Александра Ревенок - Остросюжетный сборник

Ее хриплый стон. Кто-то тащит ее за волосы. «Только бы не заметили, что руки развязаны». Снова страх. «Я должна защитить малыша!» По щекам побежали ручейки. Пот? Слезы? «Самиру избили… Сволочи!» Она судорожно вдохнула. Сейчас она не может рисковать. Она не одна. Она должна спастись.

Ее швырнули на землю. «Руки вперед». Защитный инстинкт сработал и обнаружил отсутствие пут.

— Сука! — Пощечина. — У нее развязаны руки!

«Звезды в глазах. Дикая боль. Это все? Нет! Нельзя! Ужас, отчаяние… Самиру избили. Мухаммед весь в крови. Кровь… Кровь, везде кровь!.. Дыши! Дыши, Алекс! Глубоко дыши! Тебе есть, кого защищать! Дыши!» Глаза щипало. От пота? От слез? Дышать было невыносимо больно.

— В день страшного суда ваш язык будет свидетельствовать против вас! — «Молчи, Гада, молчи!»

Звонкая пощечина. Плач. Снова пощечина!

— Аллах везде!

Глухой удар. Задыхающийся стон. «Гада, что ж ты делаешь?!» Алекс открыла глаза. Мухаммед бросился на боевика. Выстрел. Кровь. Черная, как ночь. Дыхание остановилось. «Ужас. Скула болит». Женщины плачут в голос. «Руки не связали. Пальцы уже почти чувствуют».

Выстрелы и крики. От этих звуков у Рика внутри все похолодело. Желудок скрутило в тугой канат. «Алекс, только живи». Еще один выстрел разбудил в мужчине странную немного безумную решимость.

— Сука!.. У нее развязаны руки! — Сердце замерло. Алекс! «Танец на ножах…»

— В день страшного суда ваш язык будет свидетельствовать против вас! — «Это не Алекс… Руки развязаны у Алекс. Это точно…» Мороз по коже.

— Потанцуем, джентльмены? — «Семь лет словно и не было».

— Рэм?

— Начали!

Глухой удар. Вскрик. Падение. Выстрел. Стон. Выстрел. Удар. Падение.

— Лежать, сука! — «Алекс? Дура!» — Шон, я пошел!

— Рик, стоять!

Преждевременно? Может и так, но он больше не мог ждать: если в палатке начнется потасовка — весь план разлетится в тартарары. Паркер медленно и бесшумно двинулся к палатке.

«Удар. Поворот. Удар. Маневр. Выстрел. Удар. Боль. Дыши!» Ричард резко обернулся, словно предчувствуя что-то страшное.

— Алекс! Лежать! — Женщина послушно снова упала на землю:

— Сзади!

Удар. Выстрел. Удар.

«Рик?» Она тряхнула головой. «Бред!..В левом ботинке еще один нож». Прижимаясь всем телом к земле, Алекс потянулась к левому ботинку и заметила араба позади Рика.

— Три часа!

— Лежать!

Ее рука взметнулась. Нож полетел… «Это РИК!»

— Рик, лежать!

Мужчина резко упал на землю, накрывая собой оглушенного боевика. «Кровь? Теплая. Даже горячая. Моя?.. Ничего не болит. А когда умираешь болит? Алекс!» Рик вскочил на ноги. Крики, стоны кругом смазывали всю картину. Опасность миновала, Паркер не сразу увидел Ее. Кругом шум, плач, стоны и среди них Она.

В этот момент все стало на свои места.

— Алекс!

— Рик?!

Облегчение накрыло словно цунами, обоих. Они целовались яростно, со всей страстью, на которую только были способны. В этом поцелуе было все отчаяние, вся боль, весь страх. Им не надо было говорить. Они целовались. Целовались самозабвенно, пытаясь убедиться, что они рядом, что они живы. Сжимали друг друга в объятиях, стальных, крепких, так, чтобы ни милиметра между ними не оказалось.

«Рик!»

«Алекс!» Для этого не нужны были разговоры, только чувства. Осязание друг друга, запах, вкус.

«Я тебя люблю!»

«Ты жива!»

«Я жива!»

«Ты рядом?!»

«Я больше никуда не уйду», — она вжималась в него со всей возможной силой.

«Я не отпущу», — он сжимал ее крепче. Прижимал к себе, ощущал нежность ее кожи.

«Не отпускай!»

«Я люблю тебя!»

«Я люблю тебя!»

«Ты жива!»

«Я люблю тебя!»

Все слова, все чувства, все страхи — всё в одном долгом поцелуе, одном крепком объятии. Вся любовь. Безграничная, сильная, отчаянная, бесконечная…

«Я люблю тебя!»

Одни мысли на двоих. Одно дыхание на двоих. Одни страхи. Одно счастье. Одна любовь.

— Я люблю тебя! — Ее голос был хриплый от волнения.

— Я знаю!

И снова поцелуи, такие драгоценные и такие нужные. Она испытывала нужду в его поцелуях. Очень долго. Это были не недели без него. Это были века, века без него.

Слезы облегчения скатывались по ее щекам и уже высыхали на нежной коже шеи. Его горячее дыхание согревало в холоде ночи. Время, волшебное и прекрасное, время рядом с ним. Поцелуи важные и нужные. Счастье и слезы.

