— Алло?

— Дорогая, это ты? — Какой прекрасный французский прононс! Разумеется, разве может быть иначе, ведь обладатель сего чудного голоса француз, пусть и в третьем поколении.

— Жак, ты в своем уме? — Соня тоже перешла на французский. — Ты знаешь, который час?

— Я так по тебе скучаю, — его голос дрогнул.

«Опять напился, — с досадой подумала Соня. — Наверняка гулял в каком-то клубе, а теперь принялся звонить мне. Вот урод!»

— Жак, давай поговорим завтра. — Она хотела повесить трубку, но он опять завел свою волынку о том, как ему ее не хватает. Что она делает так долго в этой ужасной стране? О том, что его предки были родом из России, он предпочитал упоминать лишь для того, чтобы подчеркнуть аристократизм происхождения. В остальных случаях, по его мнению, не стоило говорить о русских корнях. В нынешнее суровое время в каждом русском видят потенциального мафиозо.

— Ты говорила, что уладишь свои дела и вернешься, — пьяно ныл он. — Я устал ждать! Хочу, чтобы ты приехала…

— Скоро вернусь. Потерпи, в конце концов, будь мужчиной. — Соня зевнула.

— Ах, мужчиной! — закричал Жак. — Ладно, ты сама сказала! Я должен вести себя, как мужик! Тебя нет, очень хорошо! Тогда я сейчас буду мужчиной, пойду в клуб, найду себе женщину, и тогда ты пожалеешь!

В трубке зазвучали гудки. Соня еще раз зевнула.

— На здоровье. Интересно, зачем он звонил? Сообщить, что сейчас трахается с другой?

Чертов Жак. Его дед, тот самый восьмидесятилетний русский аристократ, был на два порядка привлекательней его. Жаль, что он умер, так и не женившись на ней. Проплыло наследство мимо носа. А ведь она так хорошо скрасила его последние дни, что могла бы рассчитывать хоть на какую-то компенсацию. Все получила мамаша Жака и сам беспутный внучок, сорокалетний раздолбай с невеликими мозгами.

Иногда Соня даже подозревала, что у него не все дома. В его годы вести себя, как маленький избалованный мальчик… Это патология. Но у него был большой плюс — деньги. С ними он мог делать что угодно. Девочки, машины, выпивка. И немного работы на фирме, основанной еще его дедом. Правда, работа в последнее время шла не слишком хорошо. Естественно, ведь Жак доверил вести свои дела каким-то непонятным людям, которые наверняка его обманывали, пока он преспокойно нежился на солнышке и пытался участвовать в автогонках. Это тоже больше для шика. Он был слишком ленив, чтобы что-то делать всерьез.

С Соней он познакомился случайно. Забежал к деду за очередным чеком и увидел ее. Конечно, он знал, что дед живет с какой-то юной русской «мадемуазель», вся семья была в курсе и порицала предка. Известно, что седина в бороду — бес в ребро. И, хотя у Владлена Сергеевича бороды не было, он вполне мог настолько потерять голову от чар Сони, что семья лишилась бы денег.

Когда Владлену Сергеевичу пришла в голову мысль о женитьбе на Соне, родственнички ужаснулись и стали искать адвокатов. План был банален — доказать, что восьмидесятилетний дедуля не может отвечать за свои поступки, обозвать его недееспособным и засунуть в какую-нибудь тихую клинику, где он спокойно доживет свои дни на вегетарианском супе, без опасных искушений перед глазами.

Но им не пришлось этого реализовать, потому то Владлен Сергеевич умер, не успев внести никаких поправок в завещание. Соня отчасти сама была в этом виновата. Накануне он сказал ей, что собирается вести ее в мэрию. Он не знал, как она относится к венчанию. Сам он был вдовцом, и ничто не мешало ему обвенчаться с ней по всем законам православной веры.

Разумеется, Соня отнеслась к этой идее с должным восторгом. И слегка перестаралась. Бульварные газеты писали потом о его смерти как о «сладостной ночи смертельной любви». Черт, это ведь надо было не учесть то, что любовь любовью, но обольщать столь почтенного старца нужно было в меру!

В общем, когда Жак увидел Соню, то пришел в восторг. Соня не слишком этому удивилась, так как видела последнюю подружку Жака, немецкую модель. На обложках она была вполне фотогенична, но в жизни предпочитала натуральный стиль жизни без косметики, модной одежды и прочих милых женских ухищрений. Во Франции вообще туго с настоящей женственностью. На взгляд Сони, феминизм, прочно пустивший корни в некогда самой элегантной стране мира, слегка подпортил легендарную красоту парижанок. Девяносто процентов женщин города предпочитали удобную обувь на низком каблуке, бежевые цвета и скромный макияж. На этом фоне роскошная красота Сони, оправленная в творения лучших французских кутюрье, казалась розой среди полевых ромашек. На Жака она подействовала мгновенно. Но, пока был жив дед, он оказывал ей умеренное внимание. А вот после его смерти напор усилился. Да что там усилился! Он бросил свою модель и начал наступление по всем фронтам: цвети, подарки, рестораны.

Соня поломалась с месяц. Она, конечно, была не в восторге от такой рокировки деда на внука, тем более что к Владлену Сергеевичу успела привязаться, а внук вызывал у нее некоторое отвращение. Но Жак проявил несвойственную ему хитрость. Он понял, что Соне нужно определенное социальное положение, и купил ее именно тем, что не успел дать ей дед — сделал предложение, причем обещал не скупиться при составлении брачного контракта.

