— Мне особенно нечего рассказывать, — призналась я. — Спокойно жила со своими родителями. Почти уединенно.

— Кто-нибудь из них болел? — спросил он.

— Напротив, — заверила я. — У них было прекрасное здоровье, пока…

— Простите меня, — произнес он, сжав мою руку. — Это был бездумный и бестактный вопрос.

Я нахмурилась. Но это не имело отношения к мистеру Ллевелину. Он допустил оговорку, которую может сделать любой. Мистер Ллевелин не мог сознательно задать мне вопрос, который доставил бы мне страдания. На это он был просто неспособен.

Мистер Ллевелин заметил мое состояние, но, конечно, не знал, о чем я думала.

— Кажется, мне придется еще не раз извиняться перед вами, — произнес он огорченно. — Надеюсь, вы позволите мне исправиться за то короткое время, что вы будете в Эбби Хаус?

— В этом нет необходимости, — ответила я.

— Напротив, — возразил он, улыбнувшись. — Кроме всего прочего, ваше общество мне нравится. Вы очень интересная молодая женщина, мисс Кевери.

— Это не что иное, как бессовестная лесть, — охладила я его. — Я ничуть не интересная, о чем мне недавно напомнила миссис Салли Причард.

— У нее не хватает ума для того, чтобы оценить утонченность, — фыркнул он. — Вы розовый бутон, мисс Кевери. Мне приятно было бы наблюдать за тем, как раскроются ваши лепестки.

— Я думаю, мистер Ллевелин, что мои лепестки подождут другого дня, — сказала я решительно, желая положить конец этому разговору. — А сейчас надо подумать о том, что Салли и Фанни будут за нас волноваться.

Начинался прилив, и песчаная полова быстро сужалась. Ветер с моря подул сильнее. Он шуршал травой на вершинах скал и трепал мою юбку. Чтобы удержать равновесие, мне пришлось прижаться к мистеру Ллевелину. Он совсем не возражал против этого, и, казалось, мои трудности доставляли ему некоторое удовольствие.

Нам потребовалось примерно десять минут для того, чтобы добраться до узкой расселины в скале, по которой спустились от экипажа к морю и где расстались с подругами. Мы внимательно осмотрели берег, но ни Фанни, ни Салли не было видно.

— Сомневаюсь, чтобы они попытались взобраться на утес без посторонней помаши, — сказал мистер Ллевелин, слегка нахмурившись.

На всякий случай он поднял голову и позвал их. Называл имена подруг в различной последовательности, но результат был один и тот же.

Никто не отвечал.

Складки на лбу у мистера Ллевелина проступили заметно резче. Чувствовалось, он начал беспокоиться. Я понимала его, ведь он, взял на себя ответственность за благополучие экипажа коляски вместе с пассажирами. Это чувство ответственности усиливалось еще и потому, что он пошел со мной прогуляться вдоль воды, оставив их одних. Я не сомневалась, что рыцарские чувства в мистере Ллевелине тоже давали о себе знать. Сильный мужчина, он не мог не беспокоиться о слабых женщинах.

— Может быть, они вернулись к экипажу и не слышат меня, — высказал предположение мистер Ллевелин.

Он внимательно осматривал побережье, зная, что если они пошли в восточном направлении, то мы можем встретить их. Совсем недалеко от нас выступали утесы, за которыми невозможно было что-либо увидеть.

— Там есть небольшая бухточка, — оказал мистер Ллевелин. — Они могли пойти туда.

Он посмотрел в сторону моря, прикидывая скорость приближения приливной волны.

— Знаете что, пожалуй вам лучше подождать здесь, — предложил мистер Ллевелин. — Один я управлюсь быстрее. Им там может понадобиться моя помощь, а вы подождите меня, пожалуйста, здесь.

— Не стоит беспокоиться за меня, — заверила я его удобно усаживаясь на невысокий обломок скалы.

— Я здесь подожду вашего возвращения.

Чувствовалось, он огорчен тем, что вынужден оставить меня одну, но, тем не менее, у него не было выбора. Кроме того, здесь я находилась в полной безопасности. А где подруги и что с ними, еще неизвестно.

Мистер Ллевелин ободряюще улыбнулся мне и быстрым шагом пошел в сторону бухточки.

Оставшись одна, я огляделась. Сначала любовалась надвигающимся приливом, потом стала рассматривать берег по обе стороны от себя.

И вдруг заметила соломенную шляпку Салли. Она бросилась мне в глаза своими яркими лентами. Шляпка лежала на бревне, прибитом к берегу, и я увидела ее совершенно случайно. Я встала и, осторожно переступая через сухие водоросли, пошла, чтобы подобрать ее. У меня в голове сразу же возникло множество самых невероятных предположений. Почему она здесь? Не похоже на Салли, чтобы она забыла о солнце. Уж кто-кто, а Салли очень заботилась о своей светлой коже. Мне пришла мысль, что Салли, возможно, где-нибудь поблизости. Где она здесь могла быть? Я стала более внимательно осматривать берег.

Вон в скале темная расселина, которая, судя по всему, плавно переходила в пещеру. Я заметила бы ее и раньше, но ее с моей стороны закрывал выступ скалы. Салли и Фанни могли находиться в этой пещере. Мистер Ллевелин, направляясь к бухточке, мог в спешке пройти мимо пещеры, даже не обратив внимания на вход.

