Сабрина Джеффрис - Отчаянный холостяк

Джошуа решил немного задержаться, чтобы попробовать это выяснить. Гвин с мрачным выражением лица опустила записку в ридикюль и попросила парня подождать, затем направилась к письменному столу, чтобы написать записку. Ответ на полученное сообщение? Вероятно, да, потому что она отдала то, что написала, парню и дала ему какие-то указания, а потом вручила монету.

Джошуа уже подумывал, не зайти ли ему в эту гостиную и не потребовать ли показать послание, но, скорее всего, Гвин этого не сделает. Она хранит от него другие тайны, так с чего бы вдруг ей раскрывать эту? А если она ничего не скажет, ему будет сложно что-то выяснить, потому что он уже сделает свой ход.

Поэтому будет лучше действовать хитростью и тайно. В конце концов, это ведь может быть какая-то мелочь, не представляющая важности. Может, заболела какая-то подруга. Или член семьи. Нет, не может быть. Они все здесь. А если бы что-то случилось с Шериданом, то Гвин сразу же сообщила бы об этом всем остальным.

Джошуа вышел на улицу, чтобы Гвин его не увидела. Может, ему лучше дождаться посыльного и посмотреть, что удастся выяснить у него? У Джошуа было несколько минут в запасе, а потом уже нужно будет спешить на встречу.

Ждать долго не пришлось. Парень вышел через несколько секунд.

Джошуа встретил его в самом низу лестницы, держа в руке гинею.

– Позволь мне взглянуть, что написано в записке, которую тебе только что передали, и ты получишь вот эту гинею.

Джошуа не сомневался, что Торнсток компенсирует ему эти расходы.

Глаза парня округлились при виде Джошуа в повседневной форме одежды. Она не была такой впечатляющей, как парадная форма, но на красном кителе бросались в глаза золотые пуговицы и эполеты, шляпа с загнутыми боковыми полями хорошо сидела и очень ему шла, высокие сапоги были так начищены, что блестели.

– Вы из армии, сэр? – спросил парень.

– Нет, морская пехота. Меня зовут майор Вулф.

– Простите, майор, но записка запечатана. А если я принесу ее своему хозяину распечатанной, то он изобьет меня до потери сознания.

– А мы этого не хотим, правда? – спросил Джошуа.

Но он заметил, что парень все еще смотрит на гинею алчным взглядом.

– Вот что я тебе тогда предложу, – продолжал Джошуа, поднимая гинею повыше. – Ты ответишь на вопросы по поводу обмена записками, на которые сможешь, а я отдам тебе гинею. Идет?

Парень закивал.

– Кто твой хозяин?

– Мистер Притчард. Ему принадлежит дом с меблированными комнатами для сдачи внаем в Челси.

Джошуа ожидал услышать совсем другую фамилию.

– А почему твой хозяин пишет записки леди Гвин?

– Это не мой хозяин пишет. Мистер Притчард их отправляет от имени капитана, который снимает у него комнату.

Вот это было похоже на то, что ожидал Джошуа. Или, скорее, опасался.

– Как зовут этого капитана?

– Не знаю. Он недавно появился в доме.

– Опиши его.

Когда парень дал вполне точное описание Мэлета, у Джошуа все опустилось внутри. Зачем Гвин обмениваться записками с человеком, который хочет ее похитить?

Джошуа нахмурился. Если только он не все знает в этой истории. Если Гвин дружит с Мэлетом и об их отношениях ничего не известно ее брату. Ведь ее семья вернулась в Англию из Пруссии. Они могли по пути встретиться с этим типом.

Хотя казалось, что она совсем не обрадовалась, получив записку. И Джошуа почти не сомневался, что герцог ему сегодня соврал, когда он спросил его о знакомстве Гвин и Мэлета в прошлом.

Какой бы ни была причина их обмена записками, ничего хорошего от этого ожидать не приходилось. И Джошуа был совсем не рад тому, что его подозрения оправдывались. Могла Гвин флиртовать с ним специально для того, чтобы отвести подозрения от себя, чтобы Джошуа не докопался до их с Мэлетом планов? От этой мысли, от самой этой возможности ему стало дурно. Это был удар под дых.

– Майор? – напомнил о себе парень.

– Где именно находится этот дом с меблированными комнатами?

Парень назвал адрес и протянул руку.

– Хорошо, вот тебе гинея. Иди. И спасибо.

– Пожалуйста, сэр. А если вам когда-нибудь потребуется мальчик на побегушках, вы можете меня нанять. Спросите, как найти Быстроногого Дика. Все знают, что я быстрее всех бегаю в Западном Лондоне.

– Еще раз спасибо. Я буду иметь это в виду.

Ему не хватило мужества сказать парню, что шансы нанять слугу у Джошуа были очень малы. Джошуа даже не был уверен, что у него получится вернуться в строй на полное жалованье.

Кстати, ему пора идти. Он не должен опоздать на встречу. Но он все равно смотрел, как парень перебегает через улицу, а потом несется в конец квартала. Если бы у него было время, то он пошел бы за ним и лично встретился бы с Мэлетом.

Но времени у него не было. Так что Мэлету придется подождать.

Виконт Каслри, военный министр и министр по делам колоний, имел репутацию умного ирландца, который ловко и расторопно управлял Военным министерством. Или его таким считали солдаты типа Джошуа.

