– Надо было тебя, гниду, с самого начала раздавить, – через зубы процедил Арслан.

– Гнида у тебя в зеркале, – не смолчал и я.

Арслан скрипнул на меня зубами, еле сдерживая ярость.

Соловей молча оглядел присутствующих, и резюмировал:

– Я хочу арбитраж. Чингиза попросим. А Ибрагима твоего сперва пораспрашиваем, и от его слов решать будем.

Мир полон опасностей и неопределённостей. Мы научились обходить это знание и жить в окружении понятного и, зачастую, приятного. Но иногда суета мира подходит к границам наших воображаемых крепостей и заставляет обратить на себя внимание. Почему-то, понятнее всего это становится в горах или в простом туристическом походе, когда ночью сидишь около костра. Отбрасываемый костром свет формирует для присутствующих иллюзию комнаты, где стенами является темнота мира. И вот тогда становится понятно, что наш мир это и есть то место, которую мы, с помощью нашего света, отбиваем у темноты. А откуда появляется тот свет, что называется дружбой, решаем мы сами.

Я лежал головой у Алины на коленях и пытался сосредоточиться на хоть какой-нибудь стройной мысли, но тревога и муть забивали мыслительный процесс абсолютно, не давая мыслям пробиться сквозь суету воспоминаний последнего дня. Над искусственной каминной полкой (какие в квартирах камины?) невнятно бормотал включенный телевизор, пытаясь сеять если не доброе и вечное, то как минимум, тупое и вечное. Шли какие-то семейные разборки, с оскорблениями и почти рукоприкладством. Всё, как в реальной жизни. Как говорится, всюду жизнь.

– Так не пойдёт, – Алина перебирая пальцами, гладила меня по волосам. – Дядя Вова ничего не рассказывает, ты ничего не рассказываешь. Ибрагима только не хватает. Чтобы он ничего не рассказывал. Это не честно. Меня это касается не меньше, чем тебя. Колись давай, – она требовательно подёргала меня за волосы.

– Ибрагима не хватает, – повторил я за ней, – чтобы он ничего не рассказывал. Если бы ты знала, насколько ты точна, то удивилась бы.

– Если не знаешь, где он, позвони ему, – она от удивления моей недалёкостью даже пожала плечами. – Телефоном пользоваться умеешь?

– Звонил. Конечно. Трубку не берёт.

– Заедь к нему домой. Ты же знаешь, где он живёт?

Я тоже пожал плечами.

– Хорош родственник, – она непритворно удивилась. – Самому не стыдно?

– Не то слово, – согласился я. – Мне очень надо с ним переговорить сейчас. И вдруг такой возможности нет. Плохо.

– Мне расскажи, – Алина требовательно подёргала меня за нос. – А то знаешь, любопытная Варвара нос оторвала.

– Не расскажу. Мне понятно, что ты будешь недовольна, как минимум. Нет. Потом расскажу, не сейчас. Еще одного фронта я не вынесу.

– Это не честно, – обиделась Алина и спихнула мою голову с колен. – Мало того, что ты ходишь тут, как пыльным мешком ударенный, так ещё и ничего не рассказываешь.

– Аля, я обещаю всё тебе расскажу, дай только этой мути разойтись немного. Я знаю, поверь мне, если я сейчас всё объяснять начну, никому от этого легче точно не станет.

– Ну и храни свои секреты, как бабушкин сундук, – Алина подобрала под себя ноги и демонстративно отвернулась.

– В одном ты точно права, лежать, как мешком ударенным нет смысла. Кофе будешь?

– Буду, – рассерженно повысила голос Алина. – На кухне сам всё найдёшь.

Беглый осмотр шкафчиков не помог мне обнаружить турку, хотя молотые зерна и сахар я нашел мгновенно.

– Где турка? – крикнул я в коридор.

– Кроме тебя и Ибрагима, турков тут не было, – последовал недовольный ответ.

– Тебе деньги надо юмором зарабатывать, на эстраде, – резюмировал я. – Я ищу турку для варки кофе.

– Нет ее уже пару месяцев, забыла на огне.

– Я подозревал. Как мне кофе варить? В сковородке?

– Кофе со сковородки я ещё не пробовала, интересно. Но если это тебя так сильно тревожит, можешь воспользоваться ковшиком.

– Согласен, – я вернулся на кухню и нашёл этот пресловутый ковш. Налил пару чашек воды из фильтра, и сразу же насыпал в воду пару ложек кофе с горкой, и три ложки сахара. Поставил на огонь и, слегка помешивая, начал ожидать первого закипания.

Кофе варить я научился у араба, в армии, как бы странно это не звучало. Его с другими прислали к нам перенимать кое-какой опыт. Ну и мы соответственно кое-что переняли. Кофейная гуща слегка взбухла, подогреваемая снизу огнем и, образовав первую пену, уже собиралась булькнуть первым пузырьком, как я мгновенно снял ковш с огня. В этом и секрет превосходного кофе и не менее превосходной пенки – не дать кипеть.

Алина, отхлебнув из чашки, поданной мной, сделала круглые глаза и подняла вверх большой палец.

– Сам знаю, согласен, – скромно согласился я.

– Ты прямо самородок какой-то, – она сменила гнев на милость и одарила меня комплиментом.

