в мойку, включила ее и решила идти в свою комнату. Почитает книжку или так посидит, посмотрит в потолок…

Когда она проходила мимо комнаты Володи, заметила, что дверь приоткрыта и внутри горит свет. Лиза, удивившись, заглянула внутрь — и застыла.

Володя лежал на неразобранной кровати в одних трусах лицом вниз — как застреленный. Казалось, он даже не дышит. И Лиза, испугавшись, что это действительно так, осторожно и очень тихо подошла ближе.

Нет, он дышал. Теперь она видела. Но видела она не только это — Лиза, ощущая себя вором, смотрела на обнаженную спину Володи, на ноги, покрытые светлыми волосами, на ягодицы… крепкие, спортивные…

Ее заливало то холодом, то жаром, то стыдом, то удовольствием от увиденного — эмоции сменяли одна другую, дыхание прерывалось, становилось взволнованным.

— Он же так замерзнет… — прошептала Лиза, все-таки отворачиваясь. Сходила за пледом — у Володи целая стопка хранилась в шкафу в коридоре, — принесла, развернула и, накрывая его пледом, не выдержала — дотронулась ладонью до спины.

Кожа была горячей и нежной. Лиза, задохнувшись и ощущая только, как часто-часто колотится сердце, провела рукой ниже, и еще ниже, к пояснице…

Володя вдруг шумно вздохнул, и Лиза остановилась, испугавшись. Проснулся?

Она замерла, ожидая, что он сейчас обернется и увидит ее — но Володя продолжал спать. Лиза облизнула губы — вновь стало невыносимо стыдно, — и, коснувшись его еще раз, наклонилась ниже — на одну секунду, только приблизиться еще, ощутить его запах… Лизе так нравился запах Володиного геля для душа, который она ощущала каждое утро, когда шла умываться после него…

Она вздохнула, чуть улыбнулась… и вдруг ощутила странное и почти непреодолимое желание нырнуть к Володе под плед, а там… будь что будет…

Испугавшись этих мыслей, Лиза молнией отступила назад. Сердце по-прежнему колотилось.

Господи, что это с ней? Надо немедленно уходить отсюда. Еще придумала — в чужую постель залезать. Чтобы Володя, проснувшись, решил, будто она шлюха и все время так делает, поэтому и изнасиловали?

Лиза вытерла заслезившиеся глаза и почти выбежала из комнаты.

На этот раз она долго не могла уснуть — ворочалась, рассуждала, злилась и отчаивалась. Потом все-таки встала, поставила музыку. Стало чуть легче, но Лиза все равно еще с час лежала с открытыми глазами и старалась ни о чем не думать, а вместо мыслей считать овец.

Овцы не представлялись, овцы превращались то в слонов, то в Тутанхамона-кота, то в золотую маску фараона Тутанхамона, то в пирамиды, то в жаркую пустыню, по которой Лиза брела в поисках оазиса…

Она не слышала, как к ней посреди ночи приходил Володя. Поставил ее разрядившийся телефон на подзарядку, вновь включил музыку, поправил одеяло и, не удержавшись, легко погладил Лизу по мягким светлым волосам.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утром Лиза проснулась от дивного запаха жарящихся сырников. Вздохнула глубоко, мечтательно улыбнулась — и, поняв, что сырники жарит не она, вскочила с кровати, как в попу ужаленная.

Ну вот. Проспала. А хотела ведь приготовить завтрак.

И Лиза, забыв про халат с перепугу, помчалась на кухню.

Володя стоял у плиты в шортах и майке и, что-то напевая себе под нос, ловко и споро переворачивал сырники. Обернулся и, увидев Лизу, почему-то удивленно поднял брови.

Через секунду она поняла, почему — она еще никогда не появлялась перед ним в ночнушке и босая. Рубашка была приличная — как длинная футболка, чуть выше колен, темно-синяя с принтом в виде чеширского кота, — но Лиза все равно смутилась. Однако разворачиваться и убегать казалось ей делом еще более позорным, чем краснеть от смущения, и поэтому она, зачем-то дергая пальцами подол, пролепетала:

— Утро… доброе…

— Доброе, — Володя кивнул и все-таки отвернулся — сырники требовали внимания. — Еще какое доброе, потому что я наконец выспался.

— Что же ты меня не разбудил?

— Зачем? Сейчас еще даже девяти нет, и воскресенье ведь, а ты легла намного позже меня наверняка.

— Я бы завтрак приготовила… — вздохнула Лиза, и Володя засмеялся.

— В следующую субботу приготовишь, договорились? Я буду с утра бездельничать и ждать, пока ты меня к столу позовешь.

— Давай, — Лиза радостно кивнула. — Тогда я сейчас в ванную, умываться. Кстати, сегодня должны мои мама, сестра и племянница прийти, но попозже, часов в пять, я думаю.

— Я помню. Что ж, пусть приходят.

Сырники были такие вкусные, что Лиза съела шесть штук, хотя обычно она не могла осилить и двух — все же сытная еда. И погрустнела.

— Ты чего пригорюнилась? — спросил Володя весело — он уминал уже десятый по счету. — Невкусно?

— Вкусно. В том-то и дело.

— М-м-м?

— Я хотела тоже тебе сырники пожарить. Маша говорила, ты любишь. А теперь думаю, что поразить тебя не получится… Мои не такие вкусные, честно.

Володя поперхнулся сырником, и Лиза, подняв грустные глаза от чашки с чаем, поняла, что он смеется.

