У Веры Ивановны стаж и опыт, Вера Ивановна знает всё о плохих и хороших детях.

— Малютке не хватает любви, только и всего, — возразила ей Ксения; девушка недавно в Доме малютки, и её сердце ещё не покрылось жёсткой корочкой безразличия.

В тихий час они сидели в комнате воспитателей, наслаждаясь минутами покоя, пили чай с мятными пряниками и обсуждали возвращение Светланки из семьи, которая собиралась её усыновить. Девочка прожила там неделю, как гость, хоть такое и запрещено правилами. Но эти люди оказались знакомыми родственников заведующей, и о правилах предпочли забыть. На то и правила, чтоб их обходить.

Возвратившая её женщина, отводя глаза в сторону, говорила о неуправляемости и упрямстве девочки. «Бракованная», читалось в её взгляде, не нужна такая, не хотим, забирайте! Привела за руку, вернула «на место», как возвращают в почтовое отделение бандероль, не нашедшую адресата.

Светланку уже удочеряли, дав ей звучную фамилию Рокотова, но также возвратили назад. Неходовой товар… В новой семье она продержалась всего месяц. Неласковая, колючая, неуправляемая… Так или примерно так сказала о ней несостоявшаяся мама, которая в одно прекрасное утро на красивой красной машине привезла Светланку обратно. Малышка хмурилась и не сразу отпустила руку новой мамы, замерев на дорожке у самого входа. Синие глазки медленно наливались слезами. Потому что обманули и снова привезли сюда, в это нелюбимое место, куда девочка так не хотела возвращаться. Подскочила Ксения, взяла её на руки и, говоря что-то ласковое, унесла в дом. А потом, главное, отвлечь, показать новые игрушки, например, затеять игру.

Но Светланка отвлеклась сама, стащив с полки любимого зайца, грязно- розового, с почти оторванным ухом. И обняла крепко.

Ксения удивлялась её любви к этому зайцу. У них достаточно хороших новых игрушек, спонсоры постарались, обеспечили, но девочке нужен был только он. Тот, которого нужно пожалеть. Тот, которого никто не любил. Горемыка. Такой же, как она сама.

— Уверена, Светка уже сегодня снова поколотит Ваньку, — оттопырив мизинчик, Вера Ивановна поднесла к губам чашку с чаем. — А этот устроит вселенский ор.

— Пора бы Ванечке научиться давать отпор, — Ксения протянула руку за любимой конфеткой «Степ». — Надо защищать себя самому, если больше некому.

Маленькому Ване несладко придётся в жизни. Маленькому Ване будет сложно найти усыновителей, малыш не слишком красив, одни уши неприлично больших размеров чего стоят. А у потенциальных родителей имеет большое значение внешность ребёнка. Ценится личико, а не маленькое доброе сердце…

— Уже шумят? Проснулись, изверги? — прислушавшись к шуму, доносившемуся из соседней комнаты, Вера Ивановна встала.

Её рабочий день продолжался по заранее установленному распорядку. Сейчас полдник, потом игры и можно отправляться домой, подальше от этого сопливого, плачущего, никому не нужного племени.

Вера Ивановна не была злой женщиной, нет. Но отработав тридцать лет в Доме малютки, очерствела душой. А когда-то волновалась из-за каждого брошенного малыша, плакала ночами, переживая за деток, беспомощных и одиноких, оставленных матерями-кукушками, которых ненавидела всем сердцем.

— После полдника почитаю им «Красную шапочку», — Ксения тоже поднялась со стула. — Светланка эту сказку очень любит.

— Идём уже, пока они там не убили друг друга.

Спрятав чайник и быстро прибрав на столе, женщины отправились к своим несмышлёным подопечным, к этим маленьким изгоям большого и такого жестокого мира.

* * *

«Бабушка, почему у вас такие большие зубы? А это чтобы съесть тебя, дитя моё!»

Изображая волка, Ксения понизила голос. Ваня, сидевший рядом, нахмурился, вздохнул, громко и протяжно. Видно, перестаралась, актриса из неё никакая. Расплачется ещё мальчишка… Ксения отложила книгу и спросила, обращаясь к детям:

— А дальше, что было дальше?

— Съест, — горестно произнесла Светланка. — Но придут ахоттики и помогут.

Ксения кивнула. А Светланка явно делает успехи, её речь лучше с каждым днём.

Не так давно они отметили двухлетие девочки. Отметили — громко сказано, не было никакого отмечания. Обычный день, такой же, как вчерашний, такой же, как следующий за ним. Эти маленькие дети ещё не знали, что такое праздник. В тот день Ксения принесла девочке в подарок большое красное яблоко и обняла. Крепко-крепко. Светланка смеялась, ей нравились и объятия, и сладкое яблоко, которое она тут же надкусила. Сок брызнул на щёки, что вызвало новый взрыв смеха, словно колокольчик в тишине зазвучал. Ксения тоже заулыбалась, детский смех так заразителен.

Всё в этой девочке нравилось ей: милое личико, большие, в пол-лица глаза, волосы, светлым каскадом рассыпавшиеся по плечам. Нравился сильный характер, несмотря на возраст, уже почти сложившийся среди житейских бурь её короткой жизни. Маленький и стойкий оловянный солдатик с упрямым взглядом синих глаз…

Снова пришла мысль, что Ксения могла бы удочерить Светланку. Да, она уже думала об этом. И тогда они навсегда вместе… А что, ей уже давно за тридцатник перевалило, вряд ли замуж выйдет и родит, не красавица, чего уж скрывать. Живут вдвоём со старенькой мамой. А если мамы не станет? Ксения останется одна на всём белом свете и начнёт тихо сходить с ума в своей крохотной однокомнатной квартире. А тут будет рядом родной человек, отрада для души…

Да, это осознанное решение, и она сегодня же поговорит с мамой. Уверена, та будет только рада, как все хорошие мамы, она давно мечтает о внуках.

Ксения взглянула на Светлану, которая катала большую красную машину по улицам игрушечного города, построенного из кубиков. На безопасном отдалении сидел Ванечка, наблюдая за каждым её движением. Ванечке очень нравилась Светланка, Ванечка хотел бы дружить с ней, но пока это только мечты. «Джи-джи-джи-и-и»… Машина Светланки буксовала на игрушечных улицах, кубики перегородили дорогу ей. Увлечённая игрой, она раскраснелась, синие глаза сверкали… Какая всё-таки милая, глаз не оторвать! Ксения уже любила эту девочку и полюбит ещё сильней, как родную, как свою…

— Заведующая просила Рокотову привести, — Вера Ивановна заглянула в дверь. — Прямо сейчас.

Ксения помрачнела. Опять?! Ещё и пары месяцев не прошло, как малышка вернулась из семьи, богатой и респектабельной, которая так и не стала для неё своей. И девочке, значит, снова кого-то нашли, такую же непутёвую, ненужную маму и семью-обманку? Ну уж нет! Ксения не даст её в обиду! Надо посмотреть, что там за горе-родители пришли?!

— Светланка, — окликнула её Ксения, — пойдём со мной, нас зовут.

Подхватив своего зайца, девочка подбежала к ней и протянула руку. Только Ксению она слушалась, только ей улыбалась. Это ли не доказательство правильности принятого Ксенией решения?

Преисполненная решимости защищать Светланку, женщина направилась к кабинету заведующей. Девочка вприпрыжку бежала рядом. Подол её длинного, не по размеру, платья, при каждом прыжке голубым облачком взлетал вверх, и она, забавляясь, хлопала по нему руками.

Ксения постучала в дверь, и они вошли.

Пару, расположившуюся в креслах у стены, при других обстоятельствах Ксения бы назвала симпатичной. Но только не сейчас, несмотря на их приветливые лица и добродушные улыбки, несмотря на их сияющую молодость. Особенное раздражение вызвала молодая женщина. Ксения никогда не будет такой: красивой и нарядной, уверенной в себе, и никогда не будет рядом с ней такого симпатичного молодого человека, любящего, заботливого, обеспеченного.

Почему так?! Зависть, горькое сожаление о чужом благополучии, ядовитым мутным потоком разлилась в душе.

Глава 17

— И всё же, что ты здесь делаешь?! Отвечай!

В голосе мужа угроза и гнев, в голосе мужа опасность, так бывает страшен тот, кто ещё не ответил на удар, но уже готовится это сделать. Быстрыми шагами Евгений подошёл ближе, положил руку на её плечо и сжал, словно клещами. Боль, пронзившая тело, как будто разбудила Ладу. Кончился заряд её терпения.

— Подлец! — выдохнула она ему в лицо. — Ненавижу! — Лада дёрнула плечом, освобождая его от цепких рук. — Как ты мог?! Отвечай, где моя дочь?

Во взгляде Евгения мелькнуло лёгкое замешательство, но через секунду взгляд снова стал твёрдым. Он не отвечал, просто сверлил её глазами.

— В моём доме не будет чужих детей, — наконец, процедил Евгений и добавил, повысив голос: — Детей, нагулянных, неизвестно от кого.

Боже! Лада и не знала, что так жестоки бывают люди.

— Верни мне девочку, и я навсегда уйду из твоей жизни. Иначе…

— Интересно, а что иначе? — Он засмеялся торжествующе, откинув голову назад, обнажив шею, в которую Ладе хотелось вцепиться мёртвой хваткой. — Что ты можешь? И без меня ты никто.

Фраза мужа резанула слух.

— Пусть я никто, а ты… ты… Ты не человек, ты чудовище! — она наконец-то нашла нужное слово. — Про Василия тоже мне наврал!

— Ого! Для дурочки, сидящей дома, ты слишком хорошо осведомлена. — Евгений схватил её за руку, потащил к выходу. — Идём, посидишь в комнате, подумаешь, может, поумнеешь. И оценишь то, что дал тебе я. А что дала мне ты? Даже сына родить не можешь!

Он бил по самому больному, только человек без сердца может бросить в лицо своей женщины такие слова.

В коридоре Лада вырвалась из его рук, пошла вперёд, распрямив плечи, изо всех сил пытаясь не расплакаться. Войдя в свою комнату, с силой захлопнула дверь.

Как так случилось, что она согласилась стать женой этого изувера? Где были её глаза, её мозги, её разумная осторожность? Свою дочь Лада научит держаться подальше от таких мерзавцев, научит вычислять их среди тех, кто рядом. И гнать прочь. Сама вот не смогла, а ведь так ясно: она и её муж — словно с разных полюсов большой планеты. Хорошо, что высказала ему всё, сразу стало немного легче. И что теперь, война?