Наталья Юнина - Осторожно! Маша!

- Ну да, я тоже рисую в свое удовольствие кружочек, елочку и звездочку, - Саша наклоняется и достает с нижней полки зеркального столика маленький лист бумаги и карандаш. - Рисуй.

- Что?

- Что хочешь. Животное какое-нибудь.

- Лошадь, конь?

- А что есть разница?!

- Между нами с вами есть разница? - с таким же ехидством в голосе спрашиваю я.

- Слушай сюда, Маша. Можешь не рисовать то, что у коня есть между ног. Рисуй мне живо морду лошади. От того, как ты справишься, будут зависеть мои дальнейшие действия.

Беру листок бумаги, карандаш и начинаю рисовать. В конце концов я действительно не соврала, рисую я ничуть не хуже большинства художников, а может и лучше. Художественная школа дала свои плоды, а потом и Ксюша подтянула меня, что продолжает делать и по сей день. Правда лошадей я не рисовала давно, Ксюша специализируется на другом, вот прям совсем другом, ну и я от нее не отстала, повторяя за ней. Ну и ладно, лошадь так лошадь. Минут десять рисую коняшку, четко выводя линии, а потом у меня из рук вырывают лист бумаги.

- Я понял, можешь не продолжать, значит художница. Ладно, хоть в чем-то не соврала.

- Тогда я могу нарисовать ваш портрет? Скажем так, я после учебы свободна с часов шести до восьми каждый день, а потом можете встречаться с вашей курящей девушкой, ну и все, что вы там делаете.

- Для начала верни паспорт.

- Если я вам его верну, вы меня больше не впустите. Поэтому верну, как только нарисую. А я быстро нарисую. Ну что, договорились?

- С пяти до семи и с выходными, - о да! Ликую внутри себя.

- Отлично. Только рисовать я вас буду в полный рост. Позу я придумаю, но вы должны быть чуть обнажены, как сегодня, но мы сделаем так, чтобы все было завуалировано.

- Я спрошу у своей девушки, разрешит ли она мне щеголять полуголым при малолетке.

- Так вы подкаблучник? А с виду такой брутал.

- А ты и зубы можешь иногда показывать.

- Чего ж не показать. Я в детстве пластинку носила, зубы ровные, беленькие, но не отбеленные как у некоторых ненормальных.

- Вопрос в том, кто еще ненормальный. Так ладно, мы упустили главную деталь, сколько тебе лет?

- Девятнадцать.

- Ты про девяностопроцентную правду помнишь?

- Я решила сюда применить остальные десять процентов. Куда-то же их нужно присобачить.

- Еще раз спрашиваю сколько?

- Восемнадцать.

- Мы в какую-то ставку играем? Последний раз спрашиваю сколько?

- Семнадцать и девять месяцев! То есть восемнадцать, три месяца не в счет. Если бы я родилась на три месяца раньше недоношенной, то мне бы уже точно было восемнадцать.

- Мне кажется ты переношенная. Паспорт с собой? - нехотя достаю из сумочки свой документ и протягиваю не совсем-таки Гераклу.

- Странно, а я думал не больше шестнадцати.

- Я просто хорошо сохранилась и мало накрашена.

- Итак, хорошо сохраненная Маша, есть небольшая проблема. Ты несовершеннолетняя сопля, а я дядя хоть и молодой, но большой. Это попахивает какой-то уголовщиной.

- Я же вас только рисовать буду и вообще забудьте про возраст, это всего лишь цифра.

- Ладно, даю тебе шанс, но до первого домогательства моего прекрасного тела.

- Со всем уважением к вам, оно у вас не совсем прекрасное, - пару секунд и двуногое счастье заливается смехом.

- На будущее, девочка Маша, мужикам нужно льстить, даже если у них пузо перекрывает и без того маленький член.

- Спасибо за совет, не берите на ваш счет, у вас нормальное телосложение, просто не идеальное, но идеальных людей вообще не бывает. Вы очень красивы как мужчина.

- Буду знать.

- А вы мне чай, кофе не предложите?

- Нет.

- Ну и ладно. Мне уже пора домой.

- Вот и я так думаю.

Встаю с дивана и иду к выходу. Надеваю босоножки и долго смотрю на хозяина квартиры.

- Завтра в пять?

- Ну давай в пять.

- Кстати, у вас весь журнальный столик в пальцах. Судя по форме- длинные женские пальцы. И нет бы пару отпечатков, так ведь на всем же столе. Из этого я делаю простой вывод: ваша девушка не только курящий паровоз, но и грязнуля. До свидания, Саша…

Захлопываю дверь за девчонкой и иду к зеркалу. Ну приплыли, блин, какая-то соплячка мне еще наделает комплексов. Нет, качком я никогда не был, действительно спасала смазливая морда, но с ее слов, я просто хлюпик, которому нужно ходить только одетым. Завуалирует она меня, блин, коза малолетняя. Ну на фиг, бабы итак липнут, а эта вообще не баба, недоразумение ходячее. Хотя тут я вру, девчонка очень даже симпатичная, но сопля соплей. А эта ее повязка на голове просто лишает меня слов. Содрал бы к чертовой матери и сжег. Ужас какой-то, малолетка на утреннике, не иначе. Платье тоже на ней было сегодня дебильное, возраст что-ли хотела себе прибавить, но не помогло, видно, что девчонка малявка, а в этом монашеском платье она еще больше стянула и без того маленькую грудь. Пи*дец, о чем я думаю вообще? А я тоже хорош, на кой хрен согласился на эти рисовалки? Дебил, одним словом, можно подумать заняться в жизни нечем. Прохожу в гостиную и сажусь на диван. Прикуриваю очередную сигарету и смотрю на ее рисунок. Только замечаю не рисунок, а сука, блин отпечатки пальцев на столе! Ну твою налево….

