Димочка почувствовал, что весь его организм взлетает вверх в полнейшей эйфории.

— Реорганизуй меня… Прямо сейчас… Пожалуйста…

Гера усмехнулась покровительственно, отставила чашку с кофе и вдруг, неожиданно резким движением, схватила его за галстук и притянула к себе.

— Ты сам просил… Я тебя за язык не тянула…


Ирина медленно проваливалась в сон, и ей уже мерещилось что-то невнятно-счастливое, какие-то улыбающиеся лица, люди, Андрей с букетом цветов, Степашка с машинкой в руках, как вдруг откуда-то из глубин подсознания выплыло имя: «Кобзарь».

Имя было смутно знакомо. Но кто это, сразу вспомнить она не смогла. И от этого проснулась.

«Кобзарь Георгий Иванович, помощник депутата Геворкяна, владелец сети пунктов приема цветных металлов, кавалер настырный, рожа толстая», — сразу же услужливо подсказала память.

Как же она могла забыть? Вот тот, кто ей нужен, союзник против ее непонятного врага. Впрочем, вполне понятного — ее мужа. Один раз Жора уже пробовал как-то встрять, но она резко воспротивилась. В тот момент портить отношения с Клениным ей было невыгодно. Но, похоже, сейчас все изменилось.

После того как она прогнала Жору от ворот своей дачи, где справляла день рождения, и сказала ему пару-тройку «ласковых», Жора не появлялся. Обиделся? Ничего, она его приголубит. Зря, что ли, столько лет имела дела с крутыми мужиками?

Женщин, которые часто выдают мужчинам авансы, но дальше этого не идут, в народе часто называют «динамщицами». Быть динамщицей — большое искусство, ибо, как исключительно верно заметил Кленин, «кинешь раз, потом второй, а на третий кинут тебя». Она попалась только один раз. И то больше по собственному желанию. Очень уж ей понравился тот человек, и она не возражала, когда он предъявил ей счет. Разумеется, все случилось после ее развода.

На этот раз, самодовольно улыбнулась Ирина, особого труда не потребуется. Толстяк Жора умом, похоже, не блещет. Скорее всего, ей не придется отдавать ему долг.

А быть ему обязанной ой как не хотелось. Но на войне, как на войне — или убьешь сам, или прихлопнут тебя. Третьего не дано. Она не может потерять свою фирму ни при каких обстоятельствах.


…Наташа сидела на кухне и плакала. Весь вечер она держалась. Накормила дочерей, стойко выдержав все их вопросы о папе, помыла посуду и даже поиграла с ними в «Милки Вей». Эту забаву придумали какие-то изобретательные карапузы в детском саду, и заключалась она в том, что взрослые должны были копировать известную рекламу. Ту, где шоколад — только детям, а все тяжести жизни и пинки — родителям, разумеется.

На этот раз Наташа решительно воспротивилась игре в ковбоев, где родителю предназначалась роль лошади.

— Вы забыли, что лошадь — это папа? — строгим, «педагогичным» голосом объявила она. — У меня нет сил возить на спине таких взрослых девиц.

— А когда папа придет? — тут же заныла Люся. — Хватит вам ругаться, давайте миритесь!

— Почему ты решила, что мы поругались? — неестественно спокойно спросила Наташа, больше всего боясь расплакаться.

— Мам, ты как маленькая, — удивилась старшая, пятилетняя, дочь. — Мы все слышали. Вы ругались, потом помирились. А потом опять ругались… Так себя вести нельзя.

Дочь сказала это с наивностью ребенка, слепо повторяющего чужие слова. Ну конечно, вспомнила Наташа, так говорит их воспитательница в садике.

— Ладно. Не буду, — пообещала Наташа.

Но ей все-таки пришлось поиграть с ними в доктора. Девчонки живо замотали маму бинтами и лентами, потом долго «лечили» ее уколами и сахарными таблетками.

— Ну все, — отплевавшись от кусков сахара, которые ей усердно совали в рот, заявила Наташа. — Марш мыть руки — и в постель!

— Мам, а когда мы будем с Джорджиком гулять? — спросила Люся. — Нам во дворе девчонки не верят, говорят, что у нас нет никакой собаки!

— Завтра, — отмахнулась Наташа. — Только я пойду с вами и посмотрю, чтобы ваши девчонки его не затискали. Он еще маленький…

Выдержав еще получасовую пытку с вечерним чтением сказок, она выключила свет и ушла на кухню.

Тихо тикали часы, что-то вещал в углу телевизор. Все было спокойно и привычно, и это било по нервам так сильно, что Наташа отставила чашку с чаем и расплакалась.

Ничего не изменилось на кухне. Только нет мужа, он наверняка у другой женщины, и она сама его выставила, дура несчастная! Чемоданы собрала, идиотка недоделанная! Не могла про себя переживать, как делают умные женщины. Небось погулял бы и вернулся.

Нет, тут же сказала она самой себе, Андрей так не сделал бы. Может, она плохо знает своего мужа? Возможно. Но тот Андрей, которого она полюбила шесть лет назад, никогда не сделал бы ей пакость потихоньку. Он никогда не врал. Или он изменился?

