— Ни при чем. — Во рту стало еще противнее, чем было, хотя казалось, что противнее уже некуда. — Она просто… попала под горячую руку. Мам, дай телефон, пожалуйста. Мне нужно ей позвонить. Я боюсь, она может что-нибудь с собой сделать.

Последний раз Денис видел такое выражение лица у матери в тот день, когда ей сказали, что ее муж умер, не приходя в сознание.

— Ты ее изнасиловал? — выдохнула она резко, зло, и глаза блестели от невыплаканных слез.

Денис не смог ответить "да" — просто кивнул. Ольга Николаевна несколько секунд молча смотрела на него, а потом шагнула вперед и изо всех сил ударила по лицу. Так же молча развернулась и вышла из комнаты.

Вернулась она через минуту, почти кинула в него свой телефон и вновь вышла. Причем не только из комнаты, но и из квартиры тоже.

Денис начал звонить Лизе — раз, другой, третий… Она не брала трубку. Тогда он написал ей в вацап. Но практически сразу заметил, что в приложении перестало отображаться время Лизиного последнего посещения — значит, она добавила номер Ольги Николаевны в черный список. Наверняка и его номер тоже.

Хоть бы она ничего с собой не сделала…

Ольга Николаевна тем временем, захватив из дома записную книжку с номерами телефонов — она по старой советской привычке до сих пор записывала все номера вручную, не доверяя технике, — бегала по двору, просила мобильники у местных мамочек с колясками и набирала номер Лизы. Она надеялась, что девочка ответит хотя бы на незнакомый звонок, но Лиза продолжала молчать.

Тогда Ольга Николаевна позвонила Вере. Сестра Лизы разговаривала совершенно спокойно — значит, не в курсе. И непонятно было, радоваться этому или нет. То ли Лиза просто еще не успела рассказать, то ли… жива ли вообще ее девочка?..

Вера перезвонила минут через пять.

— Лиза сказала, что с ней все в порядке, — произнесла она, и Ольга Николаевна почувствовала, как от облегчения ноги становятся мягкими, словно вата. Они совсем перестали ее держать, и она медленно опустилась на лавочку возле подъезда. — И будет в порядке. Просила передать. Чтобы вы не волновались.

— Спасибо огромное, Вера, — прошептала Ольга Николаевна. — А… как у нее голос?

— Да ничего. Напряженный только немного. Как я поняла, они с вашим Денисом поссорились. Вы не переживайте, — продолжила Вера сердечно, — помирятся.

Помирятся… Ольге Николаевне очень хотелось в это верить, но увы — она понимала, что после такого невозможно помириться. Да, Лиза никогда в жизни не пойдет в полицию, но это не значит, что она захочет мириться.

— Да. Спасибо.

Эх, Денис, Денис… Она так надеялась, что рано или поздно сын образумится и увидит, какой прекрасный цветок цветет рядом. И не только цветет, но и любит — искренне, по-настоящему, с самого детства.

Конечно, милая маленькая Лиза простит ее сына. Она ведь добрая и великодушная девочка. Но… цвести для него она уже больше никогда не будет.

Весь день Денис пытался связаться с Лизой, но безуспешно. Мать с ним не разговаривала. Просто молча приготовила обед, поставила перед его носом тарелку с жареной картошкой и отбивной, и ушла к себе в комнату. От нее веяло холодом и разочарованием.

Ближе к девяти часам вечера Денис спустился на этаж ниже и позвонил в Лизину квартиру.

Открыла Вера. Она улыбалась, сжимая в руке ладошку дочери — значит, ничего не знает. Знала бы, не улыбалась ему, а вмазала, как мама.

— Привет, Денис. А Лизы нет, — сказала она почти весело, — и вообще она теперь здесь больше не живет.

— Не живет?

— Ага. Комнату решила снимать. Просила тебе не говорить, где, так что я ничего не скажу. — Вера усмехнулась. — Так что иди, иди. Нету ее. Думай, как грехи замаливать.

Дверь закрылась, а Денис еще долго стоял на лестничной площадке и на самом деле думал, как и сказала Вера.

Но ничего не придумывалось. Все слова казались банальностью, цветы — обычной пошлостью, и от отчаяния сердце болело так, что Денис не понимал, как оно до сих пор не остановилось.

Он вернулся домой. Ольга Николаевна сидела в гостиной и занималась ежевечерним ритуалом — вязала. Подняла голову от рукоделия, посмотрела на Дениса взглядом, в котором не было ничего, кроме разочарования, и сказала:

— Хорошо, что твой отец не дожил до этого дня.

***

Лиза совершенно не помнила, как уснула. Последние ее воспоминания были связаны с тем, как Володя давал ей длинную белую футболку вместо ночнушки, пару полотенец и какой-то халат. Потом она, наверное, переоделась и упала в постель.

Комната ей очень понравилась. Она явно была раньше детской — светлые обои и мебель, персиковые шторы, раскладной диван с рисунком в виде яблочек… Лиза бы спросила у Володи, кто тут раньше жил, но слишком сильно хотела спать, а утром оказалось некогда.

Володя разбудил ее, не трогая — просто позвал и открыл дверь, чтобы она слышала, как он ходит мимо. Лиза поднялась, вышла из комнаты… и застыла, наткнувшись в коридоре на соседа в одних только спортивных штанах.

На голом мускулистом торсе блестели капельки воды, оставшиеся после душа, и пахло мылом и еще чем-то таким… мужским…

Лиза сглотнула собственный страх и сделала шаг назад, в комнату.

