— Вы меня шантажировать.

— Вот ещё одно оскорбление.

— Нет, пожалуйста.

— Перестаньте, в конце концов.

— Хорошо, — со вздохом согласился Вильгельм.

После того как ситуация прояснилась, Марианна перестала быть строгой, улыбнулась и спросила:

— Где вы сегодня пропадали всё время?

— Сегодня?

— Да. Госпожа Крупинская не знала, где вы.

— Госпожа Крупинская? Вы с ней разговаривали? — с трудом произнёс Вильгельм.

— Да. Сегодня в первой половине дня. Я хотела с вами встретиться. Она вам этого не сказала?

— Нет.

— Со мной она тоже была немногословна.

Вильгельму стало легче на сердце.

— Она мало с вами говорить?

— Только пару неприветливых слов. Практически ни о чём. Неприятная женщина.

— Очень неприятная.

— И где же вы были?

— Я должен искать себе комнату.

— Чтооо? Почему? Вам надо ещё одну?

— Нет. Неприятная женщина отказала мне в жилье. Без предупреждения. Вчера.

Марианна сразу поняла, в чём причина.

— Глупая женщина. Из-за полиции, да?

— Да, — кивнул Вильгельм.

— Зачем вы ей об этом рассказали?

— Она меня спрашивать, откуда я приходить.

— Надо было придумать что-нибудь другое.

Вильгельм лишь пожал плечами. Что случилось, то и случилось, и этого уже не изменишь.

Марианна не стала задерживаться на том, что произошло. Однако она задумалась над тем, что можно было бы предпринять. При этом, как показало время, ей всё уже было ясно.

— Так быстро вы конечно ничего не найдёте, — сказала она.

— В воскресенье это очень трудно, — ответил он. — Завтра будет легче.

— А где вы устроились до завтра?

— В пансионе. Уже всё заплачено.

— И сколько это стоит?

— Сорок пять марок.

— С завтраком?

— Без завтрака.

— Они с ума сошли.

Она засунула большой палец в рот и прикусила его. Так она делала всегда, ещё будучи ребёнком, когда у неё созревало какое-то решение.

— Вы подумали о том, что поиск комнаты может занять две, три недели?

Вильгельм заметно испугался.

— Я так не думать, — сказал он, подбадривая себя.

— Нет, нет, боюсь, что может быть и дольше, — не щадила его Марианна.

— Почему вы этого боитесь?

Молчание длилось недолго, и она сказала:

— Вильгельм, вы…, видите ли…, я думаю, это потому, что везде, где вы будете представляться, вы будете производить впечатление… неправильное впечатление от того, что вы иностранец.

Вильгельм молчал.

— Вы же знаете, как здесь к этому относятся, — добавила она.

С мрачным выражением лица Вильгельм кивнул и коротко произнёс:

— Да.

И снова замолчал.

— Но я уже знаю, что нам делать, — сказала с улыбкой Марианна. Он рассеянно посмотрел на неё. Казалось, что в мыслях он был очень далеко. Марианна спросила:

— Почему вы молчите?

Он с трудом ответил:

— Я думаю о том, что было бы лучше не уезжать из России.

— Нет, — непроизвольно вырвалось у Марианны, — было бы не лучше.

— Думаю, что лучше.

— Нет.

Совершенно серьёзно он произнёс:

— Когда я всё пересматриваю, то получаю только одну причину, из-за которой было бы лучше не оставаться в России.

— Какую?

— Потому что там я не встретить вас.

Лицо Марианны просияло.

— А я тебя, — сказала она.

Это поразило его. С огромным удовольствием он спросил:

— Я правильно слышать?

— Что?

— Что вы сказали «тебя»?

— Я так сказала? — ответила Марианна с наигранным удивлением.

— Да.

Она вздохнула.

—Тогда, пожалуй, так и было.

— Но вы можете хотеть взять свои слова назад, — с опасением произнёс он.

— Нет.

— Нет?

Так, в ожидании любви рвутся ниточки терпения. Сейчас порвалась одна из них.

— Нет, ну какой же ты дурачок, — сказала она и сразу добавила: — «ты» звучит лучше.

Наступила нестественная тишина. Марианна в этот момент действительно сказала всё, о чём думала, и Вильгельм не мог бы ничего добавить. Он был не в состоянии выразить переполнявшие его чувства. Но глаза, которыми он смотрел на Марианну, говорили за него. Океан счастья наполнял их.

Другие посетители не замечали, что происходило рядом. Только официант Генрих, не спускавший глаз с дочки шефа, всё понял, увидев, что Марианна позволила Вильгельму погладить её руку, лежавшую на столе. Это получилось у него робко и быстро, и только один раз, но, тем не менее, Марианна это позволила. Это было что-то новое. Об этом — и не только об этом — мечтали многие молодые посетители «Подсолнуха», но никому этого не позволялось.

— Вильгельм, — продолжила, наконец, Марианна, — тебе надо забрать свои вещи.

