Она отвечает. Впускает язык в свой рот и тихо стонет. Впивается ногтями в мою шею, группируется, чтобы притиснуться еще ближе.

Идиотское ощущение, ты вроде бы вырос, но рядом с той самой отматываешь время и чувствуешь себя мальчишкой. Лулуша всегда была чем-то безгранично желаемым, но в то же время запретным. Но сейчас рамки стерлись.

Трогаю ее грудь под тонким черным шелком пижамной майки. Пальцы нащупывают сосок, уже давно ставший горошинкой. Острая вершинка сама тянется к моим рукам. Лу вздрагивает. Запрокидывает голову, открывая шею для поцелуев. Втягиваю тонкую кожу, на которой точно останутся отметины. Плевать. Сейчас это не имеет значения.

Самоконтроль уже ничего не значит. Я хочу ее. Здесь. Сейчас. В эту минуту. Мне нужно ее тело, душа. Абсолютно все.

Каменный стояк от одних только поцелуев.

Веду руку ниже, задеваю повязку, спрятавшуюся под майкой.

С ее губ мгновенно слетает тихое шипение. Тело каменеет. Напрягается.

– Прости, я забыл, – убираю ладонь.

Фиксирую затылок, чтобы смотрела на меня. Не пряталась. Я хочу видеть ее. Чувствовать.

Смотрю в помутненные карие глаза. В них намешаны тысячи эмоций. Возбуждение, боль, покорность, непонимание. Она, как и я, ступает по тонкому льду и ждет, где же провалится. Какой шаг станет последним.

– Пожалуйста, поверь мне, – смотрит, затаив дыхание, – я не с ним. Я больше не с ним, – хаотично вертит головой, – слышишь?

– Слышу, – останавливаю поток ее движений, – верю.

Луиза поджимает губы и упирается носом мне в ключицу.

Пропускаю пряди ее волос сквозь пальцы, медленно восстанавливая ритм дыхания. Возбуждение никуда не делось. Член упирается в брюки, создавая дискомфорт. Полная боевая готовность, которая сегодня, к сожалению, уже вряд ли пригодится.

Тем временем Лу отстраняется. Смахивает свои слезы и упирается большим пальцем в мое запястье. Жест искренности.

– Останься, – шепотом.

Киваю скорее сам себе, нежели ей.

Мы больше не говорим. Не знаю, сколько проходит времени, но по ее размеренному дыханию становится ясно – спит.

Накрываю ее одеялом по самую макушку и аккуратно высвобождаюсь из объятий. Тело затекло. Первые шаги к двери получаются заторможенными.

Ускоряюсь и по пути в кабинет захожу к Ромке. Включаю верхний свет и несколько раз ударяю кулаком о дверной косяк. Его сонная рожа высовывается из-под одеяла с явным недовольством.

– Харе спать, пошли, разговор есть.

– Что? – переводит взгляд на часы. – Три часа, – хлопает глазами, стараясь проморгаться.

– Выспишься еще. В кабинет ко мне загляни. Сейчас.

Разворачиваюсь и спускаюсь на первый этаж. Беру из бара бутылку виски и наливаю в бокал. Ромка приходит минут через десять. На лице непонимание.

– Садись, – киваю на кресло, – рассказывай.

– Что?

– Все. Рассказывай все, о чем она молчит.

Парень колеблется. Пару минут гоняет взгляд по помещению, тянется к пачке сигарет, валяющейся на моем столе. Достает одну, прикуривает…

– Только не подавай при ней виду, что знаешь. Я думаю, она и сама расскажет, когда решится.

– Расскажет. Но времени ждать у меня нет. Поэтому я слушаю тебя… очень внимательно.

35

Луиза

Тишина. Накрываю лицо рукой, чтобы хоть немного спрятаться от солнечного света, проникающего в комнату через незанавешенное окно. Зеваю и медленно переворачиваюсь на бок.

Открываю глаза, окончательно понимая – я здесь одна. Клим ушел.

Вчера я имела смелость наговорить ему лишнего. Наверно, все же не стоило. Теперь момент моей искренности затеряется в вечности. Хотя я уже привыкла.

Касаюсь бинта и, немного придерживая бок, поднимаюсь с кровати. За все эти дни лежания и полного покоя тело затекло, а мышцы ног словно атрофировались. Хочется походить, выпрямиться и просто сменить обстановку. Ужасно тянет на улицу. Особенно сегодня, когда там такое ясное небо и яркое солнце. Желтое, пригревающее. Оно подталкивает вытянуться, развести руки широко-широко и вдохнуть полной грудью.

С горем пополам надеваю спортивные штаны и белое худи. К счастью, Клим позаботился о моем гардеробе. Еще вчера Ромка вместе с человеком из охраны Вяземского наведался в нашу квартиру и забрал необходимые вещи.

Закатываю рукава, стоя перед ростовым зеркалом с подсветкой. Когда пытаюсь поднять правую руку, чтобы собрать волосы в хвост, сразу прихватывает бок. Морщусь, решая проигнорировать эту затею. Можно и с распущенными. Убираю пряди за уши и выхожу из комнаты.