— А спорим, мне твои сырники понравятся больше, чем свои?

— Да ну, нет.

— А давай поспорим, — Володя хитро-прехитро улыбался, и Лизе было непонятно, почему. — Если я выиграю, то загадаю тебе желание, если ты выиграешь — ты загадаешь.

— Желание? — Лиза почему-то испугалась этого слова. — Какое желание?

Володя перестал улыбаться, чуть прищурился, вздохнул, изучая реакцию Лизы, и спокойно произнес:

— Чтобы ты не боялась, я тебе сразу скажу. Если я выиграю и твои сырники понравятся мне больше своих, ты меня в щеку чмокнешь. Согласна?

Лиза так удивилась, что даже забыла испугаться.

— Не знаю…

— Ладно тебе, Лиз, — он вновь улыбнулся, — не бойся. Вот щека, — ткнул себя в щеку, — а вот ты, — показал на Лизу. — Чмок — и все. Одна секунда. Хочешь, — улыбка стала шире, — можем даже порепетировать.

И тут Лиза все поняла.

— Ну уж нет. И вообще — кто тебе мешает сказать, что мои сырники лучше?

— Совесть? — предположил Володя со смешком, и Лиза сделала вид, что надулась. — Ну не обижайся, Лиз, я же шучу. Не расстраивайся, я уверен — мне понравится все, что ты приготовишь. И кстати… не хочешь что-нибудь сделать к приходу родственников? А то к чаю ничего нет. Или в магазин сходим?

— Точно, — Лиза так обрадовалась, что даже чуть подпрыгнула. — Испеку сегодня свой фирменный апельсиновый кекс. Вот это тебе наверняка понравится.

— Не сомневаюсь, — сказал Володя, глядя на нее с такой ласковой улыбкой, что Лиза вновь покраснела и опустила глаза.

А чуть позже разгорелся настоящий скандал — потому что Володя, нехороший человек, начал доставать пылесос, и Лиза сразу предложила пропылесосить. Ну должна же она сделать хоть что-то полезное.

Однако Володя отказался, расстроив ее этим до глубины души.

— Нельзя же так, — воскликнула Лиза, неожиданно самой для себя начав плакать. — Живу здесь бесплатно, ничего не делаю, и сплошные неудобства от меня. Ну дай я хоть уберусь.

Он мрачно посмотрел на ее красное лицо, мокрое от слез, и, вздохнув, покачал головой.

— Лиза, ты делаешь достаточно. Квартира моя, а ты не уборщица и не прислуга. Я сам справлюсь.

— Но мне хочется тебе помочь хоть чем-то. Ты же, — она всхлипнула и заплакала сильнее, — мне помогаешь…

— Лиза, — Володя сделал шаг вперед, к ней, но сразу остановился, и на скулах его заиграли желваки, — прошу, перестань плакать. Не мучай меня. Я даже обнять тебя не могу.

— П-п-почему? — она шмыгнула носом, и замерла, когда Володя ответил:

— Потому что ты меня боишься.

— Н-н-нет, — Лиза покачала головой, — нет, ты что. Не боюсь.

Он улыбнулся, глядя на нее со спокойной серьезностью, и ничего не сказал.

— Правда, — продолжила она горячо, — честно. Не боюсь. Я… его боюсь. Тебя — нет.

— Я с ним одного пола.

— Ну и что.

— Это важно, Лиза. Умом ты, конечно, понимаешь, что мы разные люди, но кроме сознательного есть еще бессознательное.

— Я тебя никак не боюсь, — возразила она упрямо, и даже перестала плакать. — Ни сознательно, ни бессознательно.

Он покачал головой — и вдруг пошел вперед. Один шаг, два, три… Теперь он стоял вплотную к Лизе, и она замерла от неожиданности и растерянности, не зная, что делать.

— Ну как? — спросил Володя, вглядываясь в ее лицо, и его дыхание впервые коснулось волос Лизы. — Не страшно?

Было страшно. Очень. Но она не понимала, отчего…

— Нет, — соврала Лиза, и голос дрогнул.

— А так? — Володя положил руку ей на талию — и страх схлынул целиком и полностью, оставив после себя что-то… странное…

Лиза перестала дышать. Ей казалось, сейчас она вздохнет — и ладонь Володи исчезнет. А ей было так приятно. Такие теплые и нежные пальцы. Жаль, что совсем не двигаются, просто лежат на месте.

— Н-н-нет, — с трудом проговорила Лиза. — Все хорошо.

— Врушка ты, — Володя, улыбаясь, покачал головой. — Сначала побледнела, как мел, теперь вся красная. Но хоть плакать перестала. — Он убрал руку и сделал шаг назад. — Сегодня я уберусь сам, а ты — в четверг, хорошо? Я обычно два раза в неделю пылесос достаю, в этот четверг только вот профилонил. — Лиза вспыхнула, вспомнив, что как раз в четверг Володя вытащил ее из щели между гаражами после встречи с Денисом. — Договорились?

— Да-да, конечно…

— А сейчас займись кексом, Лиз. Тем более, что все ингредиенты есть, апельсины я на днях покупал. И не плачь больше. Готовить надо с хорошим настроением.

Хорошее настроение вскоре появилось — готовить Лиза всегда любила, и замешивание теста для кекса доставило ей удовольствие, а следом за этим удовольствием появилось и настроение, и предвкушение перед визитом родных. Одна давно их не видела, соскучилась. Особенно по Маришке.