Все чувства смешались. Они сменялись одно другим незаметно, подменяя одно ощущение другим. Единственным неизменным чувством была любовь. Ее ощущение нельзя было подменить ничем. Она наполняла их изнутри, окутывая снаружи, согревая и освещая все вокруг. Это ли не счастье?

«Ты рядом!»

Одни мысли на двоих и желания.

— Рик, я…

— Я знаю. — Мужчина прижимал женщину к себе, словно от этого зависела вся его жизнь. И это была правда.

Она покачала головой:

— Не знаешь. — Алекс взяла его руку, поцеловала в ладонь, положила на мягкий живот. От удивления его глаза широко раскрылись и ярко заблестели. — Я тебя люблю. Не отпускай меня.

— Не отпущу. — Ошарашенный и счастливый взгляд не отрывался от нее. — Мы едем домой.

— Домой…

Конец

Приемный покой городской больницы, Кале, Франция

— Перелом правой руки, многочисленные ушибы, сотрясения нет. Мадам Жаккар, вам наложат гипс, и вы с мужем можете отправляться домой.

— Доктор… — Усилием воли она сосредоточила свое зрение на бэйдже. «Как больно». -…Бенар, не могли бы вы оставить меня на ночь? — И медленно выдохнула, стараясь не застонать от боли в ребрах.

— Мадам, вам не о чем беспокоиться. Вам выпишут обезболивающее.

Женщина быстро соображала, пытаясь придумать вескую причину… Но ничего не приходило в голову.

— Доктор Бенар… Дома меня ждет мать, у нее слабое сердце. — «Я несу чушь». — Она склонна все преувеличивать, но ей будет спокойнее, если я проведу ночь в больнице.

— Мадам, вы должны понимать: это вам не гостиница…

— Прошу вас, доктор.

— Ладно, всего одна ночь. Я сообщу вашему мужу. — Облегченный выдох принес невыносимую боль, и Ева едва сдержалась, чтобы не застонать на всю смотровую.

— Благодарю вас, доктор Бенар.

— Не за что. Вы должны быть внимательнее на лестницах.

— Да, конечно, вы правы, — мужчина вышел из палаты, а пациентка крепко зажмурилась, стараясь сдержать непрошеные слезы.

«Вы должны быть внимательнее на лестницах», — эту фразу ей говорили уже в четвертый раз. Она открыла глаза, и соленые слезы все-таки скатились по щекам. Уже четвертый раз Брис избил ее настолько сильно, что ей понадобилась врачебная помощь. После второго раза Ева пыталась уйти, но Брис так искренне раскаивался… После третьего раза ушла из дома — Брис заявился в отель и снова умолял, а, когда извинения не подействовали, применил силу. Сейчас ей нужно бежать. Бежать со всех ног. Бежать и не оглядываться. Бежать из этой проклятой страны, где она никому не нужна. Бежать домой, в Хьюстон.

Два года спустя, Гленвью, штат Иллинойс, США

— Что за?! — Мужчина с силой ударил по рулю: подъезд перекрыл длинный фургон с огромной надписью «Délice», и Гейб не мог выехать из собственного двора. Он уже три минуты сигналил — никакой реакции, водитель так и не вернулся. Полицейский посмотрел на часы: «Еще чуть-чуть и я опоздаю в участок…»

Гэбриэл стойко выдержал еще две минуты, после чего выскочил из машины и, как ошпаренный, понесся в дом по соседству. «Не дело так начинать знакомство, но ведь и они должны понимать!» Обойдя фургон, он увидел другой такой же, выезжающий из соседских ворот. Не позвонив в калитку, мужчина быстрым шагом прошел через открытые ворота и очутился в зеленом саду, красоту которого непременно бы оценил, если бы не был так раздражен!

Еще с три минуты Гэбриэл звонил и барабанил в дверь, которая неожиданно раскрылась, а перед глазами открылось пустое пространство.

— Кто в такую рань… — Мужчина перевел взгляд ниже, значительно ниже.

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, — маленькая — читай крошечная — рыжеволосая женщина в форме повара с недоумением смотрела на Гейба: — Вы кто?

— Гэбриэл Вульф. Ваш новый сосед.

— Очень приятно. Ева Винтер. Вы что-то хотели?

— Совсем ничего, не считая… — Не успел он договорить, как мимо нее пронесся огромный, размером с теленка, ирландский волкодав и прыгнул на нежданного гостя, сбив его с ног, после чего заискивающе оглянулся на хозяйку. — Да что же это такое?!!

Сдержать смех Ева пыталась недолго: от силы секунду или две — а потом заразительно рассмеялась. Женщина смеялась и не могла остановиться, а сосед был похож на вскипающий чайник, он весь побагровел от злости. Взъерошенные волосы торчали в разные стороны, как перья у нахохлившегося воробья. От смеха у нее на глазах выступили слезы. А Барт, заметив, что незнакомец не доволен его радостным приветствием, решил извинится и начал его интенсивно облизывать!

Новый сосед, казалось, сейчас взорвется или треснет, как перезрелый арбуз, из-за чего мисс Винтер еще сильнее рассмеялась. Поймав гневный взгляд, она с трудом взяла себя в руки, закусила щеку, чтобы снова не рассмеяться, и сделала серьезное лицо, но его разъяренный вид к серьезности совсем не располагал. Женщина отвернулась и стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Таки вернув самообладание, она вновь обратилась к соседу: