Наталия Жигалова - Освобождение

Мужчина сидел напряженный и не шевелился.

– Я бы, и сама поехала в Непал, но Кирилл меня не отпускает из-за беременности, – тихо добавила девушка.

Максим быстро встал и вернулся к тому месту, у которого его и застала Марина, долго не решаясь произнести слова, готовые сорваться с языка.

– Я знаю, ты испытываешь к ней очень сильные чувства. Ты искал ее и продолжаешь следить за расследованием, я прошу тебя отправиться туда, чтобы попытаться найти ее, но…

– Мне тоже снится этот сон, – оборвал ее лепетания Максим оборачиваясь.

– Что?

– Каждую ночь.

– Я пыталась с ней связаться.

– Как? – мужчина от удивления подался вперед.

– Через медитации. И мне, кажется, она отвечает мне. Слабо, но отвечает. У нее нет сил, она очень слаба и…

– Медитации, – перебил ее Максим. – А я так и не поверил, что это возможно! Дурак! Я найду ее. Теперь я знаю как. Найду, во что бы то ни стало. Благодарю тебя, Марина. Ты даже не представляешь, как ты помогла мне.

Медитация у Максима получилась не с первого раза, да что говорить, и не со второго и не с третьего. Ему совершенно не удавалось успокоиться, дышать ровно, а бесконечный поток мыслей и не думал иссякать. Он был настолько уставшим и вымотанным морально, что не мог сделать самого простого – расслабиться. Каждая мышца его тела была напряжена до предела.

Бесконечные бессонницы и ночные кошмары совершенно вымотали его. Нервное напряжение, в котором он находился, стягивалось, как пружина, готовое в любое мгновение взорваться. Последние недели он держался на одном кофе и упрямстве.

Вернувшись домой после встречи с Мариной, Максим тут же взялся за медитацию. Но…

Сначала ему было неудобно сидеть в кресле или на стуле. Он не мог усидеть в позе лотоса. Ноги затекали и хотелось облокотить спину.

Бросив это занятие Максим, принялся расхаживать по комнате, пытаясь успокоиться. Отвлечься он смог только, когда сел за ноутбук и погрузился в работу. Работа его всегда отвлекала от бесконечного потока мыслей.

Он сильно раздражался оттого, что у него получается, пока… Пока не лег на кровать, закрыв глаза, и не начал глубоко дышать. Он помнил, как роились мысли в его голове, помнил, как отпускал их от себя, не думая их, не вникая в них, помнил, как постепенно поток мыслей начала сходить на нет и долгожданное успокоение, пусть на мгновение, но он поймал его. Долгожданный покой и гармонию в голове. После этого раза Максим медитировал только лежа, совершенно не боясь уснуть. Он начал медитировать каждое утро, и каждый вечер, и каждая медитация дарила ему лишь покой и надежду.

Пашка, школьный друг Макса, который очень кстати, оказался в Катманду, работал в столице Непала. Паша возил туристов в горы, устраивая пешеходные треки, и знал все окрестности. Лучшего проводника и пожелать нельзя, если только речь идет не о непальце. Они встретились случайно на одной из улиц города. Макс озвучил ему свою просьбу, на которую Пашка ответил отказом.

– В это время года в горы соваться небезопасно.

– Я и не прошу со мной идти, просто отвези и…

– Оставить тебя там одного я тоже не могу, это верная смерть.

– Хорошо, я найду другого проводника, – решительно сказал Максим, поднимаясь из-за стола кафе, в котором они остановились, чтобы обсудить дела.

– Подожди, – остановил его школьный товарищ. – Я пойду с тобой. Я эти горы как свои пять пальцев знаю, как меняется погода тоже. Я не могу тебя одного туда отпустить и помогу.

– Благодарю, Паш – твердо ответил Максим.

Они изъездили и облазили все окрестные горы прежде, чем Макс, наткнулся на ту неприметную тропу. Точнее, не так, ту тропу Макс заметил в самый первый выезд, но прошел мимо. Сам не понимал впоследствии почему тогда прошел мимо, да и сейчас это было неважно.

Когда Максим вышел на эту тропу вновь, его потянуло туда как магнитом. Он вернулся в гостиницу с чувством, полным тревоги. Вновь и вновь перед глазами его возникала та тропинка, ведущая в ущелье, вновь и вновь он жалел, что послушал Пашку и не пошел туда. Его тянуло на ту тропу, он был уверен, что если пойдет туда, то найдет ответы на все свои вопросы. Возможно, он найдет свою любимую.

Он повалился на кровать и устало прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям в теле. Ноги гудели от долгой ходьбы, спина и плечи ныли от тяжёлого рюкзака, а горло и грудь сдавливало от боли начинающейся простуды. Воздух в горах был слишком холодным.

Мужчина не мог уснуть на протяжении всей ночи и лишь к утру беспокойный сон, наконец, овладел им. Проснувшись рано утром, он так и не смог избавиться от назойливого ощущения тревоги. У него было такое чувство, что ему срочно нужно пойти именно туда. Как будто от этого зависела его жизнь.

С каждой прошедшей минутой чувство негодования начинало его разъедать его изнутри все сильнее и сильнее, после нескольких попыток успокоить себя, он почувствовал внутреннее разочарование, разочарование в себе. Он был недоволен собой, а после стал ощущать, что его душа плачет. Да-да именно так и не иначе. Максим, материалист до мозга костей, чувствовал, как плачет его душа.

