– Можете уйти прямо сейчас, если хотите.

– И не увидеть Беатрис в самом лучшем из всех имеющихся у нее нарядов? Она мне этого никогда не простит.

Герцог задумчиво посмотрел на него.

– Иногда я жалею, что Гвин не любит меня так, как Беа определенно любит вас.

– Не нужно об этом жалеть, поверьте мне. Беатрис уже планирует представить меня половине женщин, которые будут присутствовать на сегодняшнем балу. Когда я ей напоминаю, что собираюсь там работать, она только отмахивается. – Джошуа фыркнул. – Она не прекращает свои попытки подыскать мне жену. Очевидно, она думает, что для меня гораздо важнее найти жену, чем зарабатывать на жизнь.

– Боже праведный, не могу представить ничего хуже, чем Гвин, выбирающую мне жену. – Торнсток отпил немного кофе. – Кстати, а зачем вы встречаетесь с военным министром?

Джошуа не привык рассказывать о себе и о своих делах, поэтому не торопился раскрывать герцогу всю информацию. Да ведь и эта встреча может закончиться ничем.

– Нужно решить один небольшой вопрос. Я ведь так и остаюсь пока на половинном окладе.

– А, да, конечно, – любезно кивнул герцог. – Я забыл, что вы все еще являетесь морским офицером.

– Раз уж мы об этом заговорили, должен сказать, что мне пора идти переодеваться. Поскольку это официальный визит, меня ожидают увидеть в форме.

– Конечно, конечно. – Торнсток достал из кармана часы. – Полагаю, что дамы не появятся еще, по крайней мере, час.

Джошуа направился вверх по лестнице. Камердинеру Шеридана не потребовалось много времени, чтобы помочь Джошуа надеть форму. Майор обратил внимание, что китель стал ему немного тесен, а брюки, наоборот, висели свободно. Вот что значит больше полагаться на силу рук, компенсируя невозможность использовать раненую ногу, как раньше. Это стало важным напоминанием о том, что он отличается от других мужчин. Он никогда не будет таким, как другие.

Когда Джошуа спустился вниз, как раз приехали Беатрис с Грейкуртом. Грейкурт выглядел практически так же, как Торнсток, а вот Беатрис…

– Если начнешь смеяться, клянусь: стукну тебя своим веером по голове, – предупредила Беатрис брата.

– Уже дрожу от страха, – ответил он игриво. – В особенности если веер такого же размера, как твое платье и эти перья.

Грейкурт рассмеялся. Беатрис гневно посмотрела на него, и он мгновенно стал серьезным.

– Ты выглядишь как ангел, моя любовь, – успокаивающе сказал он.

– Если бы у ангелов были пурпурные крылья и торчали из головы, – добавил Джошуа, поддразнивая сестру, а Торнсток разразился смехом.

– Ты, ты выглядишь как… как… – Беатрис выдохнула. – Черт побери, ты прекрасно выглядишь в форме. Просто красавец!

– Спасибо, утенок. Хотя Торнсток утверждает, что все дамы находят офицеров в форме привлекательными.

– Я не говорил, что все дамы, – поправил его Торнсток. – Да и определенно не все офицеры хорошо смотрятся в форме. Например, Принни[15] выглядит как сосиска.

– Потому что он не офицер, – заметил Джошуа. – Скорее покровитель военно-морского флота от королевской семьи.

– Вы – не джентльмены! – резким тоном объявила тетя Лидия, появившаяся на лестнице. – Тебе не стыдно, Джошуа? Ты должен поддерживать сестру в такой важный для нее день.

– Вы, конечно, правы, тетушка. – Джошуа повернулся к Беатрис. – Прости, утенок. Ты выглядишь прекрасно. Только… просто… ты выглядишь еще более красивой, когда на тебе не надето гигантское многослойное пирожное с пурпурными украшениями наверху.

Торнсток с Грейкуртом просто падали со смеху и не могли остановиться, тетя Лидия закатила глаза. Тем не менее было невозможно не рассмеяться при виде платья с огромными юбками, которые держались на обручах, и высокой талией по последней моде. В результате создавалось впечатление, что женщин снизу поглощает огромный шар из ткани.

– Не обращай на него внимания, Беатрис, – прозвучал с лестницы мелодичный и веселый голос Гвин. – Мы вместе будем гигантскими многослойными пирожными.

– Гвин! – закричала Беатрис, приближаясь к лестнице. – Я говорила Грею, что ты, несмотря ни на что, будешь очаровательна.

Очаровательна? Да она выглядела просто великолепно. Превосходно! Даже с пятью белыми страусиными перьями, которые тянулись вверх, в небеса, из ее прически. И это не упоминая белое платье, которое расширялось под лифом, превращаясь в огромный шар, скрывающий, как знал Джошуа, идеальную женскую фигуру.

Гвин остановилась на лестнице и посмотрела на Джошуа сверху вниз.

– Ну, майор? Давайте. Говорите, что хотите, чтобы мои братья и надо мной посмеялись. Я знаю, что выгляжу смехотворно.

Все повернулись к нему, а он судорожно пытался придумать какой-нибудь комплимент, который не выдаст его страстное желание залезть под эту огромную юбку и целовать голую кожу, которая в эти минуты была скрыта еще и под многочисленными нижними юбками.

– Вы выглядите, как Селена, богиня луны и королева звезд.

