— Как красиво, — произнесла Марианна. — Какое красивое небо.

Требования, выдвигавшиеся в Гельзенкирхене к небосводу, не такие, как в Берхтесгадене.[3] Но зато жители этого угольного региона не страдают от лавин. Тоже своего рода преимущество.

— Вы читали Матиаса Клаудиуса? — спросила Марианна. — Его прекрасные стихи о луне?

— Нет, — ответил Вильгельм, — он не известен в России. Надо, однако, не думать вам, — добавил он, — что в России не читают стихи.

— Я знаю, что там читают очень много.

— Откуда вы знаете?

— Об этом у нас очень много пишут в газетах.

— Вы мне показать как-нибудь… как называть… Матиас…

— Клаудиус.

— Да, Клаудиус. Вы мне как-нибудь показать его стихи?

— Охотно.

— Спасибо.

Они приблизились к автобусной остановке с навесом для пассажиров, в котором стояла скамейка, которая их соблазнила. Марианна не удержалась и предложила немного посидеть, потому что у неё были лёгкие и узкие итальянские сандалии, не пригодные для прогулок, и поэтому у неё начали болеть ноги. Её желанию ничего не мешало, так как под навесом никого не было.

Она села первой. Вильгельм последовал её примеру и, когда он сел, Марианна заметила, что между ними остался большой промежуток: примерно в две ладони. Она отметила это с одобрением и стала ждать, будет ли это расстояние уменьшаться.

Ничего не происходило. Расстояние не уменьшалось.

Марианна скрестила руки на груди, положила ладони на плечи, и стала их тереть. При этом она начала немного дрожать.

Вильгельм испугался.

— Вы замёрзли?

— Немного.

Он быстро встал.

— Тогда нам надо идти домой.

— Нет, ещё не так холодно.

Вильгельм немного помедлил и снял с себя пиджак.

— Что вы делаете? — спросила Марианна.

— Я давать вам согреться.

— Тогда вы сами замёрзнете, — отказалась Марианна.

Он улыбнулся и накинул пиджак ей на плечи, несмотря на сопротивление.

— Вы не знать, что я привык к этому в холодной России, — сказал он и сел на своё старое место.

Это было точно то же место. Точно до сантиметра.

— Двигайтесь ближе, — предложила Марианна.

— Всё ещё холодно? — спросил он.

— Мне — нет. Вам.

— Мне не холодно, однако, я охотно сделаю, как вы сказали.

— Я не хочу, чтобы вы простудились.

Так они и сидели, близко друг к другу, бок о бок, и больше ни о чём не говорили. Каждый думал о том, что же в это время думает другой.

Через некоторое время что-то снаружи зашумело. Они прислушались. Видимо какое-то животное. И верно. Маленькая собачка дружелюбно виляя хвостом подошла к ним и обнюхала их ноги. Типичная дворняжка.

— Откуда ты пришла? — спросила Марианна собаку.

— Я думать, что пожилой мужчина или женщина где-то поблизости, — сказал Вильгельм.

Снаружи кто-то позвал:

— Тоска, где ты?

Сучка — теперь это стало ясно — не реагировала на зов.

— Тоска? — сказал Вильгельм, вопросительно посмотрев на животное и на Марианну. — «Тоска» есть итальянская опера. Прекрасная музыка. Или я ошибаюсь?

— Нет, — засмеялась Марианна. — «Тоска» — это также известные здесь духи.

— Духи?

Обстоятельства позволяли Марианне продемонстрировать это наглядно. Она наклонила голову очень близко к Вильгельму так, что её ухо и шея оказались напротив его носа и сказала:

— Понюхайте… это и есть «Тоска».

— Хорошооо, — протянул Вильгельм.

Снаружи повторился сердитый зов:

— Тоска, иди сюда! Где ты?

Это был женский голос. Тоска была животным дружелюбным, но непослушным. Она начала исследовать место под навесом и при этом старалась не мешать.

— Тоска!

— Здесь ваша Тоска! — отозвался Вильгельм.

После этого установилась тишина. Никакого движения. Вильгельм поднялся и выглянул из-под навеса наружу. В десяти метрах от остановки в лунном свете неподвижно стояла пожилая женщина. Казалось, её охватил ужас. Вильгельм сделал шаг в её направлении, чтобы обозначить себя. Он не хотел этим напугать старуху, однако напугал.

— Пожалуйста, не делайте мне ничего, — прозвучал её умоляющий, хриплый голос. — Я старая женщина, и у меня ничего при себе нет.

Вильгельм остановился. Из-под навеса показалась Марианна. Она слышала, что сказала старуха.

— Не бойтесь, — произнесла она, — мы ничего вам не сделаем. Идите сюда, ваша собака внутри. — Она показала пальцем на собаку.

Когда хозяйка Тоски увидела девушку, то стала смелее, однако чувствовала себя ещё неуверенно.

— Я не хотела вам мешать, поверьте мне, — сказала она. — Но Тоске надо по вечерам гулять. Что я могу поделать?

