Научилась абстрагироваться, нарастила броню... Только вот для него она оказалась слишком тонкой.

Выдыхаю, а после медленно погружаюсь в сон. Он приходит внезапно, забирает в царство Морфея.


Утром меня будит протяжный писк Стефы. Она наглым образом заваливается в комнату с подносом в руках, водружает его мне на колени.

– Завтрак для пленницы, – печально улыбается.

– Ты слышала что-то о личном пространстве? – опираюсь на локти и медленно принимаю сидячее положение.

– Это было слишком давно. Все уже успело стереться из памяти.

– Ну я так и думала.

– Поешь, я старалась.

– Не отравлюсь?

– Обижаешь, – смеется, – я прекрасно готовлю.

Стефа усаживается на край кровати и лениво потягивается. Разводит руки в разные стороны и сладко зевает.

– Клим уже уехал. Попросил тебя быть готовой к семи. Рявкнул что-то про Мельникова.

– Я помню, – делаю глоток ароматного кофе, – и буду готова.

– Что вчера произошло?

– Я не привыкла делиться личным с первой встречной.

– Я не первая, – заливисто хохочет, – как минимум вторая. Так что? Вообще, Клим всегда очень спокойный. Но не рядом с тобой, – поджимает губы.

– Очень спокойный, учитывая его порыв поставить меня на колени и принудить к минету.

Стефка замирает, а ее глаза округляются.

– Че, серьезно? Да, мать, нехило ты ему крышу сорвала.

– Я старалась, – пожимаю плечами и кусаю бутерброд с яйцом пашот.

– Лучше, конечно, вам пока не пересекаться.

– Я бы с радостью, но…

– …вечерняя встреча, я поняла.

– Так, ладно, я поеду. А то там брат волнуется, да и платье нужно найти к этому уродскому ужину.

– Удачи.

Стефка выходит из комнаты, а я начинаю хаотично собираться домой.

В квартире меня встречает разъяренный Рома. С порога заваливает вопросами, где я шлялась и почему не брала трубку.

– Не ори так, я сейчас оглохну, – направляюсь в ванную под его негодующие вопли.

– Серьезно? Я уже в морги звонить хотел.

– Прости, произошло недоразумение. Мне пришлось остаться в доме у Клима.

– На фига ты вообще туда таскалась?

– Так было нужно. Хотя…

Накрываю лицо ладонями и растираю глаза.

– Пожалуйста, давай обсудим все это завтра. Мне нужно привести себя в божеский вид.

Ромка фыркает, но с вопросами больше не пристает. Уходит к себе, а минут через двадцать сваливает к своей подружке.

Я же отмокаю в горячей воде, отпариваю платье и вызываю девочку-стилиста на дом. Приходится предложить двойной ценник, так как заранее я не записывалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В шесть хожу по дому накрашенная и идеально уложенная. Платье пока висит на плечиках. Я же рассекаю по квартире в чулках и белье. Когда в дверь звонят, выругавшись, отодвигаю чашку кофе и иду открывать. Ромка опять забыл ключи. Раздражаюсь и дергаю шпингалет.

По своей пустоголовости забываю накинуть халат.

Прикрываю дверь и застываю. За порогом стоит не Рома. 

Сглатываю и нервно смотрю на дуло пистолета….

27

– Ну привет, – Геля толкает дверь, распахивая ее шире, и, переступив порог, заходит в квартиру.

 Делаю несколько шагов назад.

 Страх сразу поднимает свою голову, и я инстинктивно группируюсь. Сжимаюсь в комок, опасаюсь сделать лишнее движение. Между напряженными и слегка сведенными лопатками скапливается влага. Меня бросает в пот. Щеки покрывает алым румянцем.

 – Как ты могла? – Геля сглатывает. Рука, в которой она сжимает ствол, трясется. – Я же тебе верила. Ве-ри-ла! – растирает тыльной стороной ладони слезы.

 – Прости, – выдавливаю еле слышно.

 – Простить? – шумно втягивает носом воздух. – Ты была с ним столько лет, и все это за моей спиной. Ты мне улыбалась… а потом, потом ложилась в кровать с моим мужем, – срывается на крик.

 – Все не так. Точнее, так, но… я… я должна была тебе сказать.

 – Но не рассказала. Наверное, тебе было весело, когда я пришла сюда. Когда показывала те фотографии. Ты радовалась, что тебя на них не было? Радовалась? – снимает ствол с предохранителя.

 Лина делает широкий шаг, и дуло пистолета упирается мне в грудь. Колкие мурашки щекочут затылок, медленно расползаясь по телу.

 – Этим, – опускаю глаза к пистолету, – ты ничего не решишь.

 – Откуда ты знаешь? – вытягивает шею. – Если я вынесу твои мозги, мне определенно станет легче.

 – Не думаю. Выслушай. Дай мне попробовать объясниться, – делаю еще одну попытку достучаться до нее.

 Отступаю. Включается режим безразличия. Мне на доли минуты становится плевать, нажмет ли она на курок.

 Я поворачиваюсь к Лине спиной. Обогнув ее дрожащую фигуру, прикрываю входную дверь и направляюсь в гостиную. Страшно не мне одной. Ангелина тоже боится. Содрогается, так неуверенно сжимая в своих руках оружие.

