Под ор эстрады нам с Ибрагимом удалось отстегнуть Алину от подголовников кресел, крест-накрест к которым она была пристегнута. Отстегнуть удалось, а вот вытащить из машины – нет.

Ее руки, на которых болтались отстегнутые от кресел наручники, месили воздух со страшной скоростью, пытаясь нащупать уязвимые точки на наших лицах. Пару раз ей это здорово удалось. Получив по лицу металлическим кольцом от наручника, я непроизвольно схватился за глаз, ослабляя хватку. С другой стороны сидения зверел Ибрагим, капая кровью из разбитого носа.

Алина попыталась сорвать пчелиную шапку, но вовремя спохватившись, мы успели перехватить ее руки. Конфиденциальность Ибрагима была одним из условий его согласия на участие в происходящем.

Приняв это веретено за ноги и за руки, нам наконец удалось втащить ее в дом, и пристегнуть ее руки вокруг стальной трубы напольной печки.

Отдуваясь и трогая раненые места, мы вышли в прихожую, огорошено посматривая друг на друга.

– Мамой клянусь, – шепотом пожаловался Ибрагим. – Я так больше делать не буду! Я тебе говорил – глупый план, идиотский план. Ты когда придумывал, ты вот про это думал?

Что я мог сказать? Когда я предлагал план, я все же надеялся, что она простит меня и похищать ее не придется. Даже уверен был – процентов на семьдесят пять. Про остальные двадцать пять старался не думать и надеялся, что все получится само собой.

В комнате раздался грохот падающей утвари. Наверное, Алина стянула с себя шапку и дотянулась ногой до полки с самоваром.

– Уроды! Отпустите меня немедленно! – она визжала так, что стало понятно – в ближайшее время уменьшить громкость музыки не получится.

Мы с Ибрагимом вышли из дома на улицу. Хорошо, что до ближайших соседей у меня метров сто, никому музыка не помешает.

– Что делать собираешься? – спросил Ибрагим без всякой интонации.

– Буду объясняться. Всё объясню, надеюсь она поймёт. Ради нее тоже стараюсь. Ты-то это понимаешь? – я надеялся на положительный ответ.

– Я понимаю, что ты волка за уши поймал.  Одной рукой одно ухо, другой рукой другое ухо. Крепко держишь. Но если одну руку отпустишь, волк тебя съест.

– Это хорошо, что ты философствовать время нашел, – язвительно отреагировал я. – Это вот прям то, что нужно – какую-нибудь мораль прочитать. Мораль мы потом придумаем, Ибрагим, а пока мне надо, чтобы ты за продуктами съездил – кроме круп и консервов, тут ничего нет.

– Нету проблемы, завтра утром привезу. Но вообще… Если бы мне сказали – Ибрагим, миллион даем – поменяйся с ним местами! Я тебе скажу, поменяться с тобой местами я даже за миллион не соглашусь, – он покачал головой.

– Не трави мне нервы… Сам понимаю, дикая ситуация.

Я пнул ногой стоячее на крыльце жестяное ведро, и оно укатилось куда-то с диким грохотом.

– Ладно, – подытожил Ибрагим. – Я поехал. Завтра подъеду, посмотрим жив ли ты.

– Всё будет в порядке, – заверил я его, и себя заодно. – Прорвёмся. Я не боюсь, и ты не бойся.

Он завел машину и начал сдавать назад. Потом открыл пассажирское окно, и наклонив голову, чтобы лучше меня видеть, произнес задумчиво:

– Даже за два миллиона поменяться с тобой местами не соглашусь.

Я запер ворота и еще постоял на пыльном, давно не метенном крыльце, вглядываясь в звёздное небо. Не знаю – чего я ждал, может какую-нибудь падающую звезду, чтобы принять ее за добрый знак или еще чего подобного. Не дождавшись сигналов из космоса, несколько раз глубоко вдохнул, гипервентилируя мозг. Затем резко выдохнул, открыл дверь и пошел навстречу с прекрасным.


 Алина сидела на полу, рядом с печкой.

Лохматая, в растрепанной одежде, глаза двумя маленькими колючками смотрели на меня снизу вверх. Я никогда не ловил гепарда, но по моим представлением он выглядел как-то так.

Пчелиная шапка валялась на полу рядом. Разрушения по радиусу досягаемости ее ног ясно давали понять куда она может дотянуться.

– А, урод! Немедленно снял наручники! – прошипела она, почти не разжимая рта.

Я подошел ближе и тоже уселся на пол, скрестив ноги, метрах в полутора от нее.

– Алина, тебе придется меня выслушать.

– Наручники!

– Алина, тебе ничего не угрожает, ты в полной безопасности, и я всё сниму, но ты должна меня выслушать сначала.

– Гадёныш! Сними наручники! – ярость из нее так и перла.

– Пока не сниму.

– Сними наручники! – ее тон стал выше.

– Нет, так у нас разговор не состоится. Я пошел прогуляюсь, а ты пока двести раз произнеси – «сними наручники». Вернусь, поговорим.

Я легко поднялся и направился к двери.

– Урод! Быстро снял наручники! – неслось мне в след.

Пару минут простояв на крыльце и слушая как в доме ругается Алина, я вернулся в помещение.

