— Привет, дорогая! — Ривера любила бывать у пока еще немногочисленной четы Гордонов. Любила и не любила, одновременно. Тут она видела то, что могла бы иметь, до чего так и не дошло у них с Этаном. Завещание на ее имя… «Зачем мне дом, в котором я не могу находиться? Держи себя в руках».

— Правда, Нью-Йорк лучше, чем Лос-Анджелес? — Джан пожала плечами. В Лос-Анджелесе она не могла находиться. Он ее добивал. Добивал каждой улицей, каждым метром — всем. Это было так, словно, тебе засадили нож и медленно его проворачивали. Внутри снова все сжалось. «Возьми себя в руки, Джан!» Женщина пожала плечами:

— Здесь не так жарко.

— Крис, проводи Джан в комнату. Она уже… Сколько ты не спала, Ривера? — Та снова пожала плечами:

— Я ночевала в мотеле недалеко от Биллингса.

Джек покачал головой:

— Биллингса? Каким тебя ветром занесло в Монтану?

— За мной следили.

— Но Монтана! — Джек покачал головой. — Иди, оставь свои вещи в комнате и возвращайся сюда. Как долго ты не ела? Хотя нет, не отвечай, я и сам знаю, что давно. — Она кивнула.

Кристалл была сейчас похожа на наседку:

— Джан! Если бы я так вздумала себя так вести!.. Не есть, не спать, — жена друга недовольно покачала головой.

— Только попробуй. Тебе вообще положено есть за двоих!

Сдавило горло. Такие пустые споры были у нее с Этаном. «Что же это такое? Два года, а мозг отказывается верить. Когда я смогу смириться?»

Четыре года назад, Лос-Анджелес, Калифорния, США

Джан провела на работе больше суток. Усталость ощущалась… Она была по всему телу. Голова отказывалась соображать, тело шевелиться. Она разулась и ничком упала на кровать: немного полежу и в душ…

Женщина открыла глаза: в дверь уже несколько минут непрестанно звонили. «Не в домофон. На улице уже светло…» Она поднялась и поплелась к двери. Вчерашняя… Позавчерашняя одежда была вся измята. Была измята и сама Джан. Она открыла дверь и повисла на ней.

— Куда ты пропала?!

— И тебе привет. — Ривера пропустила мужчину в квартиру.

— Когда тебя нет больше двенадцати часов — надо предупреждать! — «Он раздражен?» Это было приятно. Приятно, когда тебя ждут… о тебе беспокоятся…

— У меня не было времени.

— Не верю, что за целые сутки у тебя не нашлось и минуты, чтобы позвонить!

— Ты приехал меня отчитать? Тогда дай выспаться, а потом я тебя выслушаю.

Этан прищурился:

— Ты так и спала? А ты ела вообще? — Джанелла открыла было рот, чтобы ответить, что она не голодна… — Только не ври! — «А есть на самом деле хочется. Почему я вчера голода не чувствовала?» Женщина вздохнула:

— Я не ела.

— Иди переодевайся. Есть. Потом спать. — Ривера поморщилась и что-то пробубнила себе под нос. — Что-то не так, лейтенант?

Она тут же выпрямилась:

— Все так, — и поплелась в комнату.

Нью-Йорк, США

Джан еле осилила свою порцию. Обычно бы и не стала доедать. Но под пристальным глазом Джека не осмелилась. Кристалл улыбалась… Женщина больше не могла видеть всего этого: здесь, у Гордонов воспоминания об Этане одолевали ее с еще большей силой, чем обычно.

— Я пойду спать.

— Спокойной ночи, дорогая. Я надеюсь ты выспишься: у тебя очень усталый вид.

— Благодарю, Крис.

— Выспись, Джан.

— До завтра.

Душ. Все тело болело. Все-таки стоило чаще останавливаться. В машине все затекло. Затем перелет… Ривера легла на кровать и уставилась в потолок. Сон не шел. Снова было ощущение, что за ней наблюдают. «Это, наверняка, из-за переутомления. Я так долго чувствовала слежку, что, наверное, привыкла к ней». Женщина закрыла глаза.

Четыре года назад, Лос-Анджелес, Калифорния, США

— Я уеду.

— Надолго? — Джан никак не могла предположить, что она так расстроиться! Это было для нее новостью, и даже непонятно приятной ли! Так расстраиваться из-за мужчины!

Этан довольно улыбнулся:

— Будешь скучать?

Женщина не хотела признаваться в этом самой себе, не то что ему. Она пожала плечами:

— У меня будет чем заняться. Так что сильно мне скучать не придется.

Его лицо изменилось. Он притянул возлюбленную к себе и заставил ее посмотреть в глаза:

— Неужели в этом так страшно признаться? — В голосе явно чувствовалось раздражение. Джан молча смотрела на него. — Ладно, ничего не говори. — Лейтенант уткнулась носом ему в грудь и тихо и смущенно проговорила:

— Буду. — Мужчина глубоко вдохнул и поцеловал ее в висок:

— Я тоже, очень.

Нью-Йорк, США

Она снова стояла в аэропорту Нью-Йорка. Сколько прошло со вчерашнего? И не разберешь: ощущение, что целая вечность.

— Может, все-таки задержишься в Нью-Йорке?

