Он только что закончил расплачиваться за перчатки рыжевато-коричневого цвета, когда заметил, как Гвин украдкой оставляет шаль на спинке стула, стоявшего в углу. Там продавец ее точно не сразу заметит.

Джошуа был уверен, что Гвин сделала это не случайно. Это был какой-то сигнал? Если так, Джошуа не мог догадаться о его значении. Когда Гвин объявила, что готова идти, и даже не попыталась забрать шаль, Джошуа понял, что это точно что-то означает. Но посчитал, что лучше пока помолчать и посмотреть, что будет дальше.

Джошуа поблагодарил продавца и сунул новые перчатки в карман пальто. Затем они с Гвин вышли на улицу и увидели, что мать Гвин ждет их вместе с лакеем. Они вчетвером прошли уже половину квартала, когда Гвин внезапно воскликнула:

– О, мама, давайте съедим по мороженому в «Гюнтерс». Вон это кафе.

– Мороженое, моя дорогая? В самом деле? Мне кажется, что для мороженого еще немного прохладно, разве нет?

– Глупости, – ответила Гвин. – Я слышала, что у них появилось новое с сиропом из бузины. А я знаю, как ты любишь вино из черной бузины, мама.

– Ну, раз ты это вспомнила… – сказала мать.

Но как только они оказались в кафе «Гюнтерс», Гвин воскликнула:

– Ой, я забыла шаль в магазине, где мы покупали перчатки. Сейчас сбегаю за ней, а вы пока заказывайте мороженое. И на меня обязательно закажите.

Она уже развернулась, чтобы уйти, но Джошуа оказался рядом с ней.

– Я пойду с тобой.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала Гвин. – Мне нужно купить подарок маме на день рождения. Я присмотрела очаровательную пару перчаток из серой замши. Она вполне может их носить оставшийся период полутраура[25]. Но мне нужно, чтобы ты ее занял на это время и она не знала, чем занята я.

– Хорошо, – кивнул Джошуа, наблюдая за тем, как она отреагирует.

Казалось, что Гвин испытала невероятное облегчение, и это подтвердило его догадку: это уловка, связанная с запиской, отправленной Мэлету, а не днем рождения мамы. Джошуа позволил Гвин уйти и дал ей время добраться до магазина, где продавали перчатки. Затем он вышел из кафе и осмотрел улицу. Он оказался там как раз вовремя, чтобы увидеть, как Гвин проскочила мимо магазина перчаток и исчезла.

Джошуа поспешил к магазину перчаток – так быстро, как только мог идти, и услышал голоса из небольшого переулка рядом с магазином. Говорили на повышенных тонах. Он остановился на улице, у самого конца этого переулка, и спрятался, чтобы подслушать разговор. Гвин определенно спорила с Мэлетом. Джошуа узнал голос этого ублюдка, он же слышал его раньше. А от услышанного на этот раз у него холодок пробежал по коже.

– Ты просил пятьдесят фунтов стерлингов, Лайонел, – сказала Гвин.

Лайонел? Она называет Мэлета по имени? Проклятье! Она точно была знакома с этим типом до их недавней встречи! И почему это она собирается давать деньги этому негодяю?

– Затем ты удвоил сумму, так что я принесла тебе сто фунтов, – продолжала Гвин. – А теперь ты хочешь еще больше? Ты знаешь, на что мне пришлось пойти, чтобы получить эти деньги для тебя? Сколько мне пришлось врать, какие уловки придумывать? Организовать все это было не так-то просто!

– И кому тебе пришлось врать, дорогая Гвин? – спросил Мэлет, явно ухмыляясь, судя по его тону. – Этому калеке Вулфу?

Джошуа чуть не прокусил язык, стараясь сдержать ярость.

– Не называй его так! – закричала Гвин.

– А, значит, ты трепетно относишься к этому тупому и нескладному майору?

– Что ты несешь? – спросила Гвин и, судя по голосу, была в отчаянии.

– Интересно, а он знает, какие у тебя сладкие губы и какие мягкие сиськи? Интересно, а сколько ты заплатишь за то, чтобы он не узнал о…

– Это не имеет к нему никакого отношения! – Ее тон стал жестким. – Я заплатила тебе все, что собиралась. А теперь иди рассказывать всему миру все, что пожелаешь.

Шантаж? Гвин платит Мэлету за молчание? Но о чем речь?

– Просто помни, что Торн тебе голову оторвет, если скажешь хоть слово, – продолжала Гвин. – Десять лет назад он тебе заплатил много денег за то, чтобы ты оставил меня в покое. Так что если ты не выполнишь свою часть сделки с ним, то он вызовет тебя на дуэль.

Джошуа внезапно вспомнил разговор, который состоялся в карете на пути в Лондон. Но тогда она говорила, что Торнсток заплатил типу по фамилии Хейзелхерст.

Нет. Это сказала ее мать. Гвин просто ее не поправила и подыгрывала. Но это должен был быть Мэлет, только если Торнсток не платил двум ее ухажерам, чтобы от них отделаться. Но что же такое про нее знает Мэлет, какой меч ублюдок держит над ее головой, заставляя давать ему еще больше денег?

У Джошуа возникло неприятное чувство, что он знает ответ на этот вопрос.

– Я не боюсь твоего брата, моя дорогая девочка, – ответил Мэлет. – Я готов драться с ним на дуэли хоть каждый день.

