Взгляд Володи наполнился хитростью.

— Ты что, я кристально честный человек. Посмотри внимательно на меня, — он развел руками и улыбнулся, — по мне же видно, какой я честный, порядочный и хороший. Как я мог поддаваться? Не-е-ет. Это ты меня сделала. Будешь мороженое?

— Буду, — она кивнула, не переставая смеяться.

Чуть позже они поездили по парку еще, но уже без соревнований, и Лиза увидела небольшую лодочную станцию возле пруда — там можно было взять напрокат лодку или катамаран.

— На следующих выходных поплаваем? — предложил Володя, заметив ее интерес, и Лиза кивнула с воодушевлением.

Уснула она вечером очень быстро, даже толком не успела послушать музыку — только голова коснулась подушки, как Лиза провалилась в сон.

В этом сне она продолжала кататься по парку вместе с Володей. Шел грибной дождь — тот самый, который бывает одновременно с ярким солнцем и голубым небом, — и над прудом вставала разноцветная радуга, наполняя ее сердце любовью и надеждой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Три недели пролетели очень быстро, и Лизе к концу третьей стало казаться, будто она всегда жила здесь, с Володей. Ей было с ним хорошо и спокойно, и страшно представить, что когда-нибудь придется съехать. Думать об этом не хотелось, но иногда все же думалось.

На следующий день после того, как они катались на велосипедах, у Лизы начались месячные, и она окончательно успокоилась — никакой незапланированной беременности нет и не будет.

Володя, как и обещал, встречал Лизу после работы, и они вместе ехали домой. Ужинали, смотрели какой-нибудь веселый фильм или гуляли в парке, а потом он неизменно ставил Лизе музыку и уходил к себе.

Примерно через неделю он осторожно завел с ней разговор насчет посещения психолога, и Лиза, поначалу вспыхнув от смущения, потом все же собралась с мыслями и объяснила, что не хочет обсуждать случившееся ни с кем, даже с психологом. "Возможно, это неправильно, — бормотала она, не поднимая глаз от кухонного стола, — даже скорее всего, неправильно. Но я не могу и не хочу. Я сама постараюсь справиться". Она подняла голову и обнаружила, что Володя смотрит на нее, ласково улыбаясь, и вновь смутилась, когда он ответил: "Уверен, у тебя все получится".

Плохое настроение действительно посещало ее все реже и реже, а если и посещало, то чаще относилось не к Денису, а именно к Володе. Иногда Лиза унывала от мыслей о том, что он всего лишь жалеет ее — и основанная на жалости дружба развалится очень быстро, как только она уедет из его квартиры. Ощущать себя просто благотворительным проектом для Володи Лизе не нравилось. Но и говорить с ним на эту тему она не могла — еще не хватало упрекать его в хорошем отношении к ней.

Еще Лиза боялась реакции Кати — Володя до сих пор ничего не рассказал своей девушке о неожиданной соседке, и Лизе, когда она представляла, как Катя будет возмущаться, становилось не по себе. А уж возмущаться она наверняка будет — да кто бы на ее месте не возмущался? Лиза сама стала бы ревновать, и точно приехала бы — неважно, из Таиланда или с Марса — приехала бы, — проверить, что там за особа живет с ее молодым человеком.

В общем, далеко не все было радужно, но Лиза старалась не грузиться и не думать об этом. Просто жила дальше.

А ближе к четвертым по счету ее выходным вместе с Володей он сказал:

— Ну что, вчера я про тебя поведал Кате.

Лиза похолодела.

— И… как?

— Весело, — он усмехнулся. — Поначалу я думал, оглохну. Пришлось даже звук на ноуте уменьшить. В общем, приедет через неделю смотреть на тебя и ревновать уже на месте.

— Эм, — Лиза сглотнула, — может, мне переехать?

— Зачем? Перестань, Катя скоро успокоится. В конце концов, я же не женился без ее ведома, а на квартирантку я имею полное право, это моя квартира.

— Это понятно, но…

— Забудь, — Володя махнул рукой. — Я просто хотел предупредить, что Катя, скорее всего, приедет в следующую пятницу. Подготовься морально. Но главное — не эмоционируй, ты тут на законных основаниях и вообще ни в чем не виновата. Держи мордочку кирпичом и хвост пистолетом.

Лиза помялась, но все же сказала:

— Я бы не хотела, чтобы ты из-за меня с ней поссорился…

Володя усмехнулся и покачал головой.

— Лиз, я могу поссориться с Катей не из-за тебя, а только из-за нее самой. Если будет слишком сильно дурить — точно тут надолго не задержится. Мне, знаешь ли, совершенно не нравится, когда меня подозревают черт знает в чем. Любовь должна быть основана на уважении и доверии. А когда твоя девушка всерьез уверена в том, что ты можешь ей изменить… Да нафиг такая девушка нужна? У Кати это пока не всерьез, а так, эмоции. Посмотрим, что дальше.

