– Я возьму ее. – Истон высоко поднял Роуз, а потом прижал к себе. Это веселое, комичное поведение едва ли было уместно за ужином, но именно отсутствие предрассудков, непосредственность и свободолюбивый характер, отличавшие Истона, делали его превосходным начальником.

– Давай, Морин, бери второе, третье, ты почти ничего не ела. – Истон сел на стул рядом с ней. – Да у тебя пустая тарелка.

Она пожала плечами. Нескольких кусочков, что она уже съела, было достаточно. Она уже едва справлялась с нервами.

– Все в порядке, Истон, спасибо. Я уберу тарелку.

Морин поднялась со стула, не отрывая глаз от Ксандера. Он также не сводил с нее взгляда. Взяв со стола свою тарелку, она приподняла бровь, продолжая смотреть на Ксандера, и надеялась, что он поймет ее знак.

Им нужно было поговорить наедине. Недосказанность буквально витала в воздухе.

Морин вышла в кухню и наконец с облегчением вздохнула. Открыв кран с водой, она включила измельчитель мусора.

Гул работающего механизма заглушал шаги Ксандера, но Морин увидела его отражение в большом окне. Даже неяркие, расплывчатые очертания его фигуры пробуждали в ней волнующее ощущение.

– Итак, насколько я понимаю, вы согласны с моим предложением, и теперь мы в одной команде?

Она выключила воду.

– Вероятно, да.

– Вероятно? Что я могу сделать, чтобы убедить вас окончательно? – Он подошел на шаг ближе к ней, глядя на нее с едва заметной улыбкой.

Она прикусила губу.

– Пожалуй, более четкие и определенные условия сделки были бы хорошим началом.

– Ну, став моей женой, вы останетесь в Штатах. Продолжите работать на моего брата и выполнять свои обязанности здесь, в заповеднике.

– Отлично. Все это выгодно мне. А что же получаете вы? Только точно и конкретно. – Она пристально смотрела на него.

– Вы должны будете помогать мне с благотворительными мероприятиями и всячески участвовать в событиях, организованных в рабочем порядке. Кроме того, вы станете постоянным человеком в жизни Роуз, – он подошел еще ближе и понизил голос, – и способом не позволить моим теще и тестю забрать у меня дочь. Это не навсегда. Только на какое-то время. До тех пор, пока все проблемы не будут улажены, как ваши, так и мои.

Морин оперлась ладонями о прохладный гранитный стол и задумалась.

– Я знаю, это звучит неприятно. И все же такая роскошь, как время, нам недоступна. – Еще один шаг ей навстречу.

Она вскинула голову и скрестила на груди руки.

– Неужели?

– Ваша виза вот-вот истечет. А родители моей жены хотят заполучить Роуз. И если это должно случиться, то откладывать дольше нельзя. Мы должны заключить сделку. Прямо сейчас.

Она сжала губы и сама сделала шаг ему навстречу.

– И что же, все заседания совета директоров заканчиваются таким образом?

Напряжение, жар, возникший между ними, становились почти осязаемыми.

В его выражении лица появилось что-то озорное, и он усмехнулся:

– Мы совсем не обязаны сохранять… чисто деловые отношения. Если, конечно, вы сами этого не захотите.

Она сглотнула ком, вставший в горле, не в силах оторвать глаз от его губ. Ей нестерпимо хотелось его обнять, прильнуть к нему.

– Так, значит, вы говорите, мы можем обручиться, пожениться, пойти на риск?

– Риск исследовать это притяжение между нами… посмотреть, к чему оно нас приведет.

Он был совсем близко, его губы почти касались ее губ. Ее сердце глухо забилось и, кажется, замерло. Она хотела его. Безумно. Непреодолимо.

– Возможно, я знаю, к чему это приведет нас, – сказала Морин.

Он коснулся ее щеки и провел пальцами вниз вдоль шеи.

– Значит, это ваш окончательный ответ?

Она думала, каково это – быть замужем, пусть даже фиктивно, за человеком, который так безнадежно занял ее сердце. Это влечение заставило ее забыть всякую осторожность и здравомыслие.

– Мой окончательный ответ? Я сделаю это.


Первым свидетельством духа авантюризма Ксандера было импровизированное свидание в Майами. Куда всего на ночь они полетели на частном самолете. Только вдвоем. Он и она.

Великолепие и грандиозность этой затеи были отчасти нарушены надвигающимся штормом. Казалось, он жаждет рисковать, рвется в бой. И это так разительно отличалось от той жизни, которую она вела, когда была замужем. Ведь тогда все ее действия ей диктовались, контролировались и ограничивались.

Темное, пасмурное небо совершенно ее не тревожило. Тропические дожди были обычным явлением в Южной Флориде. Своеобразная плата за теплый и солнечный климат.

Морин долго смотрела сквозь закаленные стекла окон лимузина, но думала о Роуз и о Ксандере. Потребность девочки в стабильности, постоянстве обстановки и людей пробудила в Морин материнский инстинкт. Она видела Ксандера с дочерью и точно знала, что лучшее место для нее – вместе с ним.

И поэтому, когда Ксандер попросил ее лететь с ним в Майами на частном самолете компании и разыграть там сцену их помолвки, она сразу же согласилась.

