Барбара Кэй - Особое приглашение

Он был прав. Это просто кошмар, что судьба именно её впутала в такое! Разве не достаточно того, что она уже однажды всё это пережила?

Бойд как раз выходил из конюшен, когда Бетти и Одри готовились к выезду. Он не мог отвести глаз от Одри – так очаровательно она смотрелась в ковбойских сапогах и ковбойской шляпе. Затем он поглядел, какую лошадь подобрала для неё Бетти. Это был смирный конь по кличке Рейнджер. Хороший выбор. На Рейнджере можно было даже ребёнка отпустить покататься одного.

– Вы абсолютно не должны беспокоиться, – сказал он, подойдя к Одри. – Рейнджер очень смирный конь.

– Я не беспокоюсь.

– Бетти говорила, вы уже ездили верхом.

– Да, много лет назад.

– В Техасе?

– М-м-м.

Легко запрыгнув в седло, Бетти спросила у Одри:

– Готовы?

– Да!

Бойд подошёл поближе, чтобы помочь Одри, но она без труда вспорхнула в седло и потрусила на Рейнджере рядом с Бетти. Бойд сунул руки в карманы джинсов и поглядел им вслед.

Ему сразу же бросилось в глаза, как легко Одри сидит в седле. Большинство новичков приближается к лошади с большой опаской. Она – нет. Насколько он знал, Одри была городским цветком, и тем не менее на лошади она сидела как прирождённая наездница. Это было для него ещё одним впечатлением о женщине, которая его очень привлекала и которую он не до конца понимал. Всё ещё думая об Одри, он повернулся и отправился назад в конюшни.

Одри полной грудью вдыхала свежий воздух прерий. Они с Бетти объезжали изгородь вдоль западной границы ранчо. Девушки часто останавливались, чтобы Бетти могла спешиться и залатать колючей проволокой очередную дыру. Около полудня они устроились на обед в тени старого дерева.

К вечеру Одри прочувствовала своим ноющим телом каждую минуту, проведённую на Рейнджере. Не было ни одного мускула, который бы не болел. Они с Бетти вернулись домой довольно поздно, и у неё хватило времени только на то, чтобы быстренько принять душ вместо горячей ванны, о которой она мечтала. Охотнее всего Одри пропустила бы ужин, но после целого дня на свежем воздухе, полного физических усилий, она ужасно проголодалась.

Однако после ужина она сразу же, как только позволили приличия, собралась в свою комнату.

– Я надеюсь, вы не будете против, – сказала она, когда семья начала покидать столовую, – но я сегодня, похоже, несколько перестаралась. Мечтаю поскорее принять горячую ванну и забраться в постель.

Бетти с раскаянием поглядела на неё:

– Я не должна была брать вас с собой в такую долгую поездку!

– Завтра я определённо почувствую себя лучше.

Одри показалось, что остальные восприняли её уход с облегчением. Она пожелала всем спокойной ночи, вернулась к себе и напустила ванну горячей воды. Ванна подействовала на неё исцеляюще, и Одри нежилась в воде, пока та не остыла.

Накинув купальный халат, она вернулась в комнату. Постель буквально манила её, однако прежде чем она успела натянуть ночную рубашку, в дверь постучали. Одри открыла и, к своему удивлению, увидела на пороге Бойда.

– Вы ещё не легли?

– Нет, я только что из ванной. – Только сейчас она заметила в его руках баночку с кремом.

– Для натирания. У вас был такой вид, как будто вам с трудом даётся каждый шаг. Завтра будет ещё хуже, если не принять меры. – Он посмотрел на кровать. – Хорошая мазь творит чудеса. Я в этом деле крупный специалист. Довелось лечить многих лошадей. Ложитесь-ка на живот, и я посмотрю, что можно сделать.

– Но я… – у неё возникло ощущение, что её щёки стали совершенно пунцовыми.

– Завтра утром вы мне скажете спасибо, помяните моё слово.

– Я… э-э-э… – она отступила на шаг и дала ему войти. – Я думаю… Вы разбираетесь в этом лучше, чем я.

– Пожалуйста, лягте на живот.

Одри смущённо послушалась. Она вытянулась на кровати и положила голову на руки. Она попыталась расслабиться, однако совершенно напряглась, когда кровать заскрипела под тяжестью Бойда, присевшего рядом с ней. Он начал со стоп и затем продолжил методично втирать мазь в мышцы её ног. Ощущения были неописуемо приятными, и она начала потихоньку расслабляться под его мягкими прикосновениями. Одри могла поклясться, что боль отступает, хотя её внимание было сконцентрировано скорее на сильных, уверенных пальцах Бойда, чем на её ноющих мускулах.

– Сегодня было плохо? – спросила она наконец. – Я имею ввиду газеты.

– Собственно говоря, нет.

– Было много звонков?

– Довольно много, однако ничего такого, с чем бы отец не справился.

– Что он говорил звонившим?

– Официальная версия такова: мы не знаем никого из упомянутых в завещании лиц. Если мы не знакомы с этими людьми, то мы и не можем дать о них никакой информации, верно?

