– Так все мы от них зависимы, наверное…

– Да, зависимы… Но не каждому выпадает такое испытание – провести свое детство в казенном доме. Бедная, бедная девочка… Ты прости меня, Варенька, прости…

– Ой, не жалейте меня, не надо! Я ж не к тому все это говорю, чтобы вы меня жалели! Я… я вообще страшно стесняюсь и теряюсь, когда меня начинают жалеть, будто земля из-под ног уходит… Гриша это понимал, и он никогда меня не жалел! Он… он просто любил меня, и все. Просто любил, как нормального человека…

– Любит, Варенька. Надо говорить: любит…

– Да, да! Вы правы! Конечно, он меня любит! И мать свою тоже любит. А она его предала…

– Но почему, почему? Не могу я этого понять, хоть убей меня, Варенька!

– Я не знаю… Я вообще на эту тему не имею права рассуждать, наверное. Я ж не знаю, как это – почему одна мать любит своего ребенка, а другая не любит…

– Но ведь ты своих детей любишь?

– Я люблю, да. Но я ж за себя отвечаю. А за других не могу. Вот Юлька, подруга моя, например… Она уверена в том, что мать Гриши из-за денег так поступила. И сомнениями не мучается – уверена, и все тут!

– Как это – из-за денег? Что твоя подруга имеет в виду?

– Ну… Она считает, что родители того парня, который на самом деле наезд совершил, Виктории Николаевне денег дали за то, чтобы она показания против сына дала. И что она на эти деньги себе дом за городом купила.

– Ну это уж придумки твоей подруги – про деньги, про дом!

– Может, и придумки… А только про дом я тоже слышала – от Ольги Матвеевны. Это подруга моей бабушки, я недавно ее в супермаркете встретила, в том районе, где мы раньше жили. Мы с Мишенькой из поликлиники возвращались… Я ведь все еще в ту поликлинику хожу, по месту бывшей прописки. Это на другом конце города, но слава богу, пока не гонят. Не знают, что у меня нет больше прописки…

– А как так получилось, что свекрови удалось тебя выписать?

– Да обыкновенно, как… Я ж вам рассказывала…

– А ты еще раз расскажи, более подробно!

– Да нечего, в общем, рассказывать… Когда бабушку похоронили, она сразу ко мне пришла. И бланк заявления принесла на выписку. Ну то есть чтоб я сама его подписала, по собственному желанию… Говорит, все равно рано или поздно прописку потеряешь, потому что я вступлю в права наследства и квартиру продам. Так что давай подписывай…

– И ты подписала?!

– Ну да… А что мне оставалось делать? Я боялась ее… Вы ж не знаете, какая она… Настойчивая! Одним только взглядом умеет надавить… Лишить воли… Бабушка тоже ее боялась и всегда плакала, когда она уходила…

– Понятно. Да, я знаю, есть такие люди, которые любят пользоваться чужой слабостью. Но ведь у тебя дети, Варь… Хотя бы ради детей ты попыталась бы устоять как-то!

– Да ладно, Лидия Васильевна, что об этом сейчас говорить? Я после суда над Гришей вообще не в себе была… Собрала вещи да ушла сразу, и все. Благо Юлька помогла мне эту квартиру найти… И денег хватило, чтобы заплатить за месяц вперед, друзья Гришины помогли… А потом… Что было потом, вы и сами уже знаете.

– Знаю, знаю. Значит, говоришь, свекровь твоя дом купила…

– Да, Ольга Матвеевна так говорит. Большой красивый дом за городом. Дорогой. С усадьбой. Бабушкину квартиру еще не продала, а дом купила. Ольга Матвеевна очень уверенно об этом говорила… Она такая, знаете… Что думает, то и говорит…

– А что она еще говорит?

– Да мне даже повторять это страшно, правда!

– И все же?

– Говорит, что променяла сына на дом… За тридцать сребреников…

– А откуда она может знать такие… такие подробности?

– Так она с Гришиной бабушкой давно дружит. Всю жизнь, можно сказать. И Викторию Николаевну с детства знает…

– А ты сама как думаешь, Варь? Могла твоя свекровь пойти на такое?

– Не знаю. Я про это и думать боюсь. Гриша ведь любил Викторию Николаевну, она ж ему мать… Знаете, он так удивился там, в суде! Когда услышал, что Виктория Николаевна против него показания дает! На нем просто лица не было! Мне показалось, он даже дышать перестал… Только смотрел на нее, смотрел… Будто пытался что-то понять для себя… А потом на меня посмотрел и глазами сказал: «Не верь…»

– Так он что, про ее показания только в суде узнал? Так ведь не должно быть…

– Да нет, конечно. Раньше узнал. Только, я думаю, не поверил. Ему ведь их прочитать дали в письменном виде, верно? Но одно дело – на бумаге читать, а другое дело, когда сама мать вживую все это произносит… Знаете, по залу такой тяжкий вздох прошел, когда она… На своего сына… Вот как так может быть, а? Это ж абсурд какой-то, правда! Если бы она защищать его стала, ей бы не поверили, а если вот так… Это уже и есть истина, что ли? Истина в том, что все наоборот? Как это так, я не понимаю, не понимаю!

Варя в отчаянии стукнула кулачками по столешнице, подняла на Лидию Васильевну полные слез глаза. Та погладила ее по плечу, вздохнула, проговорила тихо:

– Ну все, Варенька, все, успокойся. Лучше повтори мне еще раз, как тебе обо всем, что случилось, рассказывал Гриша. С самого начала расскажи.

– Да зачем вам?

– Надо, если прошу…

– Ну хорошо…

Варя утерла слезы, принялась рассказывать, как прошел тот злосчастный день. Про то, как отпустила Гришу одного на день рождения Степки, как ждала его, как он пришел… И даже не смог сразу ей ничего сказать…

– Он говорил тебе, что заходил в тот вечер к матери?

– Нет, что вы… Да он вообще к ней не ходил с тех пор, как мы поженились. Насколько я знаю, ни разу.

– А она к вам?

– Она заходила иногда – как говорила, на внуков посмотреть. Подарки какие-то приносила…

– А с тобой как общалась?

– Да никак. Будто меня и вовсе не было. Смотрела на меня как на пустое место. Я ж вам говорю: она сразу была против меня настроена… И Грише сказала: если на ней женишься, то ко мне в дом на порог больше не ступишь… Вот он и не ступал. Ни разу. И в тот день он не приходил к ней… Он сразу домой пришел…

– Выходит, она придумала все? Только зачем? Не понимаю… Неужели и впрямь решила… Просто в голове не укладывается, честное слово! Бред какой-то, ей-богу!

– Вот и Ольга Матвеевна так говорит: в голове не укладывается… А она ведь Викторию Николаевну с детства знает…

– А ты знаешь, где живет Ольга Матвеевна?

– Знаю, конечно. На той же улице, где бабушка жила, в доме напротив.

– Скажи-ка мне адрес этого дома…

– А вам зачем, Лидия Васильевна? Вы что, хотите поговорить с Ольгой Матвеевной, да?

– Хочу, Варенька. Говори адрес…

– Ой, так я номер квартиры Ольги Матвеевны не знаю. Я у нее не была ни разу, обычно Ольга Матвеевна сама к нам приходила. Как же вы ее найдете?

– А фамилию знаешь?

– Ой, не помню… Смешная такая фамилия…

– Давай вспоминай!

– Сейчас, сейчас… Еще рыба такая есть…

– Окунева? Карасева? Щукина?

– Нет, нет… Я ж говорю: смешная!

– Ну не знаю, какая такая смешная рыба может быть… Минтаева? Лососева? Горбушина? Селедкина?

– Ой, вспомнила! Барабуля ее фамилия! Я ж говорю – смешная и рыбная!

– О господи, Варь…

– А что? Она и правда смешная рыбка, маленькая такая… Гришин друг угощал нас когда-то этой рыбкой… Маленькая, но очень вкусная!

– Что ж, буду искать Ольгу Матвеевну Барабулю… Завтра и пойду… – тихо, себе под нос проговорила Лидия Васильевна.

Варя ее не услышала – подскочила с места, помчалась на зов проснувшегося Мишеньки. Уже из комнаты крикнула:

– Присмотрите за борщом, Лидия Васильевна! Осталось только капусту нашинкованную добавить! Она на доске разделочной, найдете?

– Все найду, Варенька, не волнуйся… Все сделаю… А Даша скоро придет из школы?

– Да пора уже по времени…

– Может, мне пойти ее встретить?

Лидия Васильевна добавила в кипящий борщ капусту, уменьшила огонь под кастрюлей, выглянула в окно и увидела Дашу. Девочка медленно шла по двору, смотрела себе под ноги. Потом подняла ногу, повертела туда-сюда стопу, склонив голову набок… И только тут Лидия Васильевна догадалась: она ж ботинками новыми любуется, оттого и домой не торопится!

И опять ей стало ужасно приятно, будто теплый ветерок по сердцу пробежал. Даже засмеялась тихонько и вздрогнула, когда услышала за спиной голос Вари:

– Что там, Лидия Васильевна? Чему вы смеетесь?

– Да вон Даша домой идет… В новых ботинках…

– А… Понятно. А сменку, видимо, опять в школе забыла. Или вовсе не переобувалась, так и сидела на уроках в новых ботинках! Ну что ты с ней будешь делать, а? Такая воображала растет!

– А по-моему, это хорошо, пусть себе растет. Это же так по-женски – хотеть и уметь наряжаться!

Из комнаты слышалось, как повизгивает Мотя, как заливисто смеется Мишенька. Варя улыбнулась, пояснила быстро:

– Температура нормальная, слава богу… Может, повезет, и не разболеется? Вон сколько у него положительных эмоций… Я где-то читала, что детские болезни легче переносятся, когда у ребенка настрой хороший. Даже не думала, что он так собаке будет рад!

В дверь позвонили, и Варя снова улыбнулась:

– А вот и Даша наконец до дома дошла! Будет хорошо, если в прихожей ботинки снимет! Я подозреваю, что она будет нас уговаривать разрешить ей по квартире в ботинках ходить, а потом спать в них ляжет…

Через полчаса они уселись ужинать – борщ у Вари получился отменным. Как и предполагалось, речь за ужином шла о том, какими чудесными оказались новые ботинки.

– Мам, ты не представляешь, как Настька рассердилась, что я в новых ботинках! Она думала, что только у нее одной такие, а оказалось, еще и у меня! Странная она, да? Я ведь на нее не сердилась, когда в старых ботинках в школу ходила…

– Нехорошо так говорить, Даша, не надо так, – наставительно произнесла Варя, коротко глянув на Лидию Васильевну.

– А почему, мам? Что я такого сказала? Она ведь и впрямь на меня рассердилась, будто я провинилась в чем!