– Да нет, – продолжал скромничать я. – Секрет дружественного араба. Кофе это межнациональный такой язык. Все понимают.

– А компот? – подыграла она. – Или кисель?

– А компот не все. Тем более кисель. А вот угощение американца квасом это отдельный процесс. Они думают, что мы так кока-колу переделали. Или скажем, пиво. Была интересная история, когда мы с парнями пытались арабов угостить пивом с вяленной воблой. Пиво они втихаря у дома у себя употребляли – алкоголь же, у них нельзя. А вот вяленную нашу воблу они с ходу забраковали, как протухшую. Даже ни кусочка не попробовали, а только нюхали ее издали и нас пытались остановить от ее поедания. Один – Дауд его звали – клялся, что на море вырос, рыбу ел и знал во всех ее проявлениях, но вяленная наша, по его уверениям это просто тухлятина. Так и не попробовали они.

– Я знаю у шведов есть национальное тухлое блюдо, из рыбы, – поделилась Алина. – Я бы тоже не стала пробовать.

– Я попытаюсь сделать так, чтобы ты обязательно попробовала. Я в детстве тоже не мог представить, что буду сырую рыбу есть. А теперь те же суши, считаю, превосходная еда. Разгребу всю эту чепуху, что на нас свалилась и обязательно поедем с тобой на Кубу. Там рыба, море и самое главное, хорошие люди!

Я был там несколько раз и еще обязательно приеду. В Гаване есть один из ресторанов, где любил бывать писатель Хемингуэй – знаешь, который «Старик и море» написал… Я был там несколько раз. Это мое место силы, если можно так сказать. Там как будто время остановилось, и весь этот скоростной и коммерческий бег, разбивается о крепость спокойствия и безмятежности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Мне нравится, как ты рассказываешь, – погладила меня по руке Алина. – Хочется еще раз увидеть это вместе с тобой. А Хемингуэя я, конечно, читала, и «Старика» и «По ком звонит колокол» – прекрасно понимаю, о чем ты говоришь.

– По ком звонит колокол, – повторил за ней я, и тут настроение у меня несколько упало, потому что вспомнилась фраза Хэма – «Не спрашивай по ком звонит колокол. Он звонит по Тебе».

Глава 18

***Алина

– Короче, вялые оладухи вроде тебя сейчас мне никогда не нравились. Не считаю, что и далее этому надо потворствовать. В общем, я приняла решение, и пожалуйста меня не отговаривай, – я решительно отодвинула его от себя, встала и начала собираться.

– Что это на тебя нашло? – изумился Руслан. – О чём ты вообще?

– Мне не нравится вялость, которую ты сейчас испытываешь – как я понимаю под воздействием тех событий, которые с нами связанны. Я знаю, как это всё поменять, и я поменяю.

– Что именно?

– Если кто-то думает, что он способен решать за других, их даже не спрашивая, то я против!

– Ты можешь яснее выражаться? – Руслан даже руками за голову схватился. – Я ничего не понял. Вообще! Перейди с женского языка на русский!

– Для особо проницательных, перейду, – я сбросила халат и натягивала джинсы, одновременно уклоняясь от попыток Руслана ухватить меня за что-нибудь. – Эта вся дикая история касается нас двоих, так вот я не вижу никакой причины, чтобы ты один там всё разгребал. Я еду с тобой.

Руслан выкатил на меня глаза, явно не веря своим ушам.

– Это самая идиотская идея за последний год. Не обижайся, Алинчик, но это мужские разборки.

– Мужские и женские, – я уперла руки в бок и уставилась на него сверху вниз. – Если ты не заметил, то я тоже продолжаю иметь кое-какие претензии. С удовольствием посмотрю в морды тем, с отбитыми яйцами. Может, это им всё на пользу пошло, и они теперь научились петь сопрано. Если ты не в курсе, в средние века кастрировали певцов, чтобы добиться хорошего, женского звучания. Я иду с тобой, по любому, хочу послушать голоса.

– Аля, ты меня пугаешь – ты же не с ума сошла внезапно? – занервничал Руслан. – Там почти уголовные разборки. Там просто-напросто всех перебить могут.

– Это с дядей Володей? Вряд ли. Мне папа про него такое рассказывал, по секрету, что скорее он там всех перебьёт. Ничего со мной не случится, идём вместе на разборки! – мне самой было весело от этой мысли. Но тревоги, как я уже сказала ранее, я не чувствовала. Просто хотелось взять всё в свои руки и не позволять каким-то там неизвестным дядям решать за меня про мою жизнь. Фигушки.

– Пойми, это совсем плохая идея, – он вскочил с дивана и ходил кругами по комнате. – Я не знаю, как с предыдущим разобраться толково, а ты добавляешь новое в ситуацию. Тебе не стоит этого делать. Женщин там не бывает.

– Женщины везде бывают. Как это не обидно, но у любого подонка мать тоже женщина. Я хочу их аргументы послушать, почему они считают, что меня надо было украсть и изнасиловать. Очень это интересно. Послушать их версию. Заодно их голос послушаем, интересно, попала я куда целилась?

Мне было реально очень интересно в сопровождении безопасной охраны посмотреть на покусившихся на меня людей. И очень хотелось поддержать Руслана.