Но неужели Фанни и Салли вошли туда? Если это так, то ясно, что они могли не заметить приближение прилива. А шляпку они просто забыли здесь.

Но что теперь делать мне? Ждать возвращения мистера Ллевелина, чтобы он осмотрел пещеру? Можно было бы, не будь прилива. Значит, надо самой пойти и позвать подруг.

Я осторожно вошла в темную дыру.

— Фанни, Салли, вы здесь? — крикнула я.

Приглушенный голос вернулся назад. Трудно было разобраться в этих неясных звуках. То ли это искаженный эхом мой собственный голос, то ли слившиеся голоса подруг.

Если они вошли в пещеру, то не могли зайти далеко. Тем более, без фонаря. Я оглянулась через плечо в сторону бухточки, надеясь увидеть мистера Ллевелина. Но он еще не появился из-за мыса.

А когда вернется, может оказаться поздно. Снова встал вопрос, как поступить? Ждать или действовать? Нет, ждать уже нельзя, вода совсем недалеко. Только действовать.

Подобрав подол платья, я наклонила голову и вошла в пещеру. Первые несколько ярдов днище пещеры резко шло под уклон. Постепенно оно выравнивалось, а сама пещера становилась все выше. Я могла идти уже не пригибаясь. Примерно на расстоянии пятнадцати футов от входа пещера сужалась. Я подождала, пока мои глаза привыкли к мраку, и пошла дальше.

Откуда-то сверху, прямо у меня над головой, пробивалась тонкая полоска света. Я посмотрела вверх по направлению луча и увидела в своде многочисленные маленькие отверстия, пропускавшие в пещеру свет. Они напоминали булавочные уколы света в темноте. Днище пещеры постепенно стало подниматься. Мне захотелось узнать, нет ли выхода на вершину утеса? Если он есть, то Фанни и Салли могли пройти к экипажу этой дорогой. Возможно, они пробирались здесь именно тогда, когда мистер Ллевелин звал их.

Я колебалась, размышляя, могла ли Фанни предпринять такую рискованную попытку? Я решила, что могла. Авантюрные решения — это в ее характере. Конечно же, она потащила за собой бедную Салли. Хотя подруга, скорее всего, выражала протест.

А чем, собственно говоря, я хуже Фанни? Тряхнув головой, скорее весело, чем отчаянно, и сказав себе, что я сделала бы то же самое, я пошла вперед. Только бы быть уверенной, что они благополучно добрались до другого конца.

Стены пещеры все более и более сближались, и я шагала все медленнее и медленнее. Через каждые несколько шагов я звала Фанни. Но ответа не было. Слышался лишь приглушенный заунывный крик, который мне ни о чем не говорил.

Мне казалось, что я прошла в чрево пещеры большое расстояние, хотя продвигалась медленно. Не может пещера быть бесконечной.

Вдруг я резко остановилась. Пещера закончилась тупиком. Я уперлась руками в шершавую глыбу известняка.

Я застонала от обиды и отчаяния. Боже мой, надо же сотворить такую глупость! Теперь придется поворачивать и идти назад. Снова я недооценила трезвый ум Фанни. Ясно, что ее не было в пещере. Да и не могло быть. Это еще одно доказательство того, что у нее более трезвый ум, чем у меня.

Проклиная себя за глупость, я побрела вниз. Пройдя немного, услышала впереди приглушенный шум. Может быть, это мистер Ллевелин шел мне навстречу?

— Мистер Ллевелин, это вы? — закричала я образованно.

Мой голос эхом вернулся ко мне, и в этот раз я не сомневалась, что заунывные крики были моими. Но что это за шум впереди? Больше всего я боялась летучих мышей. Неужели они? Не может быть. Странные звуки впереди, слишком низкие по тону и слишком мощные по силе, чтобы их издавали летучие мыши. Эти рассуждения успокоили меня.

Но спокойной я оставалась недолго. Внутренняя тревога все же не оставляла меня, и с каждым мгновеньем она нарастала. Это происходило по мере нарастания шума впереди меня. Он не просто становился сильнее, он уже разделялся на отдельные тона. Каждый тон в отдельности и все вместе несли мне угрозу.

Да ведь это вода!

Только теперь я поняла, что сначала волны лишь едва достигали входа в пещеру и воспринимались мною, как шум. Затем они стали проникать в подземелье, растекаться под сводами, создавая при этом новую, более мощную гамму звуков.

Вот-вот море хлынет сюда всею своей мощью, вода забурлит и запенится в этих мрачных закоулках… Меня охватил ужас.

Сердце учащенно забилось. Я не могла терять ни одной драгоценной секунды. И я рванулась вперед, ничего не видя, держа руки перед собой, чтобы защитим» голову. Два раза я ударилась кистями рук об острые выступы скалы и почувствовала, как теплые струйки крови потекли по рукам.

Мокрый песок набился мне в туфли, издавая там хлюпающие и чавкающие звуки.

А шум воды стал уже сердитым ревом. Я сделала еще несколько шагов, и вода ударила мне по щиколоткам, намочила подол платья. С каждым шагом она заметно поднималась и менее чем за минуту достигла колен. Прошло еще какое-то время, я барахталась в воде уже по пояс.