Аня и Юлька охали и ахали, слушая Катерину. Юлька, конечно, через слово вставляла, что все они «кобели проклятые», на что Катерина слабенько возражала, мол, что понимает, что с любым случиться может, оправдывала Леху. А уж когда в рассказе своем Катерина добралась до того, как Танечка прикатила к Васильеву в Германию, тут Юлька переключилась на нее. Слышала бы Танечка, какими «титулами» наградили ее!


— В общем, беременность моя липовая не прокатила, — сказала тогда Татьяна Катерине. — Брат-то повелся, все просил меня не рассказывать больному, да тот и сам как-то догадался. Я разговор их подслушала. Они громко говорили, а я за дверью стояла.

Из разговора того и узнала, что детей у Васильева быть не может! И все это он может подтвердить хоть сотней анализов. Ну, я и сама медик. Да и психолог неплохой. Были бы у него сомнения на этот счет, он бы по-другому с братом говорил, тем более без свидетелей. А тут он ни секунды не сомневался — нет и все! Поэтому я даже рада, что разговор тот подслушала. По крайней мере, точно знаю, что он не врал в тот момент, не на мои уши был рассчитан их разговор.

— Ну а нам теперь что прикажешь про тебя думать? — спросила Юля у Катерины. — Надеюсь, у тебя, тихушница ты наша, никого, кроме твоего глухопятого, не было за это время?

— Да ты что, Юль! — одернула ее Аня, но Юлька отмахнулась:

— А что?! Все бывает! Я ведь не осуждаю, просто отцовство надо выяснить, а то будет, блин, сын полка!

— Ничего не надо выяснять. — Катерина серьезно и четко сказала. — Отец моего ребенка — Васильев Алексей Павлович. А уж как это у него получилось — не знаю. Загадка природы…

— Или дар Божий. — Анечка ясными глазами смотрела на Катерину. — Кать, ты такая счастливая! Я так рада за тебя! Все хорошо будет. А раз так получилось, то и тем более теперь уже все хорошо будет у вас.

— У нас… У нас сейчас все совсем не хорошо… — Катерина комок проглотила. Едва вспомнила она Васильева, как радость ее слегка отступила.

— Да, ты папашке-то, кобелищу этому, звонила? — Юлька хотела было прикурить, да передумала, уважительно посмотрев на несуществующий Катькин живот. Нельзя крохе дымом дышать, уж лучше она потерпит.

Катерина вздохнула:

— Звонила…

— И? Ну, что ты тянешь-то? Он что, паразит, не рад?

— Юль, ты выражения-то выбирай! — осадила ее Анна, сделав подружке, скорой на расправу, «страшные» глаза.

— Звонила. Это еще до того, как я узнала, было. Я хотела сказать ему, что со мной эта Таня его встречалась… Я думала, что он скажет, что все это не так, что меня обманули, что он не мог и так далее. Я бы поняла, что врет, но пусть бы это было так. Но он… Он, девочки, сказал, что все это правда.

— И что? С чем расстались-то?

Катерина рассказала, что положила трубку, что не могла больше ничего слышать, не могла звонить, разговаривать, что внутри у нее упало все. Как будто там, наверху, кто-то сказал: «Вот и все!»

— Ну ни фига себе «все»! У них ребенок будет, а они тут — «все»! Звони давай ему, кобелине этому! Пусть готовится пеленки стирать и кашу учится варить!

— Не могу звонить… — Катерина сникла. Она чертила ноготком узоры на столе. — Я, девочки, телефон его стерла, отовсюду вычистила… После этого разговора сразу.

— Ну и? У тебя что, он только тут и был?

— Только тут и был… Да и не хочу я сама звонить. Все-таки он должен первым сделать этот шаг. Он сделает, я знаю. Мне даже Таня эта сказала, что он любит меня.

— А за каким чертом эта Таня вообще приезжала сюда?

— Приезжала она по делам, а мне позвонила потому, что, как она сказала, очень хотелось ей меня увидеть. Причем не на фотографии. Фотографии мои она у него в больнице видела. А именно хотелось ей со мной пообщаться, посмотреть, что это за «особенная Катя», по ее словам, у мужика, что ему все остальные бабы на хрен не нужны!

— Ну и как? И как ей наши «бабы»? — Юлька ядовито передразнила Таню, которую она никогда не видела. — Понравились этой потаскухе наши бабы?

— Да не потаскуха она, — робко защитила соперницу Катерина. — Просто влюбилась она в Леху моего. Я ее понимаю.

— Да, ты еще защищай ее, мать Тереза! Знаешь, Катя, она ведь не просто так тебя посмотреть приезжала. Она ведь специально тебе все-все рассказала, чтобы и у тебя ничего с ним не склеилось, раз у нее не получилось. Это порода такая бабья, гнилая. Если бы она просто хотела посмотреть на тебя, тысячу причин можно было придумать для встречи. И пусть бы ты потом башку сломала, не понимая, что и почему, но при этом ни словом не обмолвиться, что она его знает и уж тем более что у них что-то было. А она, добрая такая, выложила тебе все. И что ты хочешь сказать, что она это от доброты души? Не смеши меня! Трезвый расчет. Такой же, какой у нее был по отношению к нему. Увидела в больнице мужика приличного, перспективного, вот и загорелось ей в Питер за ним умотать. Я уверена, что она твоему Васильеву уже сообщила, что ты в курсе.