К вечеру пришла Катя. Что я там сказал, девушка моя? Ну, будем считать, что да. Трахается она знатно, а два месяца это прям срок. Хотя девушкой ее назвать сложно, по паспорту ей, конечно, двадцать пять, но от девушки осталось только одно название, ей она перестала быть, наверное, как лет сто назад. Нет, меня это не коробит, мне в конце концов на ней не жениться и уж тем более не детей рожать. А в моем возрасте лучше иметь секс с одной, чем искать каждую неделю новую.

Катя жгучая брюнетка, ростом с меня, попросту говоря, высоченная худая модель, но как ни странно с большой не силиконовой грудью. Она не совсем дура, что меня определенно радует. С ней можно не только разрядиться, но и поговорить. Хотя в некоторых вопросах, она тупа как пробка. Сегодня Катерина в черном облегающем платье, с неприлично огромным вырезом на груди. Ладно, эта грудь не может не порадовать, хоть выглядит и вульгарно, а вот шманит от нее так, что хочется сразу отправить в душ. Ну на кой хрен выливать на себя половину флакона духов? А запах еще такой приторно-сладкий, еще чуть-чуть и меня стошнит на ее шикарную грудь.

- Ты какой-то хмурый сегодня, Сашуня, дай поцелую.

- Я тебя просил меня так не называть, это, во-первых. Во-вторых, извини, но сегодня без поцелуев, мне не нравятся твои духи.

- Ну, без поцелуев так без поцелуев.

Открываю вино и разливаю по бокалам, Катя тут же выпивает залпом вино. Ну что за девушки пошли, даже не могут распробовать напиток. А судя по настроению Кати, разговаривать она сегодня не намерена. Громко ставит на столик бокал и без малейшего стеснения начинает расстегивать ремень моих джинсов. Тут я с ней солидарен, приподнимаюсь и помогаю ей спустить боксеры. Ну что поделать, кто на что горазд. Если Катюшка у нас любительница поработать языком, то пусть уж и работает лингвистом, главное, чтобы в губы не целовала, уж больно вонючие у нее духи. Как только Катины губы смыкаются на моем члене, вечер сразу становится лучше, вот только совсем некстати взгляд падает на журнальный столик, на котором отчетливо видны отпечатки пальцев. Ну, твою мать, опять и снова.

- Грязнуля, блин.

- Что?!- На мгновение Катя прерывается и удивленно на меня смотрит.

- Ничего, просто фильм вспомнил, продолжай.

Супер! Ну, погоди у меня, художница….

* * *

Что-то снова пошло не так, на что я надеялась, когда к нему шла? На то, что он клюнет на мою внешность? Глупость, я ведь реалистка и реально оцениваю свои внешние данные. Да симпатичная, привлекательная, но по факту таких миллионы. Да и кого надолго зацепишь внешностью? Смотрю на это синее платье и удивляюсь сама себе, зачем я его надела? Оно мне абсолютно не идет, а делает из меня какую-то училку. Все, больше никаких нелепых нарядов, только то, что действительно ношу сама. Ну, а если уж не привлеку его, значит не мое оно, счастье двуногое.

- Да, Жуля?

Моя любимица положила мне морду на живот и сладко храпит. В конце концов, мне и с собакой хорошо спится, а говорят от мужчин еще хуже пахнет. Так что не беда, если что обойдемся и без всяких пенисоносителей. С этой мыслью и легла спать.

Проснулась, как всегда рано, без будильника и уже без собаки. За окном темно и капает противный дождь. Сегодня совершенно не хочется заниматься и уж тем более бегать на улице. Спускаюсь вниз и встречаюсь, как всегда с бодрым папой.

- Пойдем быстрее, пока сильный дождь не начался.

- Пап, я не хочу. Мне лень и волосы станут кудрявыми, позови с собой Ксюшу. Может с ней ничего не случится, и она побегает без происшествий.

- Очень смешно. Давай собирайся, ты же помнишь, что главное...

- Дисциплина. Можно не сегодня, у меня настроения нет.

- У тебя сейчас не должен быть ПМС, надевай кроссовки.

- Папа! Убью Ксюшу.

- Что папа? И причем здесь Ксюша?

- При том, что Ксюша все рассказывает своей подружке, то есть тебе.

- Ты удивишься, но она ничего не рассказывает о тебе. Вы просто в одно и тоже время становитесь бешеными. И до вашего общего бешенства еще примерно неделя. Давай живее и ветровку не забудь.

С папой сложно спорить, я бы даже сказала бесполезно, вот и сейчас мы нарезаем очередной круг. Когда-нибудь я скажу за это спасибо папе, а пока радости мало.

Только вторая неделя учебы, а мне уже все не нравится. Дико скучно и неинтересно. Я не вундеркинд, но это все настолько банально и просто, что хочется скорее убежать хотя бы с последней лекции, что собственно я и делаю. Чем ближе пять часов, тем радостнее становится на душе. Как бы я себя ни обманывала, но я дико хочу снова его увидеть. Платье больше не надену, но волосы распущу, только сначала их красиво уложу. Забегаю домой и бегу наверх. Надеваю обычные джинсы и легкую шифоновую блузку белого цвета. Распускаю волосы, чуть завив кончики, надеваю повязку с милейшим бантиком. Наверное, я не объективна, но чувствую себя лапочкой. Спускаюсь вниз и иду в Ксюшину мастерскую. Дверь, как всегда закрыта. Уже лет как пять, Ксюша рисует весьма специфические картины, о чем папа не догадывается, да что там, я сама только узнала полтора года назад. Просто так Ксюша дверь не открывает, боится, что папа увидит ее художество. Вот и сейчас опасливо смотрит по сторонам.