— Я понял. Буду иметь ввиду. Если вы заметите еще что-нибудь — сообщите мне.

Старушка кивнула:

— Я знала, что ты окажешься понятливым мальчиком.

— Это комплимент?

— Это констатация факта. Ну, я пошла?

— До свидания.

— Не забывайте в следующий раз, уважаемый, надевать рубашку: вы смущаете приличных дам своим голым торсом!

— Я на это и рассчитывал, — отозвался он в том же тоне и закрыл дверь за старушкой-разведчиком…

Он провел рукой по волосам. «Я удивлен? Нет, я не удивлен. Старуха только подтвердила все мои подозрения: Ева чего-то боится, боится до ужаса, до смерти. И от этого чего-то она прячется. Из-за этого чего-то она боялась печататься в журнале, отказывалась вести шоу. Хотя я видел, как в ее глазах мелькнул огонек, когда помощница заговорила про шоу… Боится и прячется. Боится признаться в этом другим». Мужчина тряхнул головой. «Сначала душ, а потом — дом напротив».

Ева отправляла очередную партию форели в духовки, когда зазвонил домофон. Она вздрогнула. «Что же это такое?! Кроме меня в помещении еще девять человек и Барт на улице!» Она закрыла духовку и включила экран домофона. «Гейб, слава Богу!» Еще девять человек в помещении не придавали ей никакой уверенности, а вот присутствие одного Гейба успокоило. Чувство спокойствия и защищенности вернулось. Ева расслабилась и даже обрадовалась, искренне обрадовалась, впервые за последние несколько дней.

Женщина подняла трубку:

— Привет, это Гейб.

— Привет, проходи.

Шеф чуть ли не побежала к входной двери, только бросив на ходу:

— Грэг, ты за старшего!

Когда Ева открыла дверь, Гейб сидел на уже пожелтевшей траве и получал свою порцию «ласк» от Барта. Она рассмеялась.

— Вторая дверь справа?

Гейб с улыбкой кивнул.

— Дружище, — обратился он к Барту, — Душ меня не разбудил, а вот ты…

— О, это он умеет! — Ева отошла в сторону, пропуская соседа и пса в дом. «Отчего мне так с ним спокойно? Может быть, это из-за того, что Гейб полицейский… Н-нет… Не то…» — Ты что-нибудь будешь?

— Кофе, если можно: я после ночного.

— Проходи в гостиную.

Если в кухне Гейб чувствовал себя, как в сказочном средневековом замке, то здесь погружение было полным. Огромный камин в человеческий рост усиливал этот эффект, а теплый желтоватый свет, льющийся из больших кованых люстр, придавал комнате очень уютный вид, несмотря на высокие сводчатые потолки.

— Знаешь, когда я вхожу к тебе в дом, я словно попадаю в другую реальность.

Она улыбнулась:

— Я этого и добивалась. Тут я прячусь от…

— От чего ты прячешься? — Мужчина внимательно посмотрел на Еву.

Та на мгновение растерялась, но быстро нашлась с ответом:

— От скучной серости реального мира?

Гейб некоторое время молчал, разглядывая соседку, а потом кивнул, словно с чем-то соглашаясь.

— Да, там, наверное, действительно, скучно после красочных вкусностей, что ты выготавливаешь. Вкусный кофе.

— Благодарю. — Повар напряженно улыбнулась: — Там есть кайенский перец.

— Ты на мне ставишь эксперимент или уже на ком-то его провела?

— Так я сразу и призналась, — Ева заметно расслабилась.

— Этот дом очень похож на тебя, — Гейб разглядывал большую комнату: на стенах вместо картин были фрески, на длинном комоде в ряд стояли несколько фотографий в серебряных рамках. На всех фото были, видимо, близкие Евы, но ни на одной не было ее самой, даже на групповых, что показалось полицейскому странным.

— Я такая открытая книга?

Он покачал головой. «Скорее закрытая, на замок, и с множеством тайников».

— Н-нет… Нет. Мягкий желтый свет в комнатах… Дерево шоколадного цвета… У тебя глаза такие же… — Мужчина замолк и слегка покраснел. В гостиной воцарилось молчание. Шоколадные глаза смотрели в зеленые. На лицах появились легкие улыбки. Он почувствовал сильное, почти непреодолимое желание обнять Еву, прижать к себе и никогда не отпускать. Гэбриэл сделал шаг, затем еще один… Через мгновение он прижимал женщину к себе, целуя ее и вдыхая яблочный аромат с примесью корицы. Поцелуй туманил сознание и будил желание, которое и без того его мучило с самой первой встречи. «Какая она хрупкая».

Молчание, мягкое, уютное молчание людей, которым не надо разговаривать, чтобы наслаждаться обществом друг друга, чтобы понимать друг друга. Если кому-то из них требовалось подтверждение эмоциональной привязанности — теперь оно у них было, бесспорное подтверждение. Теперь все стало на свои места. Теперь стало хорошо.

Атмосферу интимности разрушил Барт, который, обрадовавшись взаимопониманию любимой хозяйки и уже полюбившегося нового друга, перевернул большую чугунную подставку возле камина, и она с сильным грохотом покатилась по каменному полу.

Ева смутилась, но Гейб только сильнее прижал ее к себе.