– И что, этому верят? – По своему опыту Одри знала, что репортёры, если они хотят что-то выведать, не останавливаются ни перед чем.

– Наверное, нет, но что они могут поделать? – Он осторожно сдвинул край её халатика к середине бедра и продолжил натирание. Бойд работал медленно, тщательно массировал и поглаживал, пока его пальцы снова не добрались до края халата. Он тут же потянул его назад, завинтил баночку с мазью и поставил её на ночной столик. Затем он поднялся.

– Ваша спина тоже будет болеть, но её обработку я оставляю вам.

Одри села в кровати.

– Спасибо…

– Не стоит благодарности. – Он широко улыбнулся. – Это было для меня одно удовольствие. Чувствуете ли вы себя уже получше?

– Я… думаю да.

– Прекрасно. Спокойной ночи и приятных снов.

– Спокойной ночи.

Бойд пошёл к двери и ещё раз обернулся.

– Не засыпайте, пока не намажете спину и… место пониже. Иначе утром будет очень болеть. – С этими словами он закрыл за собой дверь.

У Одри так сильно стучало сердце, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. С трудом она встала с кровати, взяла баночку, скинула халат и намазала себе ягодицы. Затем она натянула на себя ночную рубашку и юркнула в кровать между прохладными простынями.

Она энергично взбила подушку, легла и заставила себя ни о чём не думать. Она не хотела думать о Бойде. Он ничего для неё не значит. Совершенно ничего! Примерно через неделю она вернётся в «Гринспойнт» и будет дальше жить той жизнью, которую сама с таким трудом для себя создала. И тогда Бенедикты будут для неё по-прежнему просто богатой семьёй, которой принадлежит отель, где она работает.

Однако прежде чем сон смежил ей веки, она вспомнила его сильные, уверенные руки, прогнавшие боль из её мышц. Ей так хотелось, чтобы он не останавливался. Она заснула с улыбкой на губах.

Бойд безостановочно ходил туда-сюда по своей комнате. Наконец он разделся и лёг. Он положил голову на скрещённые руки и уставился в потолок.

Он думал о разговоре с Бетти после того, как Одри пошла к себе. Он по-прежнему отказывался брать Одри на загон скота, чем Бетти была, конечно же, очень разочарована.

Правда, Бойд не понимал, почему он тоже об этом сожалеет. В этом не было ни малейшего смысла.

Он вздохнул. У него возникла проблема, и эта проблема сейчас лежала на кровати в комнате для гостей. Сколько он ни пытался, Одри не становилась ему безразлична. Он постоянно твердил себе, что должен держаться от неё подальше, и тем не менее его влекло к ней, как бабочку к огню. И когда он был с ней вдвоём, она заставляла его чувствовать себя незащищённым и ранимым – состояние, которое ему абсолютно не нравилось. Тем не менее он постоянно отыскивал предлоги ещё и ещё раз побыть с ней.

Он с самого начала предполагал, что влюбиться в неё – самая простая на свете вещь. Но он отказывался верить, что это, возможно, уже произошло.

*

На следующий день Бойд полностью сконцентрировался на своей работе.

Вечером он отправился к зданию за загонами, в котором жили ковбои. Длинный бревенчатый дом был совершенно пуст, однако в каком-то дальнем закутке Бойд обнаружил двух парней, которые играли в ромэ. Когда Бойд вошёл, они вопросительно посмотрели на него

– Привет, Бойд, – сказал один из ковбоев. – Чем мы можем помочь?

– Кто-нибудь из вас видел Скита?

Второй ковбой кивком головы указал на боковую дверь.

– Я видел, как он вышел пару минут назад.

– Спасибо. – Бойд исчез за той же дверью.

Объект его поисков стоял у изгороди загона, поставив ногу на нижнюю перекладину, и попыхивал сигаретой. Скиту Драммонду было шестьдесят пять лет. Обветренное лицо, седые волосы. Скит был неотъемлемой частью «Трёх Б». Он из-за возраста и артрита уже несколько лет не ездил верхом. Сейчас он был задействован на вспомогательных работах, а во время загона скота заведовал кухней. Однако в свои лучшие годы он успел поработать на большинстве крупных ранчо запада. Поскольку Скит был ковбоем в течение сорока семи лет, он считал себя знатоком и даже летописцем. Он знал почти всех, кто был когда-либо причастен к скотоводству, а о тех, кого не знал лично, был наслышан. И теперь именно обширные сведения Скита и привели к нему Бойда.

– Здорово, Бойд, – пробормотал Скит. – Как жизнь?

– Всё отлично, Скит. А как ваши дела?

– Жаловаться не на что. – Скит сдвинул свою видавшую виды шляпу далеко на затылок. – Отличная погода, нет?

– Да, погода что надо.

– Должна продержаться до самого загона скота. Хорошее предзнаменование… ежели кто, конечно, верит в предзнаменования.

Бойд облокотился о забор и стал наблюдать, как маленький жеребёнок сосёт свою маму.

Наконец он приступил к делу.

– Скажите, Скит, слышали ли вы о неком Гамильтоне, у которого было ранчо в Техасе, возможно, в окрестностях Далласа?