Его мать была в шоке. На ее взгляд, все это дурственно попахивало. Сначала дед, потом внук… Поэтому под давлением семьи Жак постепенно пошел на попятную, отложив обещанную свадьбу на «некоторое время». Соня рассердилась и уехала обратно в Россию, сказав, что ей нужно закончить дела на родине, а по возвращении решить, будут ли они вместе. Сейчас замужество с Жаком перестало казаться ей неплохим вариантом. Она найдет себе кого-то более перспективного. А может, даже влюбится и выйдет замуж по любви?.. И по здоровому расчету, разумеется. Бедные мужчины Соню не привлекали.

Хотя… в этом вахлаке, как называют его Ирка и ее муженек Кленин, в Андрее Смирнове, все же есть что-то такое… Жаль, что он всего лишь подчиненный Ирины. А на данный момент наверняка обычный российский безработный с двумя детьми в послужном списке. Нет, это не для нее. Но позлить Ирину стоит. В конце концов, разве не для этого она сюда приехала?


Ирина осторожно отодвинулась от потного чужого тела и села в кровати, пытаясь нащупать в темноте на полу свою одежду. Жора отрубился довольно давно, но ей все время казалось, что он того и гляди очнется. Сколько времени она провела в темноте, пытаясь быть терпеливой и не сбежать отсюда немедленно?

Больше Жоре она ничего не должна. Ей ничто не мешает убраться отсюда, желательно по-английски, не прощаясь, чтобы не устраивать разборок с хозяином виллы. Его самодовольное предположение о том, что после этого раза Ирина в него влюбится и будет сама за ним бегать, вызывало у нее приступ омерзения. Он что думает, он Пирс Бросман, что ли? Нет, одного раза с нее вполне достаточно. Раньше ей казалось, что переспать с кем-то противным — неприятно, но терпимо, что-то вроде визита к стоматологу. Но теперь она очень сочувствует Соне. Два года зарабатывать себе этим на жизнь…

Жора заворочался и всхрапнул во сне. Она застыла в неудобной позе рядом с кроватью. Под мышкой зажаты брюки, в одном кулаке — трусики, во втором — колготки. Убежать из спальни полуодетой? Нет, это признак дурного вкуса. Ни к чему оставлять свое белье Жоре. Он еще решит, что она специально забыла бюстгальтер, подарив его «на память» о бурной ночи. Может, у него уже коллекция такого белья. И совсем не потому, что он незаурядный любовник, просто девушкам так хотелось побыстрее убраться от Жоры подальше, что они уходили, не тратя время даже на то, чтобы натянуть лифчик.

Она с трудом удержалась от смеха. Чувство юмора — отличная вещь. Может спасти даже в самых пиковых ситуациях. В конце концов, чего она ползает тут по полу, как шпионка в боевике про Джеймса Бонда? Имеет полное право идти, куда пожелает. Никакой Жора ее не остановит.

Она включила ночник около кровати. Жора даже не шелохнулся. Спокойно, не торопясь, собрала оставшиеся вещи, нашла свою сумочку и выпавшие из нее ключи. Выключила свет и вышла в коридор.

Там было темно и пусто. Найти гостиную не составило труда. Ирина быстро оделась, стараясь не наступать на битый хрусталь и лужу шампанского.

Тут она вспомнила, что приехала сюда не на своей машине, а на Жорином джипе. Вот неувязка! Что же она, пешком пойдет до города? Глубокой ночью? Она взглянула на часы. Полчетвертого утра, в такое время ей не удастся вызвать такси. Кто поедет за ней в такое время? Позвонить Соне, чтобы приехала и выручила ее? Или спокойно пойти и доспать рядом с Жорой до утра. А утром он отвезет ее домой.

Ну уж нет! Интимный завтрак вдвоем хорош, когда есть чувства. В завтраке есть что-то очень личное, обычно утром едят вместе близкие люди. Во время обеда можно решать деловые вопросы или ужинать с малознакомыми людьми. Утро уединенно, оно принадлежит либо лично тебе, либо твоей семье. А Жора ей никто. Скорее даже враг, нежели любовник.

Она подошла к окну. Ей прекрасно была видна освещенная будка охраны у ворот. Один мужик спал, уронив голову на руки, другой прохаживался рядом. Ей не показалось, у мужика за плечами действительно висел автомат. Интересно, есть у них разрешение на оружие, или это бандитские заморочки? Во всяком случае, эти ребята выглядели не слишком многообещающе. Такие вряд ли выпустят ее с территории без санкции хозяина.

Что же делать? Ее глаза шарили по темной лужайке, слегка подсвеченной фонарями около ворот, по черному контуру леса за забором, а голова лихорадочно просчитывала всевозможные варианты «побега».

Она отошла от окна в глубину комнаты и стала осматриваться. Вот то, что ей нужно, — кожаная барсетка. Она схватила ее и достала оттуда связку ключей. Жора совсем забыл о своей сумке в пылу страсти. Как это неосторожно с его стороны! Она же может спокойно обчистить его дом, пока он спит, смотаться вместе с его подлинником Шишкина и коллекцией холодного оружия. Или он думает, что в лесу, за высоким забором и с охраной, он в безопасности? Ну, это мы сейчас посмотрим!