Она молча сидела на прежнем месте, с ненавистью глядя на меня.

– Знаю, что ты хочешь сказать, – с терпением произнес я. – Ты хочешь сказать «урод сними наручники». Это я услышал и понял.  И опять услышал, и опять понял. Но мы должны с тобой поговорить, пока ты в наручниках. Тебе это понятно?

– Я тебя растерзаю, урод! – она сверкнула ногтями в моем направлении. – Быстро снял наручники!!!



Глава 7

Больше всего мне нравится быть на даче осенью. Огородными делами я никогда не увлекался, так, могу пару кустов помидора посадить для красоты и укропом осыпать грядку. То, что я всегда искал и находил на даче, это был покой. На дачу я сбегал, чтобы отдохнула голова от суетного городского ритма, чтобы несколько дней пробыть наедине с самим собой… подумать, поколоть дров, выспаться. Дача для меня — это место силы, место покоя и убежище.

Сейчас это убежище было занято. Конечно, это была моя же идея, но превращение тихого убежища в дикий цирк действовало мне на нервы. Впрочем, сам придумал. Винить некого.

Обнимавшая печку Алина кинула на меня взгляд, полный ненависти, но промолчала. Заметно было что взвинчена она предела и готова взорваться, как ядерная бомба. Не время ждать милостей от природы, подумал я. Взять их, вот наша задача.

– А кто это такой миленький тут на пол уселся? – спросил я с идиотской интонацией.

Как и предполагалось, последовал немедленный взрыв. Выслушав все эпитеты и угрозы в свой адрес, я примирительно предложил:

– Было бы неплохо чаю сделать. Печку затопить… Но печку ты заняла.

Второй взрыв был послабее первого, но ничего, довольно достойный. Дав ей закончить и отдышаться, я продолжил:

– Бандиты планировали твоё похищение. Я успел первым. Если перестанешь бесноваться – я объясню.

Она недоверчиво повернула ухо в мою сторону. Ободренный, я продолжил.

– После нашего с тобой знакомства на меня вышли очень опасные люди. Их цель – твоё похищение, и через оказание на тебя физического давления, овладевание активами и контроль над твоим отцом.

Алина продолжала внимательно слушать.

– Жизнь моя, а также моих родных поставлена под угрозу. Поэтому мной принято решение события форсировать и отнять тебя у бандитов. В качестве благодарности, как я рассчитывал, будет вполне достаточно поцелуя в щеку. Как думаешь, Алина?

– Подойди поближе, я тебе оба глаза выцарапаю! – так же резко произнесла она, но в глазах ее я уже заметил сомнение.

– Алина, ты же взрослый человек. Можешь понять, что это для твоего блага сделано? – аккуратно спросил.

– Нет. Глаза я тебе глаза выцарапывать не буду, – она была настроена решительно. – Я тебя… в тюрьму посажу! Там тебе глаза пригодятся.

– Конечно, пригодятся. Глазами надо дорожить. И мои глаза говорят, что ты Алина, очень красивая. Особенно в гневе.

– Сними наручники сейчас же! – приказала она.

– Ты меня слышала? Мы сначала всё обсудим, как разумные люди, потом сниму.

– Мой папа тебя застрелит! Прямо в яйца тебе выстрелит! Останешься без мозга, – сбавив напор, прошипела она.

– Мне это не подходит, – я прошелся по комнате собирая и расставляя по местам опрокинутые Алиной вещи. – Давай обсудим другой вариант.

– Я тебя в тюрьму засажу, за похищение человека! – она опять начала распалять себя.

– Вариант с тюрьмой тоже так себе идея, мне не нравится.

– Посидишь как следует понравится, если будет на чем сидеть! Там тебя быстро уму научат!

Я осмотрительно обошел Алину полукругом и, набрав воды в электрический чайник, включил его.

– В такой ситуации просто необходим торт, – я осмотрел все кухонные шкафчики. – Но торта у нас нет. Хочешь печенье с чаем?

 – Я прямо себе удивляюсь, – медленно произнесла она. – Вот уж не думала, что я такая кровожадная. Я тебя хочу убить аж тремя разными способами!

– Есть еще банка сгущенного молока? Ты что думаешь?

– Я думаю, тебе капец! – она помотала головой. – Наручники не снимешь, да?

– Да нет, сниму. Но потом. Когда повзрослеешь. И это от тебя зависит, понадобится день или месяц, – рассудительно объяснил я.

– Вот урод… ну, берегись, – она опять села на пол.

Я сполоснул пару чашек и принялся заваривать чай. Ничего не говорил, пауза в разговоре была мне на руку - Алина должна была хоть немного остыть. Невозможно всё время держать такой напор. Помолчим.

– Есть красное вино. Хочешь? Можем выпить на брудершафт, так сказать.

– Это моя ошибка, – решительно произнесла она. – Я приняла тебя за нормального человека. Это прокол. Но хоть какая-то часть мозгов у тебя есть? Без похищения ты не мог мне вот это вот всё объяснить?

– Мог. Только ты не поверила бы. И тебя могли украсть враги.

– А ты друг?

– Я не друг, я жених. Можно сказать, я украл невесту.

– Какая невеста? Если ты ко мне приблизишься, я сразу вдовой сделаюсь! Тебе не жить.