Первая мысль, которая посетила его голову, что это бред. Душа не может плакать. Но внутри осел тяжелый осадок от собственного поведения и тогда чертыхнувшись, он набрал номер Пашки и попросил его отвезти к тому ущелью. В этот момент он почувствовал, как она, та самая душа, присутствие которой он так ясно ощущал некоторое время назад, облегченно выдохнула и тихо улыбнулась.

Пашка, встретив его у машины на следующее утро, сказал, что он сумасшедший.

– Только самоубийца отправится в незнакомые горы в одиночку, – снова возмутился он

– Я чувствую, что должен пойти туда, Паш. И я пойду один.

Собрав провизию на несколько дней, нужные в горах инструменты, Максим погрузил тяжелый рюкзак на заднее сиденье автомобиля и хлопнул дверцей.

– Подумай еще раз, на что ты решаешься.

– Я все решил. – ответил он твердо проводнику, после чего тот больше не возражал.

Максим по привычке пристегнулся ремнем безопасности, не обращая внимания, на негодующий взгляд Пашки, и устремил свой взгляд вперед.

– Вернись за мной через три дня.

Паша внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал, лишь тяжело вздохнул и повернул ключ зажигания. Машина затарахтела и двинулась в путь.

Когда Максим остался один на один со своими мыслями и переживаниями в ущелье, он вначале струсил. А правильно ли он поступает? Этот вопрос преследовал его всю дорогу до ущелья и сейчас, когда автомобиль Пашки скрылся из виду, и он остался один, снова звучал в его голове. Душа в этот момент молчала, а разум злорадно усмехался, посылая все новые и новые картинки того, что с ним может случиться в горах, в период селей и оползней.

С усилием воли Максим заставил свой разум замолчать и отдался зову сердца, ведь не зря оно его сюда привело. Он вспомнил те единичные случаи, когда слушал свое сердце и был счастлив. Действительно, счастлив и всякий раз, когда он прислушивался к голосу разума, он был несчастлив.

Он, наконец, понял, что только душа, только сердце знает, как ему жить лучше, как поступать. А разум? Что такое разум. Разум погряз в системе, созданной и навязанной обществом. Разум твердит делать так, как нужно системе и очень редко бывает согласен с зовом сердца.

И сейчас, разум твердил ему вернуться. А душа тихонько молчала, боясь спугнуть.

Решив полностью довериться своей интуиции, Максим позволил ногам вести его туда, куда требовала душа. К вечеру, когда уже начало смеркаться и Макс решил разбить палатку на ночлег, он вдруг заметил невзрачный домик глубоко в ущелье. Старый покосившийся забор был когда-то выкрашен синей краской, которая облупилась и огромными кусками отслаивалась от металлических прутьев. Из дома вышел старик. Пожилой человек невысокого роста, облаченный в какой-то серый балахон. Несмотря на худобу, в старике чувствовалась огромная сила, как физическая, так и духовная. Старик из снов и видений. Максим сразу узнал его.

Максим, ощущая его любопытный взгляд, переминался с ноги на ногу, решался пройти ли внутрь, туда, куда так настойчиво звала его душа. Наконец, он спросил взглядом разрешения у хозяина, на что тот лишь молчаливо кивнул. Макс быстро прошел мимо старика, обогнул дом и, шагнув в неширокий двор, замер…

Она сидела в углу двора под навесом, укутанная в шерстяное одеяло и медленно скребла щеткой огромный металлический таз. Ее лицо не выражала никаких эмоций, кроме отчаяния и обреченности. Впалые глаза то и дело наполнялись слезами, которые бежали по бледным щекам и тонули в платке, накинутым на голову и обвязанным вокруг шеи.

Максим в два шага оказался возле нее и, схватив за плечи, притянул ее к себе и крепко сжал в своих объятых, опасаясь, что если отпустит хоть на мгновение, она вновь исчезнет из его жизни.

– Аня… – лишь прошептал он спустя какое-то время. – Аника, Анечка, наконец-то я нашел тебя.

Максим крепко и в то же время бережно прижимал к себе бледную и ошеломленную девушку.

Слезы счастья катились по его щекам, пусть говорят, что мужчины не должны плакать. Кто, вообще, это придумал? В моменты истинного счастья или горя, слезы признак настоящих чувств и эмоций. Только в искренних, настоящих слезах есть сила и мощь. Только искренние слезы показывают истинное состояние души.

Выплаканные слезы горя приносят облегчение, через них человек очищается от своих невзгод и только выплакав все до последней слезинки, человек обретает веру в себя и начинает действовать.

Слезы счастья это как благодарение миру, ангелу хранителю и создателю за посланную благодать. Слезы счастья бывают такими редкими, но они сильнее и мощнее, чем слезы горя. Слезы счастья несут гармонию внутри себя и вместе с миром одновременно.

Но есть еще слезы облегчения. В этот момент душа сбрасывает тяжелый груз с плеч и принимает счастье, к которому стремилась. Это слезы ушедшего горя и пришедшего счастья одновременно. Со слезами облегчения душа выдыхает накопившийся негатив и вдыхает то самое светлое и легкое, что так приятно разливается по телу, открывая новые двери в новый и счастливый мир.