— Нет, Джек. Я хочу видеть. Это мне надо. Я не знаю зачем. Но мне надо. Я два года жила только тем, чтобы увидеть, как его упакуют и отвезут в тюрьму. Кто у меня сзади? — последняя фраза была сказана тихо почти не шевелящимися губами с фальшивой улыбкой на лице. Она улыбалась, пока Джек просматривал зал аэропорта. Он поцеловал ее в щеку и тихо проговорил на ухо:

— Никого.

— Я чувствую.

Он ее крепко обнял:

— Знаю. Но я никого не вижу.

— Тогда пока. Крис — привет.

— Ты же приедешь на Рождество?

Она покачала головой:

— Не знаю. Мама просила их навестить. А если она узнает, что я была в Монтане, а к ним… Она меня придушит.

— Мы хотели крестины устроить перед Рождеством, так что у тебя будет оправдание для родителей. — «Уж не известно, что хуже: быть у родителей на Рождество или у Гордонов».

— Я не знаю, Джек.

— Ты обещала быть крестной.

— Я помню, но…

— Возражений не принимается.

— До Рождества еще очень долго… Блондин, рост примерно шесть футов, лет тридцать на вид.

Джек снова пристально оглядел зал.

— Один… два. Два подходят. Три.

— Волосы почти до плеч.

— Чет… Тогда два. Один с девушкой. Левый дальний угол. И справа у окна. Обними меня.

Женщина «жизнерадостно» кинулась на своего спутника, тот ее закружил.

— Его тут нет. Он следил за мной до Вайоминга, там я оторвалась… За мной следит еще кто-то. Я это чувствую. Он ее поставил на пол:

— Береги себя, Ривера.

— Ладно, Джек. Я пойду.

— Если что — сразу звони. И… Не забудь про Рождество. — «Рождество». Женщина кивнула и прошла в терминал.

Четыре года назад, Лос-Анджелес, Калифорния, США

Джанелла вошла в огромную гостиную:

— Я все-таки не понимаю, как ты тут можешь жить один? Он такой огромный! Тут даже эхо есть!

— Я тебе уже говорил: переезжай ко мне. Вдвоем веселее. Глядишь, и эха не будет.

— Продукты все готовы? — Она сделала вид, что не услышала последнюю фразу, а Джонс сделал вид, что не заметил, как возлюбленная сменила тему.

— Я бы все-таки не маялся с готовкой, а что-нибудь бы заказал и все.

— Нет-нет-нет! Так не интересно! Хватит того, что я не уехала в Монтану, где снег, где нормальный праздник!

— Зачем вообще куда-то уезжать из дома?

— Ну, тут трудно сказать… — Женщина пожала плечами. — Я все же скучаю по своим.

— А почему бы нам тогда не махнуть к ним?

У Джан все сжалось. Уже девять месяцев, а она все еще ничего не рассказывала матери. Совсем ничего. А теперь взять и привезти Этана… Она… Она очень этого хотела. Хотела, чтобы он познакомился с мамой и с отчимом, хотела, чтобы близнецы его донимали расспросами. Хотела валяться с ним в снегу, украшать елку. Настоящую, живую ель, а не пластиковое подобие. Но… Что заставляло ее упираться — она сама не знала. Смущение? Неуверенность? Страх?

Он прищурился:

— Почему?

Лейтенант покачала головой:

— Я не знаю. Просто что-то… — Что ей мешало? Если бы она знала: никогда еще Ривера так не сопротивлялась развитию отношений.

— Джанелла, я хочу быть с тобой. Надеюсь: ты хочешь быть со мной. В чем дело?

— Я не знаю, Этан. Просто я еще ни с кем не знакомила родителей. Если я сейчас тебя привезу…

— …Это будет очень много значить. Но что не так?

Женщина прижалась к нему.

— Я не знаю. Я не знаю, что это такое.

— Успокойся. Не хочешь…

И тут что-то переключилось. Она хотела быть в Рождество с ним и с семьей. Джан подняла глаза:

— Я хочу поехать. — Твердо произнесла лейтенант. Его радостная широкая улыбка раскачивала столп ее самообладания. Его поцелуи были… Они были самые невероятные. Нежность, страсть, они заставляли забыть ее обо всем. Женщина готова была раствориться в нем…

Ривера улыбнулась.

— Что такое?

— Я тут вспомнила… — Она провела рукой по его груди.

— Только не говори, что у тебя есть какое-то дело — не поверю.

— Нет у меня никакого дела, — а улыбка становилась все шире.

— Тогда что? — Джан погладила его по щеке.

— Ты обещал, что на Рождество вернешь мои сережки.

Мужчина явно смутился и отвел глаза в сторону:

— Ты говорила, что у тебя от них болят уши. Они тебе не нужны.

— Этан! Это мои сережки! — «Как такое может быть? Почему так приятно?» — Не думала, что ты так сентиментален!

— Ну… я мог бы сказать, что просто забывал тебе их отдать… или забочусь о твоих ушах… Но тогда бы я соврал. — Он посмотрел ей в глаза. Одна пара черных глаз смотрела в другую пару таких же бездонных, черных, как обсидиан. — Я чувствую себя идиотом. Что ты со мной сделала, лейтенант?

— Ничего. — Она шептала, словно их кто-то подслушивал. — Я себя чувствую…