Безусловно, это не означало, что ей по душе тот обман, к которому они прибегнут, вводя в заблуждение его тещу и тестя, а также все руководство, но она не могла даже представить себе, что Роуз могут лишить ее отца, ее дома.

Ксандер настоял на ужине в Майами, в высококлассном ресторане «Белла Терре».

Своих тещу и тестя он оставил заботиться о Роуз. Однако согласился на перелет только после того, как оставил Истона и Поршу следить за Джейком и Делайлой. Это была мера предосторожности, позволявшая ему быть уверенным, что не произойдет ничего, что они смогут использовать в своих интересах в борьбе за опекунство. После ужина, на котором Морин присутствовала накануне, она многое поняла и разделяла озабоченность Ксандера по этому поводу. Они, несомненно, любили Роуз, но хотели, чтобы ее судьба была в их руках.

Лимузин остановился у ресторана «Белла Терре». Капли дождя разбивались об окна и щедро лились по стеклу. Водитель открыл дверь и помог Морин выйти из машины, уже держа над ее головой огромный зонт. Через мгновение рядом оказался Ксандер. Взяв у водителя зонт и предложив Морин свою руку, он прижался к ней, и тепло его тела тотчас пробудило в ней волнующие ощущения.

Как только они вошли в ресторан, раздались звуки испанской гитары. При этом не было слышно ни шорохов, ни гула разговоров, ни даже шепота или приглушенного смеха. Как такое могло быть? Это было странно. Но тут, осмотревшись, она вдруг поняла, что, за исключением обслуживающего персонала, здесь никого нет.

Касаясь дыханием кожи, он прошептал ей на ухо:

– Я арендовал это место только для нас.

У Морин перехватило дыхание, она точно попала в сказку. Проходя в центр зала, она заметила в углу комнаты гитариста.

Ксандер не упустил ни единой детали. Но она чувствовала себя не в своей тарелке в окружении вызывающей роскоши. Он наклонился, чтобы выдвинуть для нее стул. Его пальцы скользнули по ее обнаженному плечу, а она украдкой взглянула на него, оценив, как сшитый на заказ костюм подчеркивал его широкую, мускулистую грудь. Сама того не сознавая, она коснулась рукой шеи и стала вертеть в пальцах маленький бриллиантовый кулон в форме капли. Это украшение, когда-то принадлежавшее ее маме, было самым прекрасным из всех ее вещиц и добавляло изысканной элегантности и шарма ее простому длинному платью из черного шифона.

– Вам не стоило так беспокоиться и устраивать все это. Ведь я уже согласилась на ваш план.

– Эта помолвка должна увенчаться успехом. Если мы хотим, чтобы люди поверили, что мы влюблены, то нам непременно нужны вот такие моменты.

– Почему бы просто не выдумать их? Мы могли бы вместе изобрести наши истории.

Он не успел ответить: вдруг раздались раскаты грома. Его глаза блестели, точно осколки самой молнии, рассыпавшиеся по небосклону.

– К тому же ты должна признать, что так проще и, черт возьми, гораздо веселее.

Она отвела глаза, чтобы оторваться от его знойного, магнетического взгляда. Она сосредоточилась на тарелке, полной роскошных яств, которую официант поставил перед ней, и тут ее желудок свело в предвкушении. Омары. Улитки. Креветки.

– Это чудесно!

– Ты чудесна.

– Просто сейчас я не в униформе. Разница весьма заметна.

– А как насчет того вечера, когда мы танцевали у огня? Я уже видел тебя одетой в вечернее платье.

– И правда. – Она протянула руку к бокалу с шардоне и сделала глоток.

– А я еще обратил внимание на разницу в тот раз, когда ты едва не утонула в трясине, запутавшись в водорослях. – Он снова наполнил бокал вином.

На мгновение ее лицо осветилось улыбкой, но тотчас омрачилось.

– И приехали ваши тесть и теща. Должно быть, им тяжело видеть, что вы помолвлены.

– Им придется привыкнуть к этой мысли, так как скоро мы будем женаты. Очень скоро. – Он разломил панцирь омара на своей тарелке. – А нам предстоит ожидать очень многого в связи с расширением заповедника.

Ксандер говорил о планах на предстоящий год, а Морин вспоминала свою первую свадьбу, тот день, когда, стоя у алтаря в огромном монументальном соборе, она верила, что ее клятвы не будут нарушены до конца жизни.

Ксандер коснулся пальцем ее лба.

– К чему эта морщинка? Не хмурься. Сегодня вечером только самые счастливые мысли. Это начало новой жизни для нас обоих, – весело произнес он.

Официант забрал их тарелки с остатками роскошного ужина и принес шоколадный торт.

– Счастливые мысли. Да, конечно. – Она заставила себя улыбнуться. – Вы правы, а ведь вам пришлось пережить столько несчастий. Должно быть, я кажусь ужасно неблагодарной.

Он с улыбкой отправил в рот кусочек торта.

– Морин, прекрати волноваться. Давай сосредоточимся на тебе. А мысли пусть будут о том, как ты прекрасна. И сейчас, и в водорослях, и в униформе.

Она засмеялась.

– Да вы просто само очарование.

– Вообще-то, нет. Обычно нет. – Он протянул руку через стол и, коснувшись ее волос, намотал на палец локон. – С тобой это легко.