 Опускаюсь на диван и даже достаю из комода Ромкины сигареты, которые он там от меня прячет. Думает, я не в курсе, что он курит.

 Щелкаю зажигалкой и делаю мелкую затяжку. Я никогда не курила серьезно. Всегда только баловалась. Сейчас вот, наверное, самое время сделать эту никотиновую передышку. Вдохнуть тошнотворный запах табака и рассказать правду. Уродливую, ни капли меня не оправдывающую…

 – Это я должна была выйти за него замуж. Наша помолвка прошла за несколько дней до смерти моих родителей, красивая, официальная. Но, когда мамы и папы не стало, Витин отец распорядился отменить нашу свадьбу. Он нашел для него более достойную партию, – стряхиваю пепел в кружку, на дне которой еще осталось немного кофе. – Тебя.

 Вновь затягиваюсь и прикрываю глаза, чтобы дым не так сильно раздражал обоняние. Не думаю, что это помогает, но кажется мне почему-то именно так.

 – У меня тогда было много проблем. Брата забрала служба опеки, папин бизнес развалился, наследство практически аннулировалось. По факту мне не на что было купить хлеба. А Витя – он помог. Вернул мне Рому, да и жизнь в целом. Тогда я еще думала, что люблю его. Мне казалось, что все его завтраки и обещания – правда. Понадобилось четыре года, чтобы поверить в обратное. Но это меня не оправдывает. Это бы никого не оправдало.

 – Зачем?

 – Я думала, что люблю, – пожимаю плечами, – а когда любишь, не видишь краев. Горизонт стирается. Мой стерся. Витя просил меня об одолжениях. Мелкие поручения, всякие гадости, – облизываю верхнюю губу, – я же, чувствуя себя ему должной, выполняла. А что до дружбы с тобой… Мне было интересно, почему он не разводится?! Обещает, но не делает. Сейчас это звучит глупо, а тогда я все еще на что-то надеялась. Дура, – тушу окурок и прикуриваю новую сигарету.

 – Четыре года, – Лина в неверии качает головой, – это же… Почему теперь ты не с ним? Он сказал, что разорвал вашу связь. Понял, что поступает плохо…

 – Это в его стиле, – улыбаюсь, – сочинять. Знаешь, когда человеку хоть немного присуще чувство гуманности, о любви я промолчу, разве он пошлет тебя к своему партнеру, чтобы тот тебя изнасиловал?

 Произношу без всяких эмоций. Сейчас это уже ничего не значит. Сейчас я не жертва и все давно пережила.

 – Не думаю. Я приехала в отель, тот, что у нас в центре. Это было даже не ночью. Я должна была отдать бумаги, но там их никто ждал. Там ждали меня.

 – Ты сейчас серьезно? – Ангелина часто дышит, а ее взгляд растерянно бегает по комнате.

 Широко улыбаюсь и киваю. В горле образовывается ком. Говорить больше абсолютно нет сил, но я продолжаю.

 – Это было настоящим кошмаром. Я не помню, как это произошло, не знаю… Я толкнула его. Он упал и ударился затылком об угол стола. Хотел поиметь меня сзади, а оно вот как вышло. Было много крови.

 – А Витя?

 – А Витя прислал ко мне своих церберов. Они закопали труп, припугнули, чтобы я не смела идти в полицию. Днем до чертиков испугали Ромку, когда он шел из школы… Витя все замял, стравил людей умершего партнера со своими конкурентами и вышел сухим из воды. Для него все это превратилось в плюс. Тугой ошейник для меня, избавление от конкурентов и дружба с теми, с кем он так хотел ее заиметь.

 – Нет… нет… – Лина пятится и упирается спиной в дверной косяк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

 – Тогда я и ушла. От него как от мужчины, а вот как от подельника – нет. Если я рыпнусь, он без сожалений сдаст меня этим людям. Они разорвут нас с Ромой на куски. Я необходима ему для его махинаций… Теперь ему даже не нужно разыгрывать любовь.

 – Ты можешь пойти в полицию.

 – Все куплено. Тебе ли не знать?

 – Я не могу поверить… Витя – он не такой, он не мог так…

 – Я тоже очень долго думала, что не мог… Прости меня.

 Лина всхлипывает, в дверь звонят, и ее палец срывается с курка. Выстрел оглушает, а горящее огнем тело и стекающая струйками кровь лишь подтверждают, что она попала.

28

Клим.

Перед глазами кровавое марево. В своих мыслях я задушил ее уже сотни тысяч раз. Чертова дура! Из-за нее я срываюсь. Так быть не должно, особенно сейчас, когда каждое мое решение имеет колоссальные масштабы последствий. Какая-то девчонка из прошлого не может спустить работу шести лет моей жизни в унитаз.

Я был уверен, что перегорело. Должно было перегореть. Теперь же перестаю сам себе доверять. Она превращает меня в восемнадцатилетнего сопляка, который волочится за безголовой девкой и готов ради нее на все.

Ее слова только усугубили ситуацию. Она знала, что треплет. Знала, что делает. Четко, выверенно. Каждое ее движение, каждая фраза пропитаны ложью и собственной выгодой. Она с ног до головы покрыта этим враньем.