Однако теперь, когда ее беременность была подтверждена анализами крови и мочи, а также УЗИ, момент расплаты определенно настал. Нравится ей это или нет, но они с Ником должны были поговорить обо всей этой неразберихе, хотя не всегда для них двоих было легко говорить рационально, чтобы прийти к правильному решению.

Она никогда не испытывала непреодолимого желания стать матерью, возможно, потому, что ее собственная мать проделала не лучшую работу, чтобы стать хорошим примером для подражания. Ей нравилось проводить время со своими племянницами и племянниками, и она даже присматривала за ними время от времени. И когда ее самые близкие подруги — Лорен и Джулия, близнецы Маккиннон, с которыми она выросла, родили близнецов в начале этого года, Анджела ощутила какое-то очень смутное материнское чувство. Она была крестной матерью одной из дочерей Лорен — Дейзи, и взяла за правило навещать ее и сестер летом, когда те бывали в Кармеле. Они были, так все говорили, великолепными детьми, неудивительно, поскольку Лорен и ее муж-красавчик Бен были сами очень красивой парой. Близнецы были такими милыми, спокойными и редко, если вообще когда-либо дебоширили — черта характера, которая, как предположила Анджела, досталась им от расслабленного отца, а не от своей взрывной матери.

Но материнство изменило Лорен, сгладив многие ее шероховатости и пробудило в ней более мягкую, женственную сторону, о существовании которой Анджела и не подозревала. Это заставило ее задуматься, не было ли каким-то чудом материнство, может и у нее имеются какие-то скрытые материнские инстинкты, существование которых она раньше отрицала.

Медсестра бодро вошла в смотровую, провела дезинфицирующим тампоном по предплечью Анжелы и ввела обезболивающее. На кончике языка у Анжелы вертелась мысль сказать, чтобы она не возилась с уколом, так как все ее тело сейчас практически онемело. Она едва почувствовала укол иглы, так и не вздрогнув, когда через несколько минут прибыла доктор, чтобы извлечь крошечный имплантант, который так подвел Анжелу.

— Мы сохраним его на случай, если производитель захочет провести анализ, — объяснила доктор Кимбалл, бросая прибор в прозрачный пакет для образцов. — Ваша рука немного поболит в течение дня, но ничего серьезного.

Анджела кивнула, слишком ошеломленная всем случившимся, чтобы что-нибудь ответить.

Доктор положила руку на плечо Анджелы, и когда она заговорила, ее голос был добрым.

— Все будет хорошо, — заверила она. — Что бы вы не решили, все будет хорошо в любом случае. У меня было много пациенток, которым приходилось справляться с неожиданной беременностью самостоятельно без партнера и без финансов. Так вот, я не знаю размер вашего банковского счета, но думаю, что воспитание ребенка не будет проблемой для вас в этом отношении. А что касается другого, то ваш партнер не такой уж теплый и пушистый, верно? Но он очень сильно заботится о вас, Анджела, и я уверена, что Ник сделает все правильно. Позвоните мне, когда вы двое примете решение, и мы решим, что делать дальше. А до тех пор постарайся как можно больше отдыхать, перечитай ту брошюру, которую я тебе дала, по крайней мере ту часть, где говорится о борьбе с тошнотой.

Доктор Кимбалл вышла из комнаты, оставив Анжелу медленно натягивать одежду и размышлять об одной вещи, которую доктор только что сказала — о том, что Ник сделает все правильно. Анджела не сомневалась в этом, ни на минуту не веря, что Ник умоет руки от всей этой неразберихи и оставит ее одну принимать все решения. Ник, в конце концов, был Ником, он же Мистер Контроль, так что не было никаких сомнений, что у него определенно есть свое мнение о ситуации. И она могла более или менее догадаться, каким будет его решение.

Если она никогда не представляла себя в роли матери, то ни за что на свете не смогла бы представить Ника в роли заботливого отца. Он был грубым и темпераментным, упрямым и высокомерным, привыкший делать все по-своему большую часть своей жизни. Жизнь с ним по-прежнему была поучительным опытом — для них обоих, если быть уж абсолютно честной, и как бы она ни старалась, Анджела не могла представить, как они оба справятся с воспитанием ребенка. Они оба прошли долгий путь к своим отношениям и научились доверять не только друг другу, но и членам семьи и друзьям, но проблемы, с которыми им двоим все еще приходилось сталкиваться, не рассасывались в одночасье. Как они могли привести ребенка в такую нестабильную среду, по крайней мере, не испортив ему жизнь?

Ник молчал, пока выезжал со стоянки медицинского корпуса, Анджела слишком устала, чтобы начать разговор. Она не хотела говорить о ребенке, о решении, которое они должны были принять по велению судьбы. Все, чего ей сейчас хотелось, это переодеться в свой самый поношенный спортивный костюм, свернуться калачиком на огромной кровати и проспать восемнадцать часов.

Но потом до нее дошло, что Ник направляется не домой, который находился высоко в горах Саусалито. На самом деле, он ехал в противоположном направлении от моста Золотые Ворота, который им нужно было пересечь, чтобы добраться до своего дома.