В доме тихо и, кажется, пусто. Конечно, тут много охраны, но парни любят оставаться незамеченными. В кухне тоже кипит жизнь, а вот на хозяйской территории – затишье. Придерживаясь за перила, спускаюсь на первый этаж. Миную гостиную и выхожу на улицу. Перед домом расстилается довольно обширная территория. Ухоженный пруд, сад с сортовыми деревьями. Все дорожки вымощены камнем. За домом бассейн, уже накрытый и подготовленный к зиме. Чуть дальше остекленная беседка – настоящий прозрачный купол.

Пока вышагиваю по дорожке и наслаждаюсь свежим воздухом, навстречу, словно из ниоткуда, появляется человек в спортивной экипировке. Он бежит легкой трусцой. Заметив меня, замедляется и стягивает капюшон. Стоит нам поравняться, и я сразу обращаю внимание на его руки. Они перемотаны бинтами, скорее эластичными лентами. Ну такие, как у боксеров.

– Луиза? – прищуривается и почти тычет в меня пальцем.

Киваю.

– Ден, – представляется. И вытягивает из-за пояса маленькую бутылку с водой, осушает ту за пару глотков. – Клим предупреждал о тебе. Симпатичная, – озвучивает свои мысли, очень придирчиво осматривая мой внешний вид.

Моя бровь непроизвольно ползет вверх. Это - не удивление, а скорее злость.

Новый знакомый широко улыбается. Он явно меня провоцирует. Теперь вот ждет реакции, и кажется, она именно такая, как он и хотел.

– Мне еще три километра, – смотрит на смарт-часы, – присоединишься?

– Обойдусь, – передергиваю плечами.

– Как хочешь, – вручает мне пустую бутылку и продолжает свою пробежку, накидывая на коротко подстриженную голову капюшон толстовки.

В дом возвращаюсь взвинченная. Хлопаю дверью, почти сразу сталкиваясь с братом.

– У тебя же постельный режим.

– Тошнит уже от этого режима. Все бока отлежала, – тру нос, оглядываясь ко входу.

– Ты чего такая злая?

– Да так, «приятное» знакомство, – закатываю глаза. – Что за странные типы трутся в этом доме? – Вопрос, конечно, не требует пояснений.

– Ты о ком?

Ответить не успеваю. Утреннее недоразумение вваливается в гостиную с телефоном в руках. На нас внимания не обращает, орет в трубку и быстро взбегает по лестнице на второй этаж. Видимо, кто-то сорвал его пробежку этим «милым» звонком.

– О нем, – смотрю в удаляющуюся спину Дениса.

– Ты серьезно? – Ромка таращится на меня как на душевнобольную. – Лу!

– Что?

– Это же Соколов! – в голосе столько восхищения.

– Серьезно? – цокаю языком. – Это, конечно, все меняет.

– Ты его не знаешь? Он боксер.

– А я прямо каждый день залипаю на спортивные каналы.

– У него в этом году будет самый громкий бой за последние пару лет. Об этом из каждого утюга вещают.

– Может быть, как боксер он и ничего, а как человек… – кривлю губы. – А ты куда, вообще, собрался?

– У нас репетиция с ребятами.

– Нет, Рома, ты не пойдешь. Слышишь?

– Нам теперь всю жизнь прятаться? У нас скоро выступление, и вообще нужно готовиться к записи демки.

– Если для безопасности потребуется сидеть дома вечность – мы будем сидеть в четырех стенах эту вечность, – повышаю голос.

– Не начинай, я поеду. Никто меня не тронет. Мне нужно.

– Рома!

– Луиза, – перекрикивает, переводит взгляд за мою спину и замолкает.

– Я приставлю к нему человека, – голос Клима становится для меня неожиданностью. Когда он вошел? Или же все это время был в доме?

Поворачиваюсь, абсолютно не собираясь сдавать позиций.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нет. Я сказала нет, – взмахиваю руками и торопливо иду наверх. Замираю. – Если ты уйдешь, – смотрю на Рому, – только попробуй, – как в детстве, грожу ему пальцем и продолжаю движение.

На этаже влетаю в Дениса. Черт бы его побрал.

– Спокойнее, пантера, не нападай, – выставляет руку вперед, упираясь ладонью в мое плечо.

– Не трогай меня! Отстаньте, все.

Толкаю его в сторону и громко хлопаю дверью в комнату. Я злюсь на себя, на происходящее. Сейчас я потеряла равновесие. Ничего не решаю и даже предпринять ничего не могу. Ровно до появления Клима моя жизнь была моей. Все глупости, все решения и проблемы – только мои. Мне было больно, одиноко и очень сложно. Но я сама за себя отвечала. Знала, что если приму неверные решения, то единолично отгребу последствий. Сейчас все иначе. Сейчас я словно передала бразды правления в чужие руки. Впереди неизвестность. Клим теперь не отступится. А что, если я поступила неправильно? Что, если нужно было промолчать? Вдруг Витя сможет выкрутиться и на этот раз? Что, если я втянула Вяземского во что-то более страшное?

Что мне с этим делать?

Мысли душат. Не дают вдохнуть. Оседаю на пол, придерживаясь за простреленный бок, и не моргая смотрю в одну точку.

– Поговорим? – Клим переступает порог и плотно прикрывает за собой дверь.

Присаживается рядом и широко расставляет ноги, согнув те в коленях.

Отрицательно мотаю головой и предпринимаю нелепую попытку подняться. Провальную, конечно. Вяземский сразу пресекает мои поползновения.