«А сама ты разве не изменилась?» — строгий внутренний голос напомнил ей о постыдной сцене с физруком, и она покраснела от стыда. До чего дошла! С каким-то чужим, в грязной комнате, на матрасе! Зачем ей это надо? Да и Саша при ближайшем знакомстве оказался не рыцарем на белом коне. Это как же надо себя не ценить, чтобы решиться на такое «свидание».

Господи, как же в ее жизни все запуталось! Может, позвонить маме Андрея и поплакаться? А что она ей скажет? «Я выгнала вашего сына из дома, потому что ему нравится другая». Мало ли кто кому нравится, сказал ей Саша. Нужен результат. А результат — вот он, жена сама толкает мужа в объятия соблазнительницы. Ничего умнее придумать не могла, деревенщина. И потом, вряд ли свекровь встанет на ее сторону. Хоть и неплохо Нина Павловна относилась к невестке, Наташа понимала, что в этом конфликте она выберет сына. Так было и будет всегда.

Наташа отчаянно защелкала переключателем. Нашла себе какую-то семейную комедию и стала смотреть, чтобы поскорее отвлечься. А завтра, как обычно, вставать рано. Хорошо, что она не роковая женщина. Двадцать минут сэкономит на макияже. Ученикам наплевать, накрашены у нее губы или нет.


Мариночка не успела поднять трубку. Все случилось так быстро, что она просто не смогла адекватно отреагировать. Бывшая жена Кленина пролетела мимо, оставив после себя лишь запах «Кензо».

Девушка вскочила и кинулась следом. Но как, скажите на милость, остановить женщину, которая рвется к цели, как танк? Целью в данном случае был кабинет Сергея Кленина, отделенный от приемной тонированным стеклом с шумоизоляцией. Марина все-таки попробовала ухватить Ирину за край пиджака, но та, похоже, этого не заметила, и они вместе ввалились в кабинет.

— Туда нельзя! — закричала Марина, мельком отметив удивленное выражение на лице шефа.

Слава богу! Значит, он не ждал этого визита. Утром он прибыл в офис в таком мечтательно-романтическом настроении, что Марина расстроилась. Неужели он помирился с женой? Выражение его лица красноречиво свидетельствовало, что пришла весна… Впрочем, если весна у него и наступила, то, похоже, не с Ириной. Ее насупленные брови об этом говорили достаточно ясно.

— Ничего, Марина, все в порядке. Можете быть свободны, — бросил он, и секретарше пришлось ретироваться в приемную. Но там уже ничто не могло помешать ей подслушать, о чем пойдет речь в кабинете начальника.


— Чего ты добиваешься, не понимаю. — Ирина почти кричала. Она судорожно стянула с себя пиджак и бросила его на диван у окна. Шелковая ткань соскользнула по коже сиденья и упала на пол, но ни он, ни она не обратили на это никакого внимания. — Хочешь войны — будет тебе война! Кленин, ты меня плохо знаешь. Я всех знакомых задействую, я отобьюсь, я тебя в порошок сотру!

— Погоди, погоди, ты о чем? Какая война? Мы вроде бы договорились, прервал ее Кленин. Был он каким-то странно улыбчивым и задумчивым, и это еще больше завело Ирину. Она не понимала его настроения, и ей казалось, что он задумал какую-то гадость против нее и радуется.

— Я под губернатора лягу, если понадобится, но тебе не жить! Без штанов останешься, это как минимум!

Упоминание о губернаторе, казалось, привело его в чувство.

— Не сомневаюсь, что ты способна под него лечь. — Он перестал улыбаться. — Ты не подумала лишь об одном… — он сделал паузу.

— Ну?

— Способен ли еще губернатор… Ты меня понимаешь?

За дверью послышалось нечто вроде хихиканья. Мариночка не сдержалась, выдала себя. Она помнила их губернатора, по слухам большого дамского угодника, перенесшего недавно второй инфаркт, после чего фактическая власть перешла в руки его жены, которая ждала этого звездного часа многие годы.

Ирина задохнулась от ярости.

— Ах, ты… Прекрати свои игрушки, по-хорошему предупреждаю, сейчас же прекрати!

— Ну что я такого сделал? — Кленин по-прежнему сидел в кресле и вставать не собирался. Ирина чувствовала себя полной дурой, стоя здесь перед ним в истерике, с растрепавшимися волосами и перекошенной физиономией.

— Не прикидывайся дурачком, — сказала она устало и, оглядевшись, упала в кресло напротив. Дрожащими руками нашарила пачку сигарет в сумочке, но найти зажигалку оказалось выше ее сил.

Кленин встал, обошел стол и дал ей прикурить.

— Спасибо, — машинально сказала она, подняла на него глаза и внутренне ахнула. Батюшки, он же выглядит совсем мальчишкой! С чего такие перемены?

— Ты же сказал, что будешь мне гадить, и начал выполнять обещания?

Затихшая под дверью Мариночка насторожилась. Это уже было интересно.

— На тебя кто-то наезжает? — с удивлением спросил Кленин. Это выглядело очень искренне, но Ирина прекрасно знала своего мужа. Сама такая же, соврет — недорого возьмет. Актерская игра — один из способов выживания в бизнесе.

— Слушай, перестань, — с досадой сказала она. — Кто-то! Ты, кто же еще!

Кленин отошел к открытому окну, облокотился на подоконник и глубоко вдохнул.