— Конечно, Тоске надо по вечерам гулять, — согласилась Марианна.

Вильгельм молчал.

Женщина медленно подошла ближе и сказала:

— Она всегда убегает от меня и не слушается, когда я её зову.

— Вы должны держать её на поводке, — подсказала Марианна.

— Это ей не нравится.

— Тогда конечно… — с сожалением произнесла Марианна.

Вильгельм откашлялся.

— Поэтому я всегда испытываю страх, как сегодня, — продолжила женщина. Наконец она осмелилась посмотреть не только на Марианну, но и на Вильгельма. — Знаете, мой муж умер три года тому назад. Раньше это была его забота: гулять с Тоской, когда становилось темно.

— Почему вы боитесь? — спросил, наконец, Вильгельм.

— Почему? — старуха посмотрела на него так, будто он неудачно пошутил. — В наши дни человек вынужден бояться!

Подбежала Тоска. Она уже нагулялась и хотела идти домой.

Вполне серьёзно Вильгельм сказал Тоскиной хозяйке:

— Я знать, как можно решить проблему, чтобы вы не боялись.

Она посмотрела на него вопросительно, не произнеся ни слова.

— Купить большую собаку, — посоветовал он, — которая будет вас охранять.

Она покачала головой.

— А кто будет платить за еду для неё? С такой пенсией, как у меня, я не могу себе это позволить. Мне и маленькую собачку прокормить трудно.

Самостоятельная Тоска побежала в направлении дома. Она убежала уже на приличное расстояние, пока её хозяйка разговаривала.

— Большое спасибо, — сказала старушка. — Извините, что я испугалась. Вы ведь понимаете, почему, да? Спокойной ночи.

Неуверенной походкой она поспешила за маленькой собачкой — утешением её старости. Марианна и Вильгельм посмотрели друг на друга и снова услышали звучащий в ночи голос пожилой женщины:

— Тоска, подожди, Тоска… Тоска…

Первой заговорила Марианна.

— Плохо.

— Да, — согласился Вильгельм.

— Пенсия не должна быть такой маленькой.

— И страха тоже, — сказал Вильгельм. — Когда страх есть — не хорошо.

— Самое плохое, как мне кажется, это одиночество.

Вильгельм промолчал.

— Вы считаете иначе? — спросила Марианна.

— Нет, — Вильгельм ничего больше не добавил.

Под навес они уже не вернулись, так как пропало настроение. Кроме того, становилось действительно холодно. Вильгельм не знал, в какой части города они находятся, но Марианна знала здесь, можно сказать, каждый дом. Через несколько шагов она остановилась, повернулась к Вильгельму спиной и сказала:

— Возьмите ваш пиджак.

Для него, конечно, об этом не могло быть и речи. После небольшой перебранки, в которой, как и следовало ожидать, уступила Марианна, Вильгельм объяснил, что до самых дверей её дома можно не поднимать этот вопрос.

Марианна сделала робкое предложение.

— Мы могли бы поехать на автобусе.

— Если хотеть вам, да.

— Я бы ещё немного погуляла, — сказала она, несмотря на уставшие ноги.

— Я тоже, — с радостью согласился он.

По дороге луна ещё раз напомнила им о договорённости про стихи.

— Вы не забыли про стихи? — спросил Вильгельм.

— Нет, — заверила Марианна, — я обязательно их вам принесу.

— Когда?

— Как только найду эту книгу.

— Хорошо, — кивнул он, довольный. — Вы знаете, где эта книга стоит и быстро найдёте её. И мы увидимся опять уже рано.

— Скоро.

— Что?

—Надо говорить «скоро». Мы скоро опять увидимся. «Рано» имеет другое значение.

— Спасибо.

— Вы охотно читаете, Вильгельм?

— Много.

Последовало объяснение, что «много», это не «охотно».

— Когда человек живёт один, — продолжил Вильгельм, — то он много читает. Сидит в комнате и читает, даже тогда, когда этого совсем не хочется. Что ещё делать? — Он пожал плечами. — Можно завести собаку.

Марианна посмотрела на него со стороны. Его улыбка выражала горечь.

— Поэтому я знаю, — сказал он, — что такое одиночество. Меня не надо об этом спрашивать.

— Но Вильгельм! — воскликнула Марианна, которую задели эти слова, — вы в любое время можете заходить к нам в «Подсолнух». Вы же знаете это, и кроме того, — добавила она, — я охотно позволю вам опять пригласить меня в кино.

Горькая улыбка Вильгельма превратилась в весёлую ухмылку.

— Как сегодня?

Они рассмеялись.

Приближался момент расставания. Они находились недалеко от дома родителей Марианны. На перекрёстке Банхофштрассе и Вестштрассе, на котором было ещё оживлённое движение, Вильгельм сказал:

— В следующий раз не забудьте, пожалуйста, пальто. Тогда мы можем дольше погулять.

Марианна посмотрела на часы.

— Мама уже заждалась меня, — сказала она.

— Все матери одинаковы, — ответил, вздохнув, Вильгельм.