Проклятье. Не нужно было так говорить – такие слова очень хорошо показывают, какое впечатление она производит на него. Наверное, он выдал себя.

Гвин хитро улыбнулась ему.

– Другими словами, я большая, белая и круглая.

– И сияешь ночью, – добавила леди Хорнсби, спускаясь с лестницы позади Гвин. Она была одета в подобное платье, только в светло-зеленых и розовых тонах, а в ее прическу были вставлены перья таких же оттенков. – Вы обе прекрасны. Или будете прекрасны и будете сиять, когда сегодня вечером переоденетесь в другие платья, которые вам идут гораздо больше.

– Не забывайте, что все остальные дамы во дворце будут одеты точно так же, так что там никто над вами смеяться не будет, – вставила тетя Лидия. – Кроме того, вы их всех посрамите. Вы обе выглядите чудесно, мои дорогие.

– Она права, Беатрис, – решительно сказала Гвин, подходя к ней. – К чертям моих братьев. И твоего тоже.

– Гвин, пожалуйста, не произноси таких слов во дворце, – предупредила леди Хорнсби.

– Я уже раз двадцать предупредила ее о том, что нужно следить за языком, но все равно без толку. Она будто не слышит меня, – сказала тетя Лидия.

– Мама, ты же знаешь, что я никогда не стану ругаться в обществе, – заметила Гвин.

– Это общество, – заявила леди Хорнсби с явным раздражением. – Обычно я сама не прочь вставить крепкое словцо, но сегодня тебя представляют высшему свету, поэтому ты должна постараться вести себя как неопытная юная девушка, которая только начинает свой путь в светском обществе.

– Даже если я ближе к окончанию этого пути, чем к началу? – спросила Гвин. – Не важно. Я понимаю, что вы хотите сказать, и буду следовать вашему совету. – Она улыбнулась. – По крайней мере, пока не выйду замуж.

Тетя Лидия громко вздохнула, но леди Хорнсби похлопала Гвин по руке и добавила:

– Это характер. Просто держи себя в узде, пока не выйдешь замуж, а потом уже можешь спускать на мужа всех собак.

– Именно это и делает Беатрис, – вставил Грейкурт. – И все это время я предполагал, что это я на нее дурно влияю.

– Влияешь, – нежно сказала Беатрис. – Поэтому я тебя и люблю. Мы вместе можем плохо себя вести.

Джошуа отвернулся, чтобы никто не увидел, как он им завидует. Он хотел таких же отношений, как у его сестры с Грейкуртом, но он опасался, что судьбой они ему не уготованы. Никогда у него не будет ничего подобного.

– А чем ты, мама, будешь заниматься, пока мы все находимся во дворце? – спросил Торнсток.

– Я встречаюсь с мистером Уильямом Бонхэмом, адвокатом Мориса, поскольку Шеридан все еще едет сюда, а у мистера Бонхэма есть вопросы о счетах вашего отчима, на которые ему нужно срочно получить ответы. Ждать он не может. Не знаю, встречался ли с ним кто-либо из вас.

– Я встречался, – ответил Грейкурт. – Один раз мы с Шериданом вместе с ним обсуждали кое-какие вопросы, связанные с поместьем. Мне он показался вполне приличным человеком.

– И еще и симпатичным, – добавила леди Хорнсби. – По крайней мере, для мужчины, которому шестьдесят с лишним. – Она игриво подтолкнула тетю Лидию в бок. – Только Лидию это не волнует.

Тетя раздраженно посмотрела на нее.

– Прекрати это сводничество, Элиза. Ты забыла, что я все еще в трауре? Кроме того, я больше не хочу выходить замуж.

– И я сомневаюсь, что мама в любом случае хочет выйти замуж за адвоката, – заметил Грейкурт.

Джошуа напрягся. Это обсуждение для него было неприятно, потому что напоминало ему о его собственном положении. Он откашлялся.

– Ну, раз я посмотрел на все безумные наряды, мне пора идти. У меня назначена встреча.

– С кем? – спросила Беатрис.

– Торнсток все объяснит, – ответил Джошуа. – Я не хочу опаздывать.

Он мог врать герцогу о своих планах, но обмануть Беатрис не получится. Она начнет засыпать его вопросами, пока он или не признается в том, что делает, или не рявкнет на нее. Первый вариант займет слишком много времени, а второй испортит ей день, что он ни в коем случае не хотел делать, несмотря на то что поддразнивал ее.

Джошуа подошел к сестре, взял ее руку в перчатке и поцеловал, потому что физически не мог дотянуться до ее щеки.

– Ты выглядишь потрясающе, утенок, – сказал он тихим голосом. – И я знаю, что ты произведешь впечатление на всех во дворце.

Сестра широко улыбнулась ему.

– Спасибо, мой дорогой. Я увижу тебя сегодня вечером?

– Ни за что не пропущу этот бал.

Когда Джошуа уже собрался уходить, он заметил, как один из лакеев что-то шепчет на ухо Гвин. Она сильно покраснела, затем что-то сказала слуге и последовала за ним в маленькую гостиную, расположенную на первом этаже недалеко от входа.

Джошуа специально прошел мимо открытой двери в эту гостиную, направляясь к выходу из дома. Заглянув внутрь, он увидел там молодого парня, который стоял и ждал, пока Гвин прочитает записку. Посыльный? Но от кого и по какому поводу?