Анна Шнайдер - Осколки неба

— Володя? Так это же…

— Угу. Брат мой старший. Давай, умывайся, а я пока позвоню.

***

— Алло.

— Привет, Володь. У меня к тебе дело.

— Так. Какое?

— Я к тебе сейчас привезу коллегу… подругу мою… В общем, будешь сдавать ей одну из комнат, скажем, за десятку в месяц.

Молчание.

— Маш… ты хорошо себя чувствуешь?

— Если честно, не особо. Короче, мне сейчас некогда… Давай начистоту. Помнишь, сколько я потратила своего драгоценного времени на перевод этой гребаной огромной медицинской статьи с китайского для твоего диссера?

— Маш…

— Я уже двадцать пять лет "Маш". Ты мне что тогда сказал? Я твой вечный должник. Вот. Отрабатывай.

— Ну, знаешь, это как-то слишком.

— Володя. Пожалуйста.

— Маш…

— Очень надо, честно. Ей некуда идти. Спаси девушку.

— Думаешь, из меня получится хороший спаситель девушек?

— Отличный. Первоклассный. Только ты… аккуратнее с ней. Ее очень обидели. Очень-очень…

— Что-то мне не нравится вот это "очень-очень". И на какой срок твоей коллеге нужно жилье?

— Я не знаю. И пока сложно сказать. Ну… хотя бы на три месяца.

— Зашибись…

— Володя.

— Ладно, Маш. Привози. В конце концов, с этой статьей ты меня тогда действительно спасла…

— Вот именно.

— Да и квартира большая, как-нибудь переживу. Симпатичная девочка хоть?

— А вот об этом даже не думай. Табу.

— Да больно надо…

***

Когда Маша вновь вошла в туалет, Лиза уже успела умыться и почти успокоилась. Лицо, правда, все равно было красным, как вареный рак, и белки глаз от него не слишком отличались.

— Маш… я тут подумала… Не нужно этого… Твой брат не сдает ведь никому, да? Ты это сейчас придумала.

— Чего это я придумала? — возмутилась коллега, но глаза отвела. — И вообще, не вали с больной головы на здоровую. Вот ты, например. Почему в полицию не пошла?

— Ты что… — Лиза вздохнула. — Я же Дениса с детства знаю, и маму его. Я им зла не желаю. Особенно Ольге Николаевне. Она же со мной языками занималась…

— Ты — понятное дело, не желаешь. А этот Дениска тебе вот пожелал. Простила, что ли?

— Как такое можно простить? — Лиза покачала головой. — Нет. Но толку от этой полиции? Я не хочу, чтобы его сажали, деньги мне не нужны и…

— А чтоб неповадно было.

— Да как ты не понимаешь, — заорала Лиза, вновь сорвавшись в истерику. — Я НЕ ХОЧУ ОБ ЭТОМ РАЗГОВАРИВАТЬ. Я ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕ ХОЧУ. Я ВИДЕТЬ ЕГО НЕ ХОЧУ.

— Тихо, тихо… — Маша прижала зарыдавшую Лизу к себе и виновато пробормотала: — Прости, я дура, не подумала…

— Там же… — шептала Лиза, заливая слезами Машино плечо. — Надо… рассказывать… показывать… встречаться… с ним… как это? Как я буду? Ты… с ума?.. Да ты что…

— Да дура я, дура.

— Я забыть хочу… и жить дальше… понимаешь?

— А вот это отлично, Лизок. — Маша кашлянула и дрожащим голосом продолжила: — Надо тебе опять умыться, наверное. И поедем. Володя ждет.

— Может…

— Нет, Лиз. — Голос коллеги вновь затвердел. — Нельзя тебе туда возвращаться. По крайней мере сейчас. Потом либо другое жилье найдешь, либо… разберешься, в общем. А пока — к брату. Не бойся его, он хороший. И кстати, — Маша улыбнулась и, заглянув Лизе в глаза, продолжила: — Он хирург. Так что… может отрезать этому Денису что-нибудь лишнее. Или наоборот, пришить. Совесть, например.

Лиза промолчала. Ей действительно очень не хотелось больше об этом разговаривать. И плакать тоже не хотелось.

И к Машиному брату не хотелось. Нет, она верила, что он хороший, но… мужчина же.

А все мужики — козлы, как говорит Вера.

Квартира Машиного брата была всего в получасе езды от их работы — удобно. И дом Лизе понравился, и двор, и большой парк рядом. Там даже был пруд и велосипедные дорожки — Лиза любила и воду, и кататься на велосипеде.

— Ты это, — Маша неуверенно покосилась на нее, но продолжила: — Сходи к врачу. Как я понимаю, он…

— Угу. Завтра схожу к платному, чтобы быстрее.

— А у тебя какой день цикла?

— Двадцать шестой.

Маша громко вздохнула.

— Тогда маловероятно. Не хватало еще…

— Из меня очень много крови вылилось. — Лиза поморщилась. — Прям очень. Я не врач, конечно, но мне кажется…

— Беременность — дело такое. Там кажется-не кажется, а что угодно может быть. И кровь, и день цикла — не панацея. Лучше бы таблетки выпить. Давай в аптеку зайдем? Она на первом этаже Володькиного дома как раз располагается.

— Думаешь, не поздно?

— Нет. Самое время.

В аптеке Лиза купила и минеральную воду, и таблетки — и, выйдя на улицу, сразу выпила первую. Посмотрела на Машу — и не удержалась от вымученной улыбки, увидев облегчение на ее лице.