— Да, ты знаешь, Юль, он как-то даже не удивился, когда я сказала, что она приезжала. Может, ты и права… — Катерина крутила в руках чайную ложечку. Ее радужное настроение куда-то улетучилось. А ведь Васильев так и не позвонил ей, хоть прошла целая неделя после того разговора. Откуда ей было знать, что Таня и ее новости — это только один подводный камень, на который напоролся корабль любви Лехи Васильева. Он так и не доплыл до острова любящей его женщины, получив куда более глубокие «пробоины».

* * *

Он не позвонил Катерине.

Как только улеглась немного вся суета с этой странной беременностью, Катерина еще острее ощутила свое одиночество. Ей страшно хотелось, чтобы рядом был любимый человек, с которым они вместе ждали бы появления на свет их маленького цыпленка. И она вся превратилась в сгусток ожидания.

Каждый день она просыпалась с надеждой на то, что вот сегодня… Но день проходил, и ночь проходила, а звонка от Васильева не было. Ночью Катерина плакала в подушку тихонько («чтобы маленький не слышал!»), хоть и понимала, что делать этого нельзя. Ей необходимо было хорошее настроение, а его не было. Конечно, она безумно рада была тому, что в ней растет маленький человечек, получившийся от больших чувств. Она, как волчица, перекусила бы горло любому, кто захотел бы обидеть ее крошечного, еще не родившегося детеныша.

Но и ей самой крайне необходим был рядом тот, кто так любил ее еще совсем недавно. Пусть бы не совсем рядом, но знать, что он есть, что пройдет время, и он появится. И самое главное, ей надо было сказать ему, что это его зернышко проросло чудом, несмотря на все его анализы и прогнозы врачей. История и похлеще примеры знает.


Но Васильев не звонил.

Катерина казнила себя за то, что так необдуманно поступила с его телефоном. Но в глубине души затаила обиду на него. Все-таки в данной ситуации первым должен был быть его шаг навстречу. А его — этого шага — не было.


Между тем Катькин живот, казалось, только и ждал официального признания того, что в нем поселилась жизнь. И как только оно произошло, стремительно начал расти: «на нос полез», как говорили испокон веков в народе. И уже через две недели приехавшие на девичник Аня и Юлька Катерину не узнали. Она заметно округлилась, движения стали плавными.

— Ну-ка, покажись, коровушка ты наша! — Подруги расспрашивали Катерину про житье-бытье, про ощущения и впечатления.

— Да нормально все. И чувствую себя хорошо. — Катерина грустно улыбнулась. — Вот только папа наш пока так и не объявился…

— Что делать будем? — спросила Юлька у Ани, а больше у себя самой для порядка. — Найти номер мобильного по фамилии — вряд ли, даже если на помощь влиятельных мужиков из какого-нибудь ведомства серьезного позовем.

— Смотря какого ведомства… — с сомнением возразила Аня.

— «Какого-какого»!!! Самого серьезного, я сказала. — Юлька настроена была решительно.

— Девочки, и не пытайтесь! — Катерина головой помотала. — У него ведь проблемы были тогда, и телефон — он сам как-то раз к чему-то мне сказал — у него на какого-то бомжа зарегистрирован…

— Помнишь, красавица моя, наш давний-давний разговор про то, что о человеке, с которым ты в постель ложишься, надо все знать? — Юлька уперла остренькие кулачки в бока и свирепо глянула на Катьку. — Я вас как дурочек учила — паспорт посмотреть, номер машины, домашним адресом поинтересоваться. Так вы мне тогда что говорили? Что я перестраховщица! А теперь полюбуйтесь на эту будущую мать… одиночку…

— Ну что ты каркаешь, Юль! — вступилась, как всегда, за Катерину Аннушка. — Ну найдем мы его, не иголка в стогу сена.

— Ага! Найдем, когда ребенок школу закончит. Индийское кино! «Здравствуй, папа! — Здравствуй, сынок! — Это мама наша во всем виновата!» — Юлька изобразила все это в цветах и красках. — Зита и Гита отдыхают! Ладно! Папашу мы с Анькой искать будем, кренделя этого кобелистого! А ты, Катька, в командировку готовься.

Катерина не успела даже вопрос задать, что за командировка, как Юлька стала им такое рассказывать, что у них рты пооткрывались от удивления.

Оказывается, Ульяша времени даром не теряла. И все не так просто было в ее отношениях с незабвенным Ксюшей. Она так и сказала — «Ксюша мой незабвенный»!

— Хотите — верьте, девки, хотите — нет, но Ксюшу забыть не могу. — Юлька даже в этом месте покраснела, чем удивила всех присутствующих. — На прошлой неделе я в его Зажопинске с будущей родней знакомилась. Да-да! Решила, что там звонить, мычать по телефону, поеду и все точки куда надо и расставлю сразу.

— Как ты его нашла? — заикаясь, спросила Катерина.

— Молча! Адрес у меня был, и телефон домашний. В отличие от тебя, дуры доверчивой! Ладно, прости-прости! Не обижайся! Но ведь я права! Кать! Это же элементарно! Не для каких-то целей, а просто для нормального порядка нужно знать о человеке чуть больше его имени и фамилии.