За сценой теперь остались только пресса, обслуживающий персонал, техники и музыканты. В костюмерной нас было только трое. Отсутствие людей почему-то заставляло меня еще сильнее переживать за Келлана.

– Она всегда такая нервная? – показал на меня Дикон своим длинным пальцем.

Келлан улыбнулся поверх пивной бутылки, которую не отнимал ото рта.

– Частенько, – ответил он, сделав глоток.

Открылась дверь, в комнату сунулся мужчина в наушниках и обратился к Дикону:

– Концерт начинается, сэр. Ваш выход.

Дикон кивнул, встал и потянулся:

– Увидимся на обороте пластинки.

Келлан кивнул и, коль скоро тот ушел, переключился на меня:

– Ты не могла бы сесть? Пожалуйста.

– Неужели ты сам не волнуешься? – Я схватилась за живот, изнемогая от томления. – Хоть капельку?

Келлан отхлебнул еще пива.

– Только глядя на тебя. – Поставив бутылку на столик, он похлопал по колену. – Иди сюда и помоги мне расслабиться.

Я подошла, ухмыляясь. У него вообще не было переживаний – по крайней мере, по нынешнему случаю. Келлан мог запросто щеголять голым перед миллионной аудиторией. По-моему, что-то с ним было не так.

Оседлав его, я запустила пальцы ему в волосы. Может быть, на таком расстоянии его спокойствие передастся и мне. Я легонько поцеловала его в губы, и Келлан негромко хмыкнул:

– Надо же, мне уже лучше!

Довольная тем, что кругом были люди, а мы все-таки оставались совершенно одни, я приблизила к нему губы, и поцелуй превратился из легкого в глубокий. Келлан тихо застонал и погладил меня по спине, сунув руку под блузку. Я прижалась к нему грудью, вдыхая мускусный мужской аромат, наслаждаясь его вкусом – с горчинкой после пива, ощущая жар, крепость и в то же время нежность его стояка. Растворившись в неге и избавившись от забот, я позволила окружающему миру померкнуть.

Келлан поглаживал мою спину подушечками пальцев и чуть водил языком по моему. Затем его проказливые пальцы расстегнули мне лифчик. Отпрянув, я укоризненно взглянула: одни-то одни, да не совсем.

– Ой! – нагло ухмыльнулся он.

Я потянулась, чтобы застегнуться, и в эту секунду дверь отворилась вновь. Соскочив с Келлана, я быстро повернулась спиной к стене: не так застегнула крючок, придется заново. У меня запылали щеки, а в комнату неспешно вошла Сиенна.

– Не помешала? – осведомилась она, глядя в пространство между нами.

– Не парься, – отозвался Келлан, послав мне улыбку. – Мы уже привыкли.

Сиенна рассмеялась и села в роскошное кресло.

– Интересно было бы послушать!

Наконец я справилась с лифчиком и села рядом с Келланом. Нервы опять расшалились, и я покачалась на каблуках, чтобы сбросить излишек энергии. «Крутой поворот» начал выступление, и музыка потекла из колонок. Играли они неплохо. Не так хорошо, как «Чудилы», но прилично.

– Готов? – спросила Сиенна.

Келлан взял свое пиво, показал ей, отхлебнул.

– Все в ажуре.

Сиенна усмехнулась и покачала головой, развеселившись, – я терпеть не могла, когда ей бывало весело за его счет.

Они пустились оживленно рассуждать о музыке. Келлану не нравились интриги Сиенны, однако как личность она его, по-моему, не раздражала. Когда она заговорила о своих родителях, Келлан притих.

– Сейчас они разорались бы мне в лицо, – внушала ему Сиенна, – не будь им запрещено появляться на моих концертах. В тихом ужасе – вот в каком виде им нравилось отсылать меня на сцену!

Лицо Келлана стало задумчивым.

– Сочувствую, у тебя была нелегкая жизнь.

– Спасибо. – Сиенна положила руку ему на ногу, и я вдруг перестала волноваться насчет концерта, так как возникла иная причина: она флиртовала с ним. – А как обращались с тобой? Кудахтали? – улыбнулась она.

Келлан вежливо, но твердо переложил ее руку на ее колено. Сиенна надулась, но ничего не сказала. Келлан откинулся в кресле и хлебнул пива.

– Нет, ничего подобного, – поставив бутылку, пожал он плечами. – Впрочем, мне больше незачем заморачиваться по этому поводу.

Я положила руку ему на грудь, и Келлан улыбнулся с высоты своего роста. Я знала, что в этой небрежно брошенной реплике страдания было больше, чем могла представить Сиенна. «Пусть он любезничает с тобой – его сердце принадлежит мне». Келлан легонько поцеловал меня, а Сиенна продолжила:

– Семья! Не так она хороша, как говорят…

– У меня отличная семья! – парировала я, подумав о своей ветреной сестре, хранителе-папе и одержимой свадьбой маме.

Печальная улыбка Сиенны стала веселой.

– Не сомневаюсь. – Ее темные глаза перебегали с Келлана на меня. – Значит, вы создадите свою? Детей нарожаете?

Ее взгляд уперся в мой живот.

Подобрав ноги, я съежилась, как могла.

– Когда-нибудь – обязательно.