— Одной проблемой меньше, — сказала коллега преувеличенно бодрым голосом. — Ну, поднимаемся?

— Да, — вздохнула Лиза и поежилась. Маша заметила этот жест и повторила:

— Не бойся Володю. Он правда хороший. И врач, и человек. И совершенно не пьющий, даже пиво не пьет. Кефир только. Но на кефире далеко не уедешь.

— Я понимаю, Маш. Не обижайся… это просто…

— Да я знаю, инстинктивно.

— А на сколько он тебя старше?

— На десять лет. Ему тридцать пять.

— Почти как Денису.

— Поверь… у моего брата намного больше мозгов.

Открывший дверь Володя был очень похож на Машу. Тоже светловолосый — впрочем, как и Лиза, — голубоглазый, очень высокий, но не худой, скорее спортивный мужчина с приятной вежливой улыбкой и уставшим взглядом.

— Добрый вечер, — сказал он. — Привет, Маш.

— Ага, — коллега осторожно выдвинула Лизу вперед. — Вот, знакомьтесь. Мой брат Володя Климов — моя коллега и подруга Лиза Ерохина. Живите дружно.

— Не волнуйся, сестренка, я вообще пацифист, — кивнул Володя, разглядывая Лизу. Нет, во взгляде этом не было ничего пошлого, ехидного или насмешливого — он просто смотрел. Но ей все равно было неловко и страшно. — Идемте на кухню, ужинать будем и чай пить.

— О, — Маша даже подпрыгнула. — Ужин. Спасибо, братец, я ужасно хочу есть.

— Я тоже. Ванная там, — он указал на дверь неподалеку. — Мойте руки и приходите.

Поев макарон с котлетами, Лиза расслабилась и почти перестала бояться. А еще ее начало очень сильно клонить в сон — все же бессонная ночь и нервный день давали о себе знать.

— Пожалуй, я пойду, — услышала она тихий голос Маши и вдруг осознала, что уже почти лежит головой на столе. Выпрямилась и, часто-часто заморгав, посмотрела на Володю и его сестру. — Дашь ей что-нибудь для сна? А то у нее только эта одежда.

Кажется, он удивился, но тем не менее промолчал.

— Дам, у меня футболок старых полно, — сказал Володя негромко и, повысив голос, чтобы услышала почти уснувшая Лиза, продолжил: — Лиза, я завтра ухожу на работу в восемь, у меня рабочий день с девяти. Ты во сколько?

Она никак не могла сообразить — мозги уже спали.

— Я думаю, в восемь тридцать будет нормально, — вместо Лизы ответила Маша. — Тут до нашей конторы полчаса всего.

— Хорошо. Тогда я встаю в семь, иду в душ, как выхожу, бужу тебя, сам сажусь завтракать. Ты выходишь — я заканчиваю завтракать, ты садишься.

— Я обычно не завтракаю…

Лицо Володи расплывалось, но Лиза все-таки смогла рассмотреть его скептическую улыбку.

— Боюсь, пока ты живешь у меня, тебе придется завтракать.

— Это почему?

— Он же врач, — ответила Маша таким тоном, будто бы это все объясняло.

Денис проснулся от того, что кто-то настойчиво его тряс. Голова разламывалась, в висках будто барабаны стучали, а во рту вообще целая армия мышей скончалась.

— День. Деня-я-я, — в голосе матери отчетливо слышалась паника. — Деня, проснись.

— Уже, — прохрипел он, разлепляя глаза. Вокруг все расплывалось.

— Слава богу, — Ольга Николаевна вздохнула с облегчением. — Я думала, что… Ты не ранен?

— Что? — он поднял руку и потер слезящиеся глаза. Легче не стало. — Ты о чем, мам? Я просто перебрал вчера сильно.

— Это я по запаху поняла. Но почему покрывало все в крови? Ты лежишь, а под тобой какие-то кровавые пятна. Или это не кровь?

Секунд пять Денис морщился, пытаясь понять, о чем говорит Ольга Николаевна. Потом все же опустил голову, посмотрел на покрывало… и его накрыло. Накрыло до такой степени, что показалось — сердце остановилось. Он даже протрезвел сразу.

Нет. Нет, нет, нет. Это же… не может быть правдой. Это сон, дурной сон. Не мог он… Лизу…

— Где Лиза? — спросил Денис, поднимая голову. Посмотрел на Ольгу Николаевну — а она смотрела на него, и глаза ее постепенно наполнялись пониманием… и страхом.

— День?..

— Мама, — он вскочил, схватился за голову — затошнило. — Черт, где мой мобильник? Где Лиза?

— Я не знаю, — Ольга Николаевна тоже сорвалась на крик. — Не знаю.

Денис, ругаясь, метался по комнате — телефона нигде не было. То ли стащили в той пивнушке, где он вчера бухал после разрыва с Кирой, то ли сам посеял.

— День… Ты… — Голос у матери дрожал, срывался. — Ты…

Она явно не могла спросить то, о чем думала.

— Я был пьян, — ответил Денис глухо. — Я не соображал. Мы с Кирой вчера расстались. Я ее… поймал с поличным, скажем так.

Да уж, выходящий из их — точнее, из ее, — квартиры мужик и полуголая Кира, целующая его на прощание — сомнительное зрелище. Они поругались, поорали друг на друга, а потом Денис пошел и напился.

Возвращаться к Кире было невозможно, и он вернулся сюда.

— При чем тут Лиза? — почти прошептала Ольга Николаевна.