— Какие вещи? — спросил он, выйдя из своего блаженного состояния.

— Оставленные в пансионе.

Он посмотрел на неё, ничего не понимая.

— Что ты придумала?

— Принеси их сюда.

Он потерял дар речи.

— К… к тебе?

Она рассмеялась и ответила:

— Нет, нет, мой дорогой. В наш гостевой дом. У нас, правда, не отель, но пара комнат есть. Одна будет твоей.

Вильгельм раздумывал недолго и ответил:

— Нет.

Марианна не удивилась, так как предвидела это, и было бы странным, если бы Вильгельм не возразил.

— Опять начинается, — сказала она, закатив глаза. — Почему ты отказываешься?

— Так как я не иметь необходимости в этом.

— Ты же получишь это не даром, черт возьми!

Он немного поддался.

— Не даром? Я буду платить?

— Да, дуссель1. Ты будешь жить как обычный постоялец. Папа тебе всё подсчитает, не беспокойся. Я знаю, как он к этому относится. Я не хотела бы, чтобы ты платил в день сорок пять марок, достаточно и половины, и даже с завтраком. Понял? И при этом ты можешь спокойно искать другую комнату, когда у тебя будет для этого время. Я тоже буду её подыскивать. Может и папа подождёт с предоплатой. Тебя это устраивает?

— Разумеется.

— Мне кажется, что не совсем.

«Теперь есть возможность», — подумала она.

— Ты хорошо зарабатываешь?

— Да. Ещё и сверхурочные. И я экономить.

— Чем ты занимаешься?

— Электричеством.

— Что значит электричеством?

— Я — электрик, — ответил он. — Работаю в «Шторме».

Фирма «Электро-Шторм» — самая большая фирма в Гельзенкирхене.

На лице Марианны отразилась радость. Но немного рассерженным голосом она снова спросила:

— Почему ты говоришь мне об этом только сейчас?

— О чём?

— О своей профессии.

— Потому что ты меня пока об этом не спрашивала.

Марианна вздохнула.

— Да, — сказала она, — это так.

Теперь Вильгельм захотел у неё кое-что выяснить.

———————-

1Dussel –(фам.) дурак, болван

— Что значит «дуссель»?

— Дуссель? — ужаснулась она. — Я не хотела тебя этим оскорбить, Вильгельм.

— Оскорбить? Но я совершенно не знаю, что это за слово.

— Тогда я поясню, — сказала Марианна и рассмеялась. — Так называют очень глупого человека, который сердится, когда его вежливо посылают подальше. Он может быть очень, очень милым, то есть человеком, которого очень любят, человеком… как бы это сказать… это зависит от выражения, с каким человеку говорят слово «дуссель». Ты — дуссель… добрый или сердитый, понимаешь? Это является главным.

— Я понимать, — кивнул Вильгельм.

— Точно?

— Я теперь точно знаю, кто дуссель.

— Кто же?

Вильгельм рассмеялся.

— Ты.

Подобных разногласий между Вильгельмом и Марианной в будущем возникнет ещё много.

Генрих подошел к столу, чтобы напомнить, что он в их распоряжении. Марианна попросила принести чашку кофе.

— Когда я её допью, — сказала она Вильгельму, — ты пойдёшь в пансион за вещами.

Но сначала она попросила рассказать ей о самом главном: о допросе в полиции.

— От кого поступило заявление? — спросила она.

— От пострадавшего.

— Какая свинья! Ведь он хотел тебя ударить!

Это было верно только наполовину, но нет ничего удивительного, что Марианна смотрела на это по-другому. В заявлении было указано, сообщил Вильгельм, что зачинщиком был он.

— Надеюсь, ты это исправил, — сказала Марианна.

Всё это длилось очень долго, пояснил Вильгельм, так как у него плохой немецкий. Некоторые предложения приходилось менять по три раза, чтобы он их понимал, прежде, чем записать в протокол.

— Я тебя спрашиваю, исправил ли ты это? — повторила Марианна.

— Что?

— Что ты был зачинщиком?

Вильгельм энергично кивнул.

— Я им сказать то же, что прежде говорить тебе.

— И что?

Вильгельм молчал и смотрел на неё, как бы спрашивая: «Что что?»

— Ты опроверг самое главное обвинение? Тебе известно, что самое важное?

— Конечно.

— Что же?

— Для меня самое важное то, что я тебе сказать прежде. Остальное неважно.

Марианна сдалась.

— Для тебя — да, — вздохнула она. — Но не для полиции и суда. Ты же попадёшь в тюрьму.

Пожав плечами, Вильгельм ответил:

— Если для полиции и суда честь женщины ничего не значат, тогда я идти в тюрьму. Для тебя тогда всё закончится, Марианна.

Если бы это сказал Марианне кто-то другой, а не Вильгельм, она бы просто рассмеялась. Вильгельм сказал это очень серьёзно, и чувствовалось, что он за свои слова отвечает.