Но, вероятно, что-то произошло, и великий человек изменился, что-то нарушило существовавшее равновесие, и когда Джошуа пришел на назначенную встречу, военному министру было почти нечего ему сказать. Несмотря на попытки заместителя министра, еще одного ирландца по имени Люциус Фицджеральд, смягчить риторику Каслри, военный министр холодно проинформировал Джошуа, что Англии нужны здоровые, полноценные мужчины, чтобы вести войну с Наполеоном, а не полумужчины на половинном окладе.

Каслри также дал ясно понять, что он специально интересовался майором Вулфом и слышал про его приступы гнева, о которых даже сплетничают в Сэнфорте. Военный министр заявил, что Джошуа меньше всего подходит для отправки на войну, потому что неконтролирующий себя человек не может принимать участие в сражениях.

Джошуа уже кипел и готов был сорваться к тому времени, как Каслри закончил выдавать свои оскорбления. Ему никогда в жизни никого так не хотелось задушить, как министра, хотя Джошуа знал, что это никак не поможет ему – положение дел для него лично от этого не улучшится. Поэтому Джошуа выдавил из себя слова благодарности, едва не выходя за грани вежливости для того, чтобы закончить эту встречу, после чего вышел из кабинета, а потом на улицу, где с такой силой врезал своей тростью по фонарному столбу, что она сломалась.

Он мгновенно пожалел о сделанном. Ему будет трудно найти другую трость со скрытым в набалдашнике лезвием, чтобы заменить эту, к которой он привык. Он стоял у фонарного столба, смотрел на сломанную трость и ругал себя последними словами. Может, Каслри был прав – Джошуа не подходил ни для чего, кроме ловли браконьеров и разведения охотничьих собак в поместье своего деда.

Затем откуда ни возьмись рядом с ним оказался Фицджеральд, заместитель министра, ставший свидетелем унижения Джошуа.

– Проклятье! Похоже, это был очень полезный инструмент, – заметил Фицджеральд.

Джошуа собрал куски трости, надеясь, что ее получится каким-то образом отремонтировать.

– А вы что хотите? – рявкнул он. – Добить меня после того, как ваш начальник нанес первый удар?

Фицджеральд прямо и неотрывно смотрел на него голубыми глазами.

– На самом деле я хочу предложить вам должность. Но не в морской пехоте. Я хочу, чтобы вы работали на меня.

Это сбило Джошуа с толку и привело в замешательство.

– Какую должность? – с опаской спросил он. – Я не политик, сэр, как вы явно можете понять.

– Да, это совершенно очевидно.

Фицджеральд махнул кучеру – похоже, карета ждала его чуть дальше по улице.

– Я хочу предложить вам работу совсем другого характера, требующую осмотрительности и осторожности. Если хотите – за кулисами, за сценой. Негласную.

Карета Фицджеральда остановилась перед ними.

– Куда, сэр? – спросил кучер.

– Вокруг парка. – Фицджеральд приподнял одну черную бровь, глядя на Джошуа. – Прокатитесь со мною, майор, чтобы мы могли обсудить мое предложение в деталях? – Джошуа колебался. Видя это, Фицджеральд добавил: – Вы же можете меня просто выслушать? Это вас ни к чему не обязывает.

– Полагаю, что да, – ответил Джошуа.

Когда они устроились в карете, Фицджеральд снова заговорил:

– Во-первых, позвольте мне извиниться за те оскорбления, которые вам нанес мой начальник. После фиаско при Ла-Корунье[16], с ним вообще трудно разговаривать. Но это не должно было повлиять на его поведение.

– Не нужно извиняться. Я привык к оскорблениям, – сказал Джошуа.

– Правда? Не думаю, судя по вашей реакции. Как часто вы выходите из себя? Я имею в виду так впечатляюще, чтобы ломать трости?

– Это случилось в первый раз. – Джошуа скрестил руки на груди. – Но один раз я разбил кувшин о голову человека, потому что он назвал меня лошадкой на палке в услужении у Эрмитэджей после того, как я сообщил о его сыне-браконьере управляющему поместьем Эрмитэджей.

Фицджеральд внимательно смотрел на него и слушал, потом спросил:

– А что там было с типом, который бил собаку? А с тем, который вырвал у вас трость, в результате чего вы упали? Судя по тому, что я слышал, дело там закончилось не только одним разбитым кувшином.

Черт побери, они тщательно его проверяли и все узнали про его вспышки гнева. Джошуа не понимал, зачем Фицджеральд сейчас об этом говорит.

– Да, я с ними разобрался. Я считаю, что любой человек, который бьет собаку, заслуживает того, чтобы ему сломали нос. Но тот тип, который выбил у меня трость, сам сломал себе запястье. Я упал на него, и он тоже рухнул на землю, а падая, подставил руку. Полагаю, что в обоих случаях меня нельзя привлечь к ответственности.

– Может, вы и правы. Но если вы согласитесь работать на меня, мне совсем не нужно, чтобы вы выходили из себя и устраивали побоища в припадке ярости по какой-либо причине. Так что мне нужно знать, способны ли вы контролировать свою злость, по крайней мере, лучше, чем у вас это получалось в прошлом.