— Говорили: День благодарения будет снежным…

— Да, обещали нешуточный снегопад. Моим племянникам будет, где разгуляться. Так что у меня появилась надежда, что от моего дома кое-что останется после их отъезда… — Он усмехнулся. — Хотя бы стены…

Ева осмелилась поднять глаза на мужчину:

— Они такие непоседы?

— О! Особенно девчонки! Парни еще застенчивые…

— Парни, застенчивые?! — Ева насмешливо посмотрела на Гейба.

— Между прочим, в нашей семье все парни очень застенчивые!

Женщина улыбнулась и снова положила голову ему на грудь:

— Я это заметила в день нашего знакомства…

— Не напоминай. — Мужчина поморщился. — «Серый волк» привел меня в чувство. Знаешь, какое у меня было прозвище в школе? Грэй.

— Как удачно!

— А у тебя было прозвище?

— О, ну, рыжим этого не миновать, оно менялось после каждых каникул. Так что нам с сестрой пришлось несладко. В десять лет я решила, что как только вырасту — сразу выкрашусь в белый и буду, как мама: она была блондинкой с ярко-белыми волосами, выгоревшими на техасском солнце. Маленькая улыбчивая… — Ева вздохнула. — Я очень скучаю по ней… А твои родители?

— Папа был и есть очень строг. Он был очень зол, когда я вместо адвокатуры пошел в полицию. Брат тоже его разочаровал… Но Кент более… ответственный, что ли… Когда папа решил отойти от дел, Кент оставил прокурорскую деятельность и возглавил адвокатскую фирму. А я до сих пор являюсь паршивой овцой в стаде, которую отцу никак не получается наставить на «путь истинный».

— Это тяжело?

— Что? Противостоять отцу? — Гэбриэл поморщился. — Не так чтобы очень. Но матери остается посочувствовать: папа очень властный и упрямый человек. Он не любит, когда что-то складывается не так, как ему хочется.

— Ну, я знаю еще одного такого человека…

Гейб невинно улыбнулся:

— О, в сравнении с отцом я просто душка!

— А почему родители не приедут на День благодарения?

— Кент два месяца назад уговорил их отправиться в круиз, вернутся только к Рождеству.

Они так и не выпустили друг друга из объятий.

— А у тебя много племянников?

— Я не говорил? — Гейб широко улыбнулся. — Четверо, пятый на подходе: Мелани — жена брата — на седьмом месяце.

— Точно, семейство…

— Да, хорошо еще, что девчонок всего две…

Мужчина и женщина лежали в обнимку на широком диване и тихо о чем-то переговаривались. Она иногда смеялась, а он довольно улыбался, когда удавалось ее рассмешить…

— Мне еще сегодня Барта выгулять надо. Тесно ему в саду. — Пес тут же поднялся и стал вертеть головой в разные стороны, заметив, что хозяйка так и не сдвинулась с места, он обреченно вздохнул и снова разлегся на ковре.

— А вы где гуляете?

— Каждый раз по-разному. — Гэбриэл кивнул.

— Я надеюсь, вы в лес не ходите за парком?

— Нет.

Снова наступило молчание. Но Еве было так хорошо, что даже шевелиться было лень. Нервное напряжение спало, наступило какое-то сонное состояние, глаза стали слипаться. «Как же тепло рядом с ним».

Не менее расслабленно себя чувствовал Гейб, усталость после ночного дежурства дала о себе знать, и его глаза тоже закрылись.

Теплые руки обнимали Еву за талию, на ноге чувствовалась тяжесть, как будто… «Как будто я сплю с мужчиной!»

— Нет! — Женщина резко подхватилась и стала оглядываться по сторонам. Ладони стали влажными, сердце гулко билось где-то в горле, дыхание сбилось.

— Ева? — Она закрыла руками лицо, пытаясь успокоиться. — Ева, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Это просто сон. Это дурной сон, — уговаривала она себя. — Сейчас все будет нормально. — Женщина провела дрожащей рукой по спутанным волосам. — Мне надо привести себя в порядок. Еще готовиться к вечеру. — Гэбриэл некоторое время молчал, рассматривая ее, потом медленно встал с дивана, размял затекшую на диване шею, выпрямился во весь рост и тряхнул головой. Ева за всеми этими действиями наблюдала сначала отстраненно, а потом пристальнее и в итоге рассмеялась. Мужчина обернулся и удивленно уставился на нее. А она не могла остановиться. Это была мелочь, даже глупость, но женщина не могла успокоиться. Немного придя в себя, Ева попыталась объяснить: — Я… Ты… Ты в этот момент был так похож на Барта! — Она снова хихикнула, а затем рассмеялась. — Была ли это истерика? Да, наверняка.

В этот момент раздался стук в дверь. Женщина собрала всю силу воли, чтобы успокоиться.

— Войдите. — Видимо, резкий низкий голос Гейба удивил посетителя, или нет. Но, тем не менее, кто-то так и остался стоять за дверью.

— Входите, — повторила Ева. И только тогда тяжелая дверь открылась, и на пороге появился Грэг.

— Эээ… Здравствуйте… Ева, там для Питерсонов все готово. Пол приехал. Через полчаса выезжать…