— Ты не обязана, — сказал ей Максим с заботой. — Я не заставляю делать того, чего ты не хочешь.

— Я знаю.

Все-таки приятно чувствовать его голое тело. Пыталась поймать его взгляд в надежде увидеть там поддержку, ободрение — очень нервничала, очень! И вроде не девственница, и с ним не в первый раз, но эта паника так настойчиво сквозит в черепе — пустом и гулком. Правда, его поцелуи на шее, в ямочке под ухом, заполняли всю пустоту Максимом, его теплом, его любовью.

Наташа боялась, что будет поначалу испытывать дискомфорт или даже боль, как всегда, когда не была возбуждена (хотя это было только с Саней). Но Макс достаточно хорошо знает реакции ее организма, чтобы не ошибиться с выбором момента.

— Не волнуйся, я никуда не спешу, — шепнул он ей в висок, или в бровь, куда-то, где был с поцелуем.

Наташа улыбнулась, сразу захотелось обнять его покрепче: как раз пару секунд назад успела мысленно попросить его: «Только не спеши!»

Ласкал ее нежно и заботливо до тех пор, пока она не расслабилась.

— Если хочешь, будь сверху, — предложил он то, чего не любит, и Наташа уступчиво улыбнулась:

— Нет, лучше ты. Не бойся, все хорошо.

Больно не было. Было никак. Хотя это касается только физических ощущений. А вообще было очень приятно, что он не принялся в темпе реализовывать свои животные инстинкты, а наоборот, устроил ей такую нежную любовь, как в фильмах. Наташа молчала и, закрыв глаза, легко поглаживала его спину. И он отвечал ей взаимностью: вел себя непривычно спокойно, двигался чутко с минимальной амплитудой. Целовал ее шейку и ушки, ласково убирая ее вездесущие пряди волос. Максим ни разу в жизни не «наступал» ей локтями или другими частями тела на волосы, заставляя хвататься за голову в поисках выдернутого волоска. Странно, как вообще этого можно избежать, ведь ее волосы здесь повсюду?!

Он время от времени менял темп, и Наташа улыбалась: замечала, как ему становится все лучше и лучше. А услышав над ухом его всхлипывания и старательно подавляемые робкие стоны, поняла, что умрет за этого человека, если потребуется. Он единственный в ее жизни мужчина, готовый пожертвовать своим удовольствием ради того, чтобы девушка не ощутила себя средством. Ради того, чтобы до конца сохранить атмосферу любви и не превращать ее в примитивный секс. Ради Наташи.

— Макс, расслабься, — предложила она ему шепотом. И, не сдержав эмоций, пробормотала: — Я больше всего в жизни хочу, чтобы тебе было хорошо.

Максим не сказал бы, что это был особенный секс. Так, весьма средненький. Но Максим был безумно счастлив, что этот весьма средненький секс случился в его жизни. Она не хотела — ни его самого, ни интимных отношений вообще. Она просто отдалась ему. Потому что любит. И только по-настоящему любящий мужчина может это оценить. Был так растроган, что мог только бормотать ей на ушко:

— Кошечка… Моя прелесть… Смысл моей жизни…

* * *

Сегодня Наташина мама пришла в гости, и Максим часа полтора развлекал ее на кухне, выясняя, какие сложности были у Наташи в детстве из-за того, что она левша. Он решил писать кандидатскую диссертацию именно на такую тему. Точнее, тема про то, какие проблемы могут быть у педагога в связи со специфическими особенностями ребенка, а целая глава посвящена как раз левшам. Макс просто не мог избежать возможности поработать над своим подручным материалом — над своей любимой левшой. Наташа сидела рядом и все время удивлялась, что то, что сообщает мама, действительно, было.

Наташа поздно научилась говорить. Хотя рано полюбила чтение. В два года стала говорить, а в три уже с удовольствием сама читала простые сказки. Писать научилась только в школе. И то, поначалу упорно отзеркаливала буквы. С письмом вообще очень проблематично было: Наташа словно не понимала, что букву нельзя перевернуть — вертела и зеркально, и по горизонтали, и по вертикали. И мама объясняла ей образно: что «Ф» похожа на очки, например. Вскоре Наташа и сама стала с легкостью придумывать себе ассоциации, причем такие, до которых мама сама бы не дошла.

У первоклассницы-Наташи все тетрадки были вымазаны чернильными пятнами, ведь прежде чем написать следующее слово, Наташина левая рука сперва размазывала предыдущее. Но мама нашла выход: сама подбирала ей такие ручки, которые не пачкаются.

— Жаль, что Вы перестали подбирать ей ручки! — съязвил Макс. — У нее по физике всегда такая тетрадь ужасная была! Еще и почерк отвратительный такой, совершенно нечитабельный!

Максим даже дневник ей потом сам заполнять стал — все-таки дневник — ее лицо, и он не должен быть неопрятным.

Макс рассказал то, что узнал из материалов, собираемых для диссертации. Что левши обычно склонны фантазировать, имеют музыкальный слух и хорошую память. Кроме того, они чувствительны, оригинальны, отлично ориентируются в пространстве и образно мыслят. Зато у них очень туго с логикой…

— Да, — призналась девушка, — логику я очень уважаю! Стараюсь развивать ее у себя… Всегда думала, что успешно, а благодаря Максу понимаю, что нет.

Еще Наташа совершенно невообразимым образом считала! Например, обычно дети прибавляют единицы к единицам, а десятки к десяткам. А Наташа, складывая 14 и 55, к 55 сначала прибавляла 5, потом 10, а потом вычитала единицу. И до сих пор ей так легче. Макс хихикнул:

— Да, мне учительница математики все время жаловалась, что Фролова не желает решать задачи по общеизвестному алгоритму. И на физике иногда я просто в панике был, никак научить ее не мог по-своему: она приходила к правильному результату совершенно нерациональным способом!

И Наташа всегда была небрежной, что, впрочем, со временем так и не изменилось.

Максим показал дамам распечатки с текстами из интернета, и Наташа ужаснулась: это реально про нее… «Такой ребенок непосредственен, доверчив, легко попадает под влияние сиюминутных чувств и настроений, плаксив, капризен и подвержен ярости и гневу, настойчив в осуществлении желаний»… Не самые лестные характеристики… Но ей очень понравилось, что многие известные люди: музыканты, актеры, художники, политики — левши! Сразу захотелось достигнуть яркой творческой вершины, стать самой знаменитой в мире звездой и затмить своим сиянием всех недостойных!

— Это я пока еще только «солнышко»! — улыбнулась она Максиму. — Потому что пока маленькая…

* * *

Макс проснулся среди ночи оттого, что Наташа отлежала ему руку. Сегодня снова был упоительно нежный и чувственный секс, на этот раз по инициативе Макса. Наташа честно призналась, что его ласки ее не возбуждают, но очччень приятны. И Макс так и не смог понять, как может быть очччень приятно, но не возбуждающе. Словно у нее в голове какой-то шлагбаум, не разрешающий переводить приятные ощущения в любовные. Но при этом она все же идентифицирует секс как близость…

Они уснули прямо поверх одеяла и поперек кровати. Макс попытался осторожно вытащить из-под любимой занемевшую руку, а чтобы ей было по-прежнему удобно, подложил взамен подушку. Съежившись, она карабкалась поближе к его согревающему телу, но, недостаточно завернувшись в Макса, сквозь сон хмурила бровки: Макс улыбался, наблюдая ее личико в полутьме. Потом сжалился и натянул на нее угол одеяла, закрутив ее, как младенца в пеленку. Поцеловал ее в щечку и сказал тихо:

— Я тебя люблю.

— Я тебя тоже, — отозвалась она, не проснувшись, и, может, не ему вовсе, а кому-то во сне.

— Давай знакомиться! — предложил он ради прикола.

— А разве мы не знакомы? — удивилась девушка пьяным голосом.

Так интересно! Во сне она говорит иначе, чем в жизни! Чуть быстрее и без знаков препинания. И ее мимика — театрально преувеличенная. Реакция словно более яркая, чем наяву.

— Я Макс, — не сдавался Макс.

— Наташа, — послушно представилась девчонка.

— Милое имя. Тебе идет.

Мужчина подпер голову рукой, и зависнув над любимой, ждал, что она на это скажет. А она молчала. Видимо, во сне зря слов на ветер не бросают. Надо что-нибудь спросить.

— Что тебе нравится в мужчинах?

Наташино блаженное личико растянулось в улыбке:

— Их внимание!

Максим чуть не рассмеялся, но изо всех сил постарался сдержаться, чтобы не разбудить свою болтунью.

— А какие парни тебе нравятся?

— Брюнеты, — ответила она.

— Что-о? — возмутился Макс.

— Брюнеты, — повторила Наташа, как магнитофон, стопроцентно так же, как сказала это в первый раз.

— Так, так, так… Очень интересно, — пробормотал Макс озабоченно. — Сколько у тебя было любовников?

— Не твое дело! — ответила девушка грубо. Интересно, кто там во сне задал ей этот вопрос?

А Максим просто спросил иначе:

— Трое?

— Да.

Значит, в Москве у нее точно никого не было, и значит, отвращение к сексу не из личного опыта…

— Ты бросишь институт ради меня? — спросил он тихо и несмело.

— Да, — ответила девушка, и ее личико стало совершенно серьезным и осмысленным.


Наутро Наталья, разумеется, не помнила никаких сонных разговоров, зато дико хохотала, когда Макс хвастался, что теперь знает все ее тайны.

* * *

— «Изучение функциональной организации мозга у леворуких детей ведется в разных направлениях, одно из них… Так-так-тàк… Считается, что предпочтение правой и левой руки связано с различными вариантами функциональной организации мозга, и предпочтение правой руки связано с несколько большим функциональным объединением корковых структур…» Боже, как сложно! Макс, ну и бред же у тебя будет в диссертации!

— Ты не согласна с мнением ученых? — отозвался Макс, надевая рубашку и с эстетическим удовольствием разглядывая в зеркале получающуюся картину.

Наташа сбежала глазами ниже по тексту, потом верхнюю страницу подложила под низ всей пачки и снова побежала глазами. Вдруг воскликнула: