— Кандидат на эту должность, — поправила я дотошно, тоскливо подумав о своем уютном столе в филиале.

Хочу туда вернуться, в знакомый коллектив и к Ирине Кирилловне, которая уж точно не полезет ко мне под юбку. Смычковский склонил голову и усмехнулся, лениво так, с предвкушением.

— Тем не менее, числитесь вы моим помощником, — невозмутимо произнес он. — И поэтому, мое распоряжение — завтра вы приходите в чулках. Проверю, — внушительно добавил наглец, выразительно посмотрев на меня.

Наверное, мои глаза сейчас стали круглыми, как у персонажей анимэ, хорошо еще, челюсть я удержала от позорного падения на носки туфель.

— Простите?.. — осторожно переспросила, надеясь, что он шутит.

— Наденьте завтра чулки, — терпеливо повторил Смычковский и заломил бровь, одарив насмешливым взглядом. — Предпочитаете, чтобы я сделал письменное распоряжение персонально для вас, Олеся Викторовна? Без проблем. Или в вашем гардеробе нет такой детали? — и снова ухмылка, от которой меня неожиданно бросило в горячую дрожь.

Да что на него нашло? Татьяны мало, что ли? Или нравятся неприступные? Ох, если последнее — придется резко пересмотреть собственное поведение. Беда заключалась в том, что я не умела быть такой развязной и доступной, как некоторые женщины, и не считала, что если мужчина очень нравится, то можно пойти в гости и после первого свидания. А уж позволять шефу лапать и приставать в собственном кабинете, куда могли постучаться в любой момент… Да боже мой, самое пошлое, что можно придумать, это роман секретаря с собственным начальником. И я к такому не стремилась никогда, работа для меня всегда была в первую очередь работой. Распрямив плечи, я вздернула подбородок и встретила взгляд Смычковского, не обращая внимания на волну мурашек, прокатившуюся по спине.

— Александр Михайлович, мне кажется, вы меня с кем-то перепутали, — прежним ровным тоном произнесла я. — Мне казалось, меня пригласили сюда на должность личного помощника, а не… любовницы, — я все же запнулась, снова ощутив жар румянца на щеках. — Боюсь, в последние я категорически не подхожу.

— И почему же? — хм, я что-то путаю, или мои слова позабавили Смычковского?

Ухмылочка определенно стала шире, а в глазах появился странный блеск.

— Потому что я не путаю работу с личной жизнью, — отрывисто сказала и добавила. — Если это все, я пойду, — презрев все правила вежливости, резко развернулась и стремительно направилась к двери, и даже ухватилась за ручку.

— Олеся Викторовна, — настиг меня голос шефа, и я замерла, невольно напрягшись. — Распоряжение насчет чулок в силе. Можете идти.

С силой выдохнув, я распахнула дверь, глядя перед собой и ничего не видя из-за пелены ярости. Нет, ну что он себе позволяет. Думает, раз такой большой начальник, значит, все можно? Да… Да пош-шел он, кобель драный. Знала бы, каков Смычковский на самом деле, придумала бы что-нибудь, чтобы не приходить сюда. Медленно, с перерывами выдохнув и кое-как восстановив самообладание, я повела плечами, пытаясь расслабить мышцы, и вернула мысли в рабочее русло. Сходить в отдел продаж, познакомиться с коллективом и проверить наличие канцелярии. Да, самое верное решение, тем более, Татьяна может заняться телефонными звонками.

На удивление, остаток дня прошел без происшествий. Напарница изо всех сил изображала старшую, с умным видом щелкая по клавишам и принципиально не беря трубку, если я сидела за столом. Как приносили бумаги или с каким-то поручением — Татьяна сидела с каменным лицом и ужасно занятым видом, и, конечно, делами занималась я. Ну а если бумаги требовали подписи, или надо что-то передать шефу, конечно, Танечка тут как тут: чуть не из пальцев вырывала и вприпрыжку скакала в кабинет. А мне, если честно, и лучше, лишний раз пересекаться со Смычковским не хотелось. Пусть вон эту Таню проверяет на наличие чулок под юбкой, я девушка приличная, и не считаю, что секретарь равно безотказная любовница.

К концу дня я даже втянулась в работу офиса, оказавшуюся насыщенной, времени следить за напарницей и придумывать ей козни не оставалось. А вот у этой клуши, оказывается, его было в избытке… Наверное, ей не понравилось, что принести чай Смычковский просил исключительно меня, хотя я бы с радостью перепоручила эту почетную обязанность Татьяне. Наученная опытом, я вставала теперь так, чтобы шустрые конечности шефа не смогли дотянуться до моих ног. Мало ли, что он там еще соберется проверить. И вот, в очередной раз меня вежливо попросили принести чашку, и я отправилась в туалет напротив нашей приемной, помыть лимон. Как-то не подумала, что невозмутимо сидевшая за компом Татьяна обязательно воспользуется моментом, чтобы устроить гадость.

Вернулась, нарезала тонкие кусочки, залила кипятком заварку, в общем, все как обычно. Сахарница, ложка, и я зашла в кабинет Смычковского, молча поставила на его стол и так же без слов развернулась к двери. Однако успела сделать только несколько шагов, как за спиной раздался задумчивый голос:

— Это какой-то новый сорт чая, Олеся Викторовна? Или экзотический способ приготовления?

Я развернулась и с недоумением посмотрела на начальство.

— Прошу прощения? — коротко переспросила, начиная злиться, что он опять придумал причину для придирки.

— Попробуйте сами, — так же коротко предложил он, подвинув ко мне чашку с чаем.

