Джошуа понял, что сказал лишнее, когда Гвин прищурилась, глядя на него.

– То есть вы запланировали этот фарс еще до нашего прибытия в Лондон? И вы сказали Беатрис правду, а она и глазом не моргнула?

Джошуа стало не по себе от выражения ее лица: Гвин явно считала, что ее предали, и эта боль читалась в ее глазах.

– Не вините Беатрис. Я… м-м-м… на самом деле не сказал ей всю правду. Она не знает, что вы хотели научиться стрелять из пистолета.

– Значит, вы и ее тоже обманули. – Гвин теперь смотрела на мишень с мрачным выражением лица. – Когда я в следующий раз увижу ее, то обязательно расскажу всю правду об этом деле.

Его начала раздражать ее неспособность понять, почему он это сделал.

– Рассказывайте. Не сомневаюсь: Беатрис в этом деле возьмет вашу сторону. Хотя полагаю, что ее муж возьмет мою.

– Не стала бы на это рассчитывать на вашем месте, – буркнула Гвин.

На самом деле она могла быть права. Грейкурт отличался от всех герцогов, которых Джошуа доводилось встречать. В конце концов, он женился на Беатрис, и для этого по меньшей мере требовалось быть человеком широких взглядов и непредубежденным насчет того, из какой женщины получится хорошая жена.

Из Гвин получится хорошая жена для человека, которому абсолютно плевать на то, что думает общество. Если подумать, то как раз для человека типа его самого.

Джошуа нахмурился, поймав себя на этой невероятной и фантастической мысли.

– Давайте еще немного поучимся прицеливаться, – предложил Джошуа.

Резкая смена темы заставила Гвин повернуться и посмотреть на него.

– Я думала, что мы уже с этим закончили.

– Нет. Мы работали над натягиванием тетивы.

Гвин фыркнула:

– Ну, тогда вам нужно будет показать мне, как лучше прицеливаться, потому что я не понимаю, что вообще можно сделать.

Похоже, он на самом деле ее разозлил и вызвал негодование.

– Пока вы только оттягивали стрелу вместе с тетивой назад к вашей щеке и следили, чтобы стрела была вытянута по одной линии, как я вам показывал. Теперь на одной линии должны оказаться конец стрелы, наконечник стрелы и центр мишени…

– А как я это увижу, если конец стрелы прижат к моей щеке? – пожаловалась Гвин. – Не понимаю!

Рука Гвин слегка дрожала, это показывало, что она на грани, а силы ее на пределе. Натягивание лука – это гораздо более трудная работа, чем думает большинство людей, в особенности если натягивать его так, как это пыталась делать она.

– Может, продолжим в другой раз? – предложил Джошуа. Прямо сейчас он бы с радостью присоединился к конюху в таверне и выпил эля.

Гвин взяла себя в руки и снова крепко держала лук.

– Еще несколько выстрелов. Если честно, со мной все в порядке. Я хочу, по крайней мере, один раз правильно прицелится перед тем, как мы отсюда уедем. Не могли бы вы мне показать…

– Конечно.

Джошуа снова встал позади нее, на этот раз прилагая еще больше усилий, чтобы держать за Гвин лук, но постараться при этом не обнимать ее.

Это не сработало, в частности, потому, что на нем не было перчаток. Опустить руку на ее руку, натягивающую тетиву, означало, что он касался своей голой рукой ее щеки. Мягкой щеки с шелковистой кожей.

Джошуа выругался про себя, но установил стрелу так, как описывал сам. Затем он отпустил руки Гвин. Она выстрелила. Стрела даже не попала в мишень.

– Почему не сработало? – спросила Гвин.

– Потому что для меня практически невозможно правильно прицелиться, если я не могу приложить конец стрелы к моей щеке.

– О! Все правильно, конечно. Вот. – Гвин сунула лук ему в руки и достала еще одну стрелу из колчана. – Почему бы вам не прицелиться, словно вы сейчас собираетесь стрелять по цели? А я посмотрю, как вы это делаете.

Слава богу, что она не хочет, чтобы он снова к ней прикасался.

Джошуа сделал, как просила Гвин, перенеся вес тела на здоровую ногу, чтобы стоять насколько возможно прямо. Как только он оттянул тетиву назад, Гвин стала очень внимательно рассматривать лук и стрелу с одного бока. Потом она зашла с другой стороны. Наконец она сняла его перчатки и оказалась за спиной у Джошуа.

Когда Гвин протянула руки у него из-за спины, чтобы накрыть его руки своими, и при этом прижалась грудью к его спине, а нижней частью своего тела к его ягодицам, Джошуа больше не мог сдерживаться. Достаточно!

Джошуа бросил лук и стрелы и резко повернулся к ней:

– Черт побери, Гвин! Чего вы добиваетесь?

– Пытаюсь научиться прицеливаться, – ответила она озадаченно.

Джошуа уже достаточно хорошо изучил ее, чтобы принимать все ее слова за чистую монету. И он не желал поддаваться на ее уловки.

– Признайтесь: вы делаете не только это.

– Честное слово, я не понимаю, что вы имеете в виду.

Джошуа фыркнул, схватил свою трость и пошел к Гвин.