– Нет! – закричала Гвин. – Ты не будешь с ним драться. Я этого не допущу, я скорее сдам вас обоих суду. Ты получил свои сто фунтов, так что мы в расчете. Все! Закончили! А если не нравится, можешь отправляться к черту.

– Мы еще далеко не закончили наши дела, моя сладкая.

– Пусти меня, Лайонел! – закричала Гвин. – Прекрати!

Пора вмешиваться. Джошуа предпочел бы сохранить ее секрет в тайне и не показать, что он его знает, но теперь это явно стало невозможно. Он поспешил к ним по переулку, кровь у него забурлила от ярости, когда он увидел, что Мэлет прижал Гвин спиной к стене и пытается ее поцеловать. Гвин отталкивала его и пыталась ударить, но явно проигрывала это сражение.

Ублюдок! Как он смеет?

Джошуа в дикой ярости подбежал к ним и ударил Мэлета своей тростью. Негодяй взвыл, оттолкнул Гвин, развернулся и пошел на Джошуа. Но Джошуа прижал раненую ногу к какому-то бочонку и начал бить Мэлета тростью, снова и снова – по голове, груди, всем местам, по которым удавалось попасть. Мэлет пытался защититься, и ему удалось раз или два дотянуться до Джошуа, но он не мог сравниться с майором в ярости.

Джошуа бил Мэлета, пока тот не рухнул на колени и не начал закрывать голову руками. Кровь лилась по лицу Мэлета из открытой раны на голове, но даже это не остановило Джошуа.

Затем он почувствовал, как Гвин тянет его за руку, и услышал, как она кричит:

– Прекрати! Остановись! Хватит! Ты же его убьешь!

Он резко развернулся к ней, продолжая сжимать трость, как дубину.

– А тебя это волнует? – рявкнул он.

У нее в глазах появился страх.

– Он? Нет, – выдавила она из себя. – Но меня очень волнует, что тебя могут повесить за убийство, в особенности совершенное из-за меня.

Эти слова стали ведром ледяной воды, выплеснутой ему в лицо. Они помогли Джошуа хоть немного взять себя в руки и начать рационально мыслить. Они охладили его бурлящую кровь в достаточной степени, чтобы он опустил трость.

Затем ему стало стыдно. Гвин опять видела, как он вел себя в приступе неконтролируемой ярости. Как дикий зверь. Что она о нем подумает?! Теперь, после того как она стала свидетельницей проявления самых худших его черт, она начнет его бояться. Джошуа сожалел только об этом. Потому что он, черт побери, нисколько не жалел, что избил Мэлета. И еще Джошуа сожалел, что не открыл лезвие на трости и не прикончил ублюдка.

– С тобой все в порядке? – спросил он у Гвин. – Ты никак не пострадала? Он ничего не сделал?

Она покачала головой.

– Он не успел благодаря тебе.

Мэлет тем временем стирал кровь с глаз.

– Чертов сукин сын! Что с тобой такое?

Он попытался встать, но смог подняться, только держась за стену.

– Гвин, иди к своей матери, – велел Джошуа.

– Я не уйду без тебя.

К удивлению Джошуа, у нее на лице даже появились морщинки от беспокойства, она достала носовой платок и вытерла ему щеку. Вероятно, на него брызнула кровь Мэлета.

Мэлет тем временем попытался схватить Гвин и чуть не рухнул лицом вниз. Он упал на колени, отчего, казалось, пришел в еще большую ярость. Он буквально рычал, снова пытаясь встать.

– Какой у тебя галантный защитник, Гвин! Значит, калека в тебя тайно влюблен, да?

Джошуа чуть не задохнулся от гнева.

– Это ты пытаешься навязать себя ей. Это ты, как мне кажется, в нее тайно влюблен.

– В нее? – Мэлет вытер кровь из глаза тыльной стороной руки в перчатке. – Я поимел ее много лет назад, в Пруссии. Сладенькая оказалась. Я бы с радостью снова затащил ее в постель, но любить? Никогда.

Джошуа бросил взгляд на Гвин и увидел, как она покраснела от унижения. Это сказало ему все, что ему требовалось знать. Мэлет говорил правду. Именно этим ублюдок ее и шантажировал: он совратил ее… возможно, изнасиловал. Для Мэлета между этими двумя действиями не было никакой разницы.

Но, к сожалению, и никто в обществе не станет разбираться, как все происходило. Для них для всех тоже нет разницы. А если новость об этом просочится, то обесчещена окажется Гвин, а не Мэлет.

Мысль о том, что негодяй пытался сделать деньги на ее прошлом, на том, что является таким интимным, снова привела Джошуа в ярость. Это напомнило ему о том, как дядя Эрми пытался шантажировать Беатрис и сделать ее своей любовницей.

– Пожалуйста, Джошуа, давай пойдем отсюда, – прошептала Гвин.

– Скоро пойдем. Но мне нужно еще кое-что сказать этому ублюдку.

Он наклонился и выхватил кошель Мэлета из кармана пальто, достал оттуда сто фунтов стерлингов и отдал Гвин.

– Эй! – закричал Мэлет.

Джошуа нажал на кнопку на трости, раскрывающую «ножны», затем прижал острие своей «шпаги» к сонной артерии Мэлета.

– Если еще раз приблизишься к ней, я воткну это лезвие так глубоко, что ты истечешь кровью за несколько мгновений. Шантажу пришел конец. Ты меня понял?

Мэлет стал белым как мел. А Джошуа продолжал говорить:

– И для тебя также будет лучше прекратить попытки сломать карету Торнстока. Ты мог всех нас убить, пытаясь…