А на следующий день Лизу на работе огорошили известием, что со следующей недели ожидаются проливные дожди и сильное похолодание, и она, подумав, поняла — вновь нужно идти к маме и сестре за вещами. Вообще уже давно было пора, но Лиза все откладывала, перебиваясь в том, что принесла ей в прошлый раз Маша. Однако с таким похолоданием и дождями… Надо и куртку потеплее взять, и кроссовки, и сапоги резиновые для прогулок в парке, и джинсы поплотнее. Но вновь заморачивать Машу Лизе не хотелось. Она и так для нее уже очень много сделала.

А вечером Володя заговорил об этом сам.

— Я слышал, со следующей недели похолодание до десяти градусов, сильный ветер и дожди, — сказал он во время ужина — своих любимых макарон с куриными ежиками в соусе, которые приготовила Лиза. — У тебя одежда-то есть на такую адскую погодку для июля месяца?

Она покачала головой.

— Нет. Надо бы сходить в выходные…

— Вместе сходим.

Несколько секунд Лиза удивленно молчала, а потом протянула:

— Да я сама…

— У тебя только коленки разбитые недавно прошли, — хмыкнул Володя. — Нет уж, никаких сама. Я с тобой схожу, заодно и возьмем побольше. Побуду вьючным животным.

Лизе, с одной стороны, было ужасно неловко, а с другой — она испытывала в ту секунду какое-то совершенно дикое облегчение.

С Володей ей будет не так страшно.

Нет. С Володей ей будет вообще не страшно.

— Спасибо…

В субботу они отправились на прежнее место жительства Лизы сразу после завтрака.

Она была очень напряжена, но Володя всю дорогу рассказывал ей разные истории "из жизни врачей", и к тому моменту, когда они подошли к цели, Лиза уже улыбалась. Невозможно было не улыбаться.

— У нас почти вся еда в отделении под запретом — все же хирургия, пациентам только кашу на воде и можно есть, а родственники им апельсины с колбасой таскают. Типа витаминчики. Лежал у нас в позапрошлом месяце мужик, у него всякую сырокопченую колбасу изымали раз десять, а жена все таскала. Говоришь — нельзя, а она "Так не магазинное же, свое, из деревни". Все равно, говоришь, нельзя, а она только глазами хлопает — как, мол, так? В общем, выписали его. Проходит время, и вдруг в палате появляется страшная вонь — словно крыса сдохла. Больные по потолку бегают, врачи недоумевают — что это за ерунда такая? Все осмотрели и нашли за батареей кусок запеченного мяса в фольге. Заначка типа. Видимо, забыл вытащить, когда выписывался, а оно протухло и завоняло. Проходит неделя — и вдруг этого кадра опять привозят с коликами. Вот не зря говорят, что в больнице ничего нельзя оставлять, иначе вернешься. Его на то же место положили, так он сразу за батарею заглянул, а медсестра ему: "Нету вашей заначки, мы все съели, спасибо, было очень вкусно". Он надулся и в тот же день к заведующему с жалобой пошел, что медперсонал у него жрет еду пациентов.

Лиза хохотала до икоты.

— И… что?

— Ну у зава нашего стаж тридцать с лишним лет, он и не такое видел. Сказал — пишите, говорит, все, как есть, а я накажу виновников. И продиктовал ему: "Я, нижеподписавшийся, спрятал за батареей запеченное мясо домашнего изготовления. При выписке оно было мною оставлено. При повторном поступлении мясо за батареей не обнаружено. Прошу разобраться в ситуации и наказать виновников в предполагаемой краже мяса". В общем, через неделю этого кадра выписывали и выдали ему вместе с выпиской справку от зава: "У мяса закончился срок годности, и в связи с характерным запахом оно было утилизировано санитарной службой больницы". Мужик попыхтел, но ушел. Мы после его ухода, конечно, все батареи обшарили, но ничего не нашли. Видимо, на этот раз он все забрал с собой.

Мама, Вера и Маришка встретили их с Володей тремя широченными улыбками. Особенно широкой эта улыбка была у племянницы — в прошлые выходные, когда родные вновь приходили в гости, Маришка еще сильнее сдружилась с Володей и вообще теперь мечтала быть как он, врачом. Впечатлил ее собранный скелет.

На этот раз уже мама с Верой приготовили вкусняшек — и салат, и лаваш навертели с начинкой, и буженину домашнюю, и рулетики из баклажанов с чесноком и орехами сделали, и даже медовик испекли.

— Ну вот, Лиза, — сказал Володя, смеясь, когда его усаживали за стол, — а ты переживала, что я буду страдать от работы вьючным животным. Да за такое можно родину продать.

— Ой, да ладно, — Анна Ивановна отмахнулась, но чуть покраснела от удовольствия. — Ерунда.

— Совсем не ерунда. Как в Новый год или на день рождения.

— Кстати, о дне рождения, — Вера хитро покосилась на сестру. — У Лизки скоро. Через две недели, в пятницу.

— Ого, — Володя удивился. — Что же ты мне не сказала.

Лиза, покраснев, словно вареный рак, укоризненно посмотрела на Веру.

— Да я не собираюсь праздновать…

— Ну ты не собираешься, а я собираюсь, — фыркнул Володя. — Я люблю покушать, а тут такой повод. Практически святой. Ты же меня покормишь, правда?

Мама и Вера хохотали, да и Лиза не удержалась от улыбки.

— Если тебя не покормить, ты меня съешь.