— Доброе утро, — сказал Володя спокойно. Он чуть нахмурился, явно заметив ее реакцию, и поменял позу, встав полубоком. — Я тебе половину завтрака оставлю. Ты омлет ешь?

— Я… — она вновь сглотнула. — Не завтракаю…

— Я же говорил — придется, — произнес он совершенно безапелляционно, напомнив Лизе Машу. — Не завтракать вредно. Или хочешь попасть в больницу? У нас в отделении половина больных такая — которые завтракать не любят. У них от этого гастрит, язва, панкреатит и холецистит. Так что придется завтракать, пока здесь живешь.

Удивительное дело, но этот Володин монолог привел Лизу в чувство — страх схлынул. Правда, она все еще не могла пройти мимо мужчины по коридору к ванной — ждала, пока он куда-нибудь уйдет.

— Ладно, я поем.

— То-то же.

Володя скрылся на кухне, и Лиза, выдохнув, шмыгнула в ванную.

Минут через пятнадцать она вышла, неуверенно кутаясь в выданный халат. Он был мужским, и от этого тоже было не по себе.

Володя заканчивал завтракать, а рядом с ним на табуретке сидел…

— Ой.

— А, — мужчина обернулся, хмыкнул, увидев Лизины вытаращенные глаза, — знакомься, это Тутанхамон. Коротко Моня. Он вчера что-то дрых в шкафу, пока вы с Машей тут были, вылез уже когда ты спала. Не бойся, он добрый.

— Да я не боюсь, — Лиза подошла ближе и протянула коту ладонь. Он понюхал ее, а потом ткнулся лбом — как поцеловал. — Просто не ожидала.

Так получилось, что до этого момента Лиза видела сфинксов только на картинках. И никакие фотографии не передавали всю странность этих животных. Голые, с огромными глазами — как кошачьи инопланетяне.

Она села на третью табуретку — рядом с котом, напротив Володи, — и спросила:

— Я что-то вчера не сообразила… Сколько я вам должна за первый месяц?

Он в это время допивал чай, и жидкость в его горле странно булькнула.

— Ничего не должна, — сказал он, поставив чашку на стол. — Считай, что в гостях. Еду только себе покупай, а так живи, пока не надоест. Ну, — он усмехнулся, — или пока моя девушка из Таиланда не вернется. Она программист, там сейчас работает. Но когда-нибудь вернется.

— О-о-о, — протянула Лиза. — Да, конечно, тогда я постараюсь найти другой вариант. Но сейчас все же нехорошо совсем без оплаты…

— Нехорошо, говоришь… Ладно, давай тогда коммуналку пополам. И продукты покупай на мою долю какие-нибудь. Типа конфет. Я люблю конфеты.

— Вы же врач, — удивилась Лиза.

— И что? — Володя поднял брови.

— Ну… они же вредные.

— Жить вообще вредно, — он пожал плечами и встал из-за стола. — Ладно, я пойду одеваться, мне через десять минут уже выходить. Приятного тебе аппетита. Ключи твои лежат на тумбочке в коридоре, рядом еще зонт — возьми, а то дождь обещали, а ты совсем без всего.

— Да, — Лиза почувствовала, что краснеет, — я вещи свои привезу, чтобы вас не стеснять…

— Да перестань ты выкать, — поморщился Володя. — А то я себя древним старикашкой чувствую. А я еще вроде ничего. А? — И он поиграл мышцами на груди, как бодибилдер.

Лиза покраснела окончательно и бесповоротно.

— Э… да.

— Ну вот и отлично.

Кажется, он смеялся. Что ж, это понятно — Лиза, боявшаяся собственной тени и краснеющая по любому поводу, наверняка выглядит очень забавной.

Вновь захотелось плакать, и Лиза, помотав головой — ну уж нет, никаких больше слез, — повернулась к плите. Там на сковородке был оставлен омлет и…

…И через пару минут она вынуждена была признать, что он ужасно вкусный.

***

Перед тем, как включить зажигание, Володя набрал Машу.

— Алло, — сестра ответила явно на бегу. — Говори быстрее, а то я проспала. Ношусь тут. Что-то с Лизой?

— Я как раз и хочу, чтобы ты мне рассказала, что с ней. Почему она всего на свете боится? Меня особенно. Что с ней случилось?

— Слушай, не тупи. Сам знаешь, что порой случается с хорошими девочками. Особенно если в неправильных мальчиков влюбляются.

Володя помолчал, побарабанил пальцами по рулю.

— Была такая песня со словами "Подруга подкинула проблем". А мне вот сестра подкинула.

— Да ладно тебе. Ага, вот и он, мой прекрасный второй носочек. В общем, не преувеличивай свои страдания. Просто ты… поаккуратнее.

— Угу… Ладно, удачного дня.

— Давай.

Володя нажал "отбой" и пробормотал:

— Видимо, без футболки лучше не ходить…

***

Полдня Лиза страдала, не зная, как быть с вещами. Допустим, в этом же платье она еще может перекантоваться неделю — обещали хорошую погоду, — постоянно стирая его, но на следующей начнется похолодание, и как быть? Покупать себе новый гардероб — это у нее никакой зарплаты не хватит. Но идти забирать вещи, рискуя столкнуться с Денисом… Нет, это выше ее сил. Лучше ходить в платье, а когда похолодает, купить какой-нибудь плащ потеплее. И кроссовки. И…