Келлан толкнул меня плечом:

– Может, сразу после официальной свадьбы. – Помявшись, он посмотрел на Сиенну. – Которая, чтобы ты знала, состоится двадцать седьмого декабря, когда в турне будет перерыв на рождественские каникулы.

К счастью, гастроли Сиенны и Джастина прерывались одновременно. Если бы мне пришлось изменить дату после того, как мама уже разослала приглашения, та живьем содрала бы с меня кожу.

Губы Сиенны дрогнули, но она отозвалась исключительно ровно:

– Что ж, тогда вас нужно, очевидно, поздравить!

Ей вроде хотелось обнять по этому случаю Келлана, но мы с ним сидели так тесно друг к другу, что не было никакой возможности сделать это.

Тут за Келланом явился тот же мужчина, который увел Дикона. Сиенна тоже встала. Выставив локоток, она скромно мурлыкнула:

– Проторить тебе дорожку?

Может, виной было мое воображение, но в вопросе скрывался подтекст.

Келлан лишь учтиво кивнул. Я тоже пошла, свободно сцепившись с ним пальцами. Сиенну мгновенно узнали в компании людей с беджиками, на которых красовалось название местной радиостанции. Конечно, ее было трудно прозевать. Она щеголяла сценическим облачением – комбинезоном образца семидесятых годов с искусственными бриллиантами, сверкавшими в свете огней. Он завязывался на шее, так что спина оставалась совершенно голой до самых ямочек возле копчика. Да и глубокий острый вырез был столь откровенен, что я с великим трудом игнорировала его в ходе беседы. Все вместе, я полагала, удерживалось плотной шнуровкой с боков.

– Сиенна! Можно нам быстренько взять интервью? А пару снимков?

Телохранители, ходившие при Сиенне повсюду, не пропускали никого, пока она не произнесла:

– Разумеется!

– С Келланом? – осведомилась блондинка в теснейших джинсах. Она многозначительно улыбалась – вопиющий непрофессионализм.

Келлан указал большим пальцем на сцену:

– Извините, мне некогда.

Блондинка надулась и вскинула камеру:

– Быстренько! Фото счастливой пары!

Келлан закатил глаза и оглянулся на меня. Я стояла чуть позади, и блондинке не было видно, что мы держались за руки. Взглянув ей в ясные очи, он указал на Сиенну и твердо заявил:

– Мы не пара.

Блондинка понимающе улыбнулась. Я легко угадала ее мысли: «Ясненько, не хочешь пока обсуждать свои отношения с Сиенной – будь спокоен, твоя тайна умрет со мной». Келлан приготовился осадить ее, но я потянула его за руку. Для успеха затеи он должен был сообщить ей, кем была я, а мне не хотелось участвовать в этом спектакле. К тому же нам неистово махал мужчина в наушниках, требуя поспешить.

Когда мы отвернулись от прессы, Сиенна послала Келлану воздушный поцелуй. Прежде чем мы покинули зону слышимости, я различила слова работника радио:

– А это кто такая?

Он указывал на меня.

С улыбкой по-прежнему чарующей и светлой, Сиенна мгновенно ответила:

– Просто старая приятельница Келлана.

Чуть усмехнувшись, она все внимание обратила на интервьюеров.

Келлан не расслышал, но я метнула ей в спину молнии, не до конца понимая, сердиться или нет. Она же все-таки назвала меня старой приятельницей, хотя могла ответить «никто». Но мне было никак не определиться с моим отношением к Сиенне. Сейчас она была не так и плоха, через минуту – такая же манипуляторша, как Ник. Я не могла понять, какая она в действительности.

Копание в чувствах и рассуждения о старых приятелях навели меня на мысли о Денни. Универсальный пропуск, болтавшийся у меня на шее, позволял мне ходить за кулисами где угодно, а потому я достала мобильник и сделала несколько снимков, чтобы послать ему. Пробираясь туда, откуда я могла наблюдать за выступлением ребят, я сфотографировала огромную прыгавшую толпу. Вслед за фото я написала: «Представляешь, какое столпотворение?» Кто-то из фанаток воздел огромный плакат: «Келл-Секс навсегда!» Проклятье, я искренне ненавидела это прозвище.

Пока я озиралась в полумраке, отыскивая другие лозунги, Денни отписал мне: «Черт, я бы помер на его месте. Но он-то, небось, как раз не психует?» Я рассмеялась и написала, что Келлан чувствует себя превосходно и даже флегматичен.

На сцене было темно, лучи прожекторов плясали в толпе, выделывая причудливые пируэты. Фанаты восторженно ревели и вскидывали руки. Затем все огни вдруг метнулись к сцене, и собравшиеся завопили. Келлан с ребятами успели появиться незаметно. Когда до людей дошло, что они уже здесь, началось безумие: нетрудно было понять, что поклонники сходили с ума по поводу присоединения «Чудил» к турне. От шума у меня подрагивала грудная клетка. Смеясь, я заткнула уши. С моей выигрышной позиции мне было видно, как Келлан чуть качал головой, до глубины души потрясенный колыхавшейся массой тел. Я наблюдала, как он шел к микрофону, и очень волновалась, пусть даже видела это тысячу раз.

– Добрый вечер, Лос-Анджелес!

От ответного воя у меня загудело в голове. Поправив гитару, Келлан послал толпе гипнотическую улыбку. Какая-то девица в первом ряду повалилась на своих подружек, – наверно, у нее подкосились ноги.