— Куда мы едем? — сердито спросила она. — Для ужина еще слишком рано, и я сомневаюсь, что смогу что-нибудь съесть.

Он бросил на нее косой взгляд.

— Тебе придется начать есть, Ангел. В конце концов, это утренняя тошнота, не дневная и вечерняя. Доктор сказал, что она может прописать что-то от тошноты, так что возьми у нее рецепт. И мы не пойдем в ресторан, по крайней мере, сейчас. А, вот и прибыли. И слава богу, есть место для парковки.

Прежде чем она успела возразить, Ник припарковал «Ягуар», вставил кредитную карточку в счетчик и вытащил ее из машины.

Сердце Анджелы забилось в два раза быстрее, когда она узнала магазин, в который он ее потащил.

— Ник, почему из всех мест мы оказались именно здесь? Последнее, что мне сейчас нужно...

— Не спорь со мной, — закончил он повелительно. — Пойдем, Ангел. Нас ждут.

Магазин, в который он практически затащил ее, был очень дорогим, очень эксклюзивным ювелирным магазином, и Ник стал одним из их лучших клиентов с тех пор, как познакомился с Анджелой. Несмотря на ее протесты, что она не особо любила ювелирные украшения, он продолжал на регулярной основе удивлять ее новым браслетом или кулоном, или парой сережек. Он несколько раз брал ее с собой, в основном для того, чтобы помочь ему выбрать подарок для ее матери или его матери по какому-нибудь случаю, но также и для того, чтобы она могла выбрать что-то для себя, без высокомерного участия Ника, когда он выбирал сам для нее.

Однако сейчас они шли мимо витрин с ожерельями и потрясающе дорогими часами, Ник почти тащил ее в заднюю часть магазина, где их ждал улыбающийся менеджер.

— Ты принес то, что я хотел, Майло? — хрипло спросил Ник.

Подтянутый, очень ухоженный пожилой мужчина коротко кивнул.

— Конечно, мистер Мэннинг. Я отложил его в сторону, после того, как вы его вчера выбрали. Вот, сэр.

Анджела наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой, словно находилась в каком-то причудливом сне. Ювелир мило вложил в протянутую ладонь Ника маленькую квадратную коробочку темно-серого бархата и скрылся в задней части комнаты. Ник открыл коробочку и вытащил кольцо, потом повернулся и взял ее левую руку.

— Не говори ни слова, пока я не закончу, ладно? — предупредил он ее. — И я скажу тебе прямо сейчас, Ангел, я не приму другого ответа. Клянусь Христом, я бы никогда, даже через миллиард лет, не смог представить, что буду делать что-то подобное, но тогда я тоже не видел себя в роли будущего отца. У нас с тобой было испорченное детство, и я редко видел двух людей, у которых было столько разных проблем, как у нас с тобой. Боже, помоги нашему бедному ребенку и будем надеяться, что мы не испортим все дело с его воспитанием. Я знаю, что ни один из нас не планировал такое, но дело в том, что мой ребенок растет внутри у тебя, Ангел. И нет никакого способа в аду, что ты прервешь эту беременность. Ты выйдешь за меня замуж, а потом как-нибудь поможешь мне понять, как на самом деле, воспитывать детей. Поняла? О, и я выбрал это кольцо вчера после того, как мы впервые узнали об этом. Оно идеально подходит тебе, но думаю, если оно тебе не особо понравится, мы можем выбрать и другое.

Она чувствовала себя так, словно плыла в каком–то другом измерении, наблюдая, как Ник надевает кольцо на третий палец ее левой руки, и у нее осталось достаточно присутствия духа, чтобы почувствовать благодарность за то, что кольцо было одновременно сдержанным и великолепным — платиновое кольцо, инкрустированное бриллиантами, обрамлявшими изящный квадратный пасьянс. На самом деле, оно было идеального размера и формы на ее длинном, тонком пальце, и рассматривать еще и другие кольца с ее стороны было точно вредностью.

— Ник. — Ее голос был хриплым, она сжала его руку для поддержки. — Ты... Боже, Ник. Ты не должен этого делать. Делать мне предложение. Я знаю, как ты относишься к браку, как ты всегда клялся, что брак не для тебя. И только потому, что я беременна, не означает, что ты должен чувствовать себя обязанным…

Он фыркнул.

— Кто сказал, что я чувствую себя обязанным? Анджела, ты уже достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понять, что никто не заставляет меня делать то, чего я не хочу, даже ты, единственная женщина, которую я люблю. Я совершил много ошибок в своей жизни, особенно с тобой, и пришло время мне хоть раз поступить правильно. И забудь всю эту чушь о том, что из чувства долга я решил сделать из тебя честную женщину. Это как раз то, что нужно сделать. Для тебя, для меня, для нашего ребенка. Для семьи, которой мы собираемся стать. Ладно?

Слезы текли по ее щекам, она могла только кивнуть в знак согласия.

— Ладно.

Ник усмехнулся и заключил ее в объятия.

— Возможно, впервые с тех пор, как мы снова вместе, ты не ведешь себя как заноза в заднице, делая то, что я говорю. Если это то, что может лишить тебя дара речи, я должен был попросить тебя выйти за меня замуж еще несколько месяцев назад.