Поджав губы, я пожала плечами, подошла и аккуратно набрала в чайную ложку жидкости, отправила в рот… И едва не выплюнула на стол Смычковского. Черт. Откуда там соль? Он же сам добавляет колотый сахар, вон даже сахарница стоит. Бровь шефа выгнулась, уголок губ дернулся в усмешке. Александр Михайлович откинулся на спинку кресла, переплетя пальцы, и вперил в меня свой прокурорский и почему-то очень довольный взгляд.

— Ну как? — осведомился он. — Расскажете, с каких пор в зеленый чай добавляют соль?

Танька, сволочь такая. Видимо, сыпанула в чашку, пока я ходила лимон мыть, а я и не заметила, сразу налив туда воды и положив сито с заваркой. Можно было, конечно, наябедничать на подлую напарницу, но и моя вина тоже имелась: не подумала, не учла, хотя Татьяна четко обозначила свою позицию. Ну не сталкивалась я с ситуациями, черт возьми, когда соперницы в борьбе за тепленькое местечко и вожделенное тельце босса подсыпают соль в чай, чтобы подставить. Так, ладно, учтем на будущее, если, конечно, меня прямо сейчас не отправят обратно в филиал. Хорошо бы. Смычковский слыл жестким начальником и промахов не прощал. Я опустила глаза, сдерживая возмущение и раздражение, и ровно ответила:

— Простите. Недоглядела, видимо, — после чего поставила чашку обратно на поднос. — Я поменяю сейчас.

— Будьте любезны, — невозмутимо кивнул Смычковский, и я направилась к выходу.

А у самой двери снова настиг его голос.

— Больше ничего не хотите мне сказать, Олеся Викторовна?

И тон такой, насмешливый, с отчетливой иронией. Я оглянулась через плечо, изобразила недоумение, приоткрыв дверь.

— Постараюсь быть внимательнее, — пожала плечами, глядя на него честными глазами. — Если считаете такой проступок недопустимым для секретаря… — рискнула я заговорить о своем тайном желании, но не закончила.

— Не считаю, но наказание будет, — перебил Смычковский, не сводя с меня глаз, и его пальцы погладили губы, сложенные все в ту же предвкушающую усмешку. — В пятницу вы ужинаете со мной, Олеся Викторовна. Возражения и отказы не принимаются.

ГЛАВА 5.

Я застыла, стиснув поднос и только чудом не уронив его, и уставилась на шефа недоверчивым взглядом. Что?.. Это, по его мнению, наказание? Хотя, для меня — да. Не имею никакого желания ужинать с этим высокомерным кобелем, считающим, что все бабы по щелчку должны укладываться у его ног ковриком. У меня и платья-то вечернего нет, я же по ресторанам не хожу с гендирами крупных фирм… Но устраивать истерику и публично возмущаться тоже не стану. Коротко кивнув, отозвалась ровным, профессиональным тоном:

— Хорошо, Александр Михайлович. Это все?

Показалось, в его взгляде мелькнуло удивление, однако я смотрела не на холеное лицо шефа, а мимо, в одну точку. Плечи уже свело от напряжения, очень хотелось развернуться и выйти наконец из кабинета.

— Да, Олеся Викторовна. И принесите мне чай, только без неожиданных добавок, — в последних словах слышалось отчетливое веселье.

Я вернулась в приемную, где сразу наткнулась на ненавидящий взгляд Татьяны, и в первый момент не сообразила, с чего это она вызверилась. А потом поняла: дверь же была приоткрыта, и подлая соперница слышала о приглашении на ужин. Ой. Теперь придется быть вдвойне внимательной и осторожной. Хорошо, до конца сегодняшнего дня осталось чуть больше часа. А удержаться от шпильки не смогла, и направляясь мимо стола Татьяны в туалет, помыть чашку, я ехидно усмехнулась и мстительно обронила:

— Нечего было соль в чашку сыпать.

Показалось, она сейчас зашипит, как змея, ногти красотки с силой впились в ладони, и я ощутила удовлетворение. И пусть никакого желания идти на треклятый ужин не было, все-таки приятно осознавать, что Татьяна просчиталась со своей пакостью и в результате проиграла. Может, впредь умнее будет. Выполнив распоряжение Смычковского и обеспечив его нормальным чаем, вернулась за свое место, надеясь, что больше неприятных сюрпризов не будет. На мое счастье, шеф ушел из офиса на полчаса раньше, правда, прежде, чем выйти из приемной, обернулся и невозмутимо произнес, глядя на меня:

— Олеся Викторовна, надеюсь, вы помните мою просьбу. До завтра, — после чего вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Я со злостью воззрилась ему вслед, понимая, что он имел в виду совсем не ужин с ним в пятницу. Еще и косой взгляд Татьяны не прибавил хорошего настроения. Конец дня прошел в тяжелой тишине, прерываемой лишь звонками телефона. Конечно, отвечала я, а напарница, едва шеф ушел, засела в интернете на каких-то своих форумах и сайтах, как заметила краем глаза. Ну, я по привычке занялась составлением плана на завтра и проверкой бумаг с подписи и на подпись, расписания встреч на завтра и прочим. Татьяна начала собираться за пятнадцать минут до окончания рабочего дня, и я заметила, как она нетерпеливо поглядывала на телефон при этом. Ожидала, что Смычковский ей позвонит? Да ну и пусть, собственно. Хоть от меня отстанет, может быть. Мысленно пожав плечами, я еще раз проверила календарь на завтра и уткнулась в блокнот, а Татьяна, подхватив сумочку, встала из-за стола и направилась к выходу, хотя оставалось еще пять минут.