– Вы подлизываетесь ко мне. Вначале вы заставляли меня обнимать вас при каждом втором выстреле, и это уже было плохо, а теперь вы прижимаетесь ко мне всем своим телом, что еще хуже. Цель всего этого – искусить меня, чтобы я совершил что-то неблагоразумное, а вы таким образом смогли бы меня наказать за то, что ввел вас в заблуждение с уроками стрельбы.

– Зачем, ради всего святого, мне выбирать этот метод для наказания вас? – спросила она, пятясь, пока больно не ударилась спиной о большую березу. – Вы ясно дали понять, что не находите меня привлекательной в этом смысле.

Это заявление застало его врасплох.

– Как, боже ты мой, я ясно дал это понять?

Она выпятила вперед подбородок.

– Отказываясь говорить про наш поцелуй. Притворяясь, что ничего не было, словно это… какая-то мерзость, которую вам пришлось вытерпеть ради выполнения своей «миссии» по защите меня.

Неужели она на самом деле ничего не понимает? Не осознает, сколько различных способов использует, заставляя его желать ее? Ей можно верить?

Джошуа склонился вперед и положил одну руку на ствол дерева рядом с головой Гвин.

– А вам не приходило в голову, что, возможно, эта моя «миссия» по защите вас как раз означает не заниматься подобными вещами, не целовать вас?

– Почему это должно было прийти мне в голову? Вы же не сделаете со мной ничего неблагородного, неджентльменского. Мы оба знаем, что я вас не привлекаю. Вы считаете меня глупой, избалованной особой, которая…

Он ее поцеловал. Он ничего не мог с собой поделать. Она несла какую-то чушь, и он должен был заставить ее замолчать. А вариантов было два: или поцеловать, или сорваться на нее из-за того, что думала, будто он поверит ее вранью.

Но чем дольше Джошуа целовал Гвин, тем больше ему хотелось ее целовать. Ее губы оказались такими податливыми, такими… искушающими. Джошуа мог вот так стоять здесь весь день, держа Гвин за талию одной рукой, касаясь одним коленом ее колена сквозь платье.

Боже, когда же он уронил свою трость, чтобы обнять Гвин? Это не имело значения. Он не собирался останавливаться, только если Гвин не остановит его. Ему казалось, что вкус ее губ – это вкус амброзии, какой бы он ни был. Пищи богов. Запретного плода. А Гвин для него как раз была запретным плодом, черт побери. Но Джошуа это не волновало.

– Это… проясняет мое отношение к тебе? Что я нахожу тебя привлекательной и притягательной? – спросил Джошуа очень тихим голосом. Его губы находились так близко к ее губам, что он чувствовал, как учащается ее дыхание. Он мог бы провести языком по идеальному изгибу ее верхней губы – так близко она была.

– Не уверена, – ответила Гвин тихим и хрипловатым голосом. – Покажи мне еще раз.

Второго приглашения, чтобы впиться ей в губы, ему не требовалось, на этот раз он уже стал работать языком, отправляя его ей в рот все глубже и глубже, и движения его языка становились все сильнее и настойчивее. Когда Гвин застонала, его желание невероятно усилилось. Этот стон шел откуда-то из глубины, а Джошуа хотел эту женщину все сильнее и сильнее.

Он почувствовал, как затвердел его мужской орган. Он желал женщину, которая одним словом могла испортить его репутацию офицера и джентльмена.

– Ты должна прекратить дразнить меня, – выдохнул Джошуа, губы которого так и оставались рядом с губами Гвин. Ее такими восхитительными губами.

Она прикусила его нижнюю губу. Легко. Но он чуть не сошел с ума.

– Значит, теперь ты будешь говорить, что это моя вина? Ты не можешь себя контролировать, а я виновата?

– Ты тоже не можешь себя контролировать, – заметил он.

– Правильно. Но этого следовало ожидать. – Гвин обольстительно посмотрела на него. В этом взгляде было только одно желание: искусить! – Но я же женщина – слабая и беззащитная в руках мужчины, оказавшаяся во власти похотливых желаний.

Даже если бы Джошуа не уловил легкий сарказм в ее тоне, он бы все равно знал, что этой чуши нельзя верить.

– Да, я заметил, какая ты слабая, когда ты натягивала тетиву лука. Да ты сам лук гнула без проблем! А что касается похотливых желаний и тех, кто находится в их власти…

Вместо того чтобы закончить фразу, Джошуа снова накрыл ее губы своими, и на этот раз его рука проскользнула вверх, ей на грудь. Ему хотелось посмотреть, как на это отреагирует Гвин.

Да, он так сделал именно поэтому. Не потому, что хотел, не потому, что это было ему нужно, не потому, что он, черт побери, не мог сдержаться.

У нее была пышная и мягкая грудь. Боже, как же ему хотелось попробовать ее на вкус. Но пока он ограничится лаской – погладит грудь, немного помнет… представляя ее у себя во рту. Он определенно сошел с ума.

Если Гвин пыталась им манипулировать, используя свои женские чары, останавливать ее было слишком поздно. Потому что Джошуа уже поддался. Он согласится на все, что она хочет… только бы иметь эту возможность, пусть и на короткое время, ласкать ее, сводя с ума.