Милана Стоун - Отчим моей подруги

Во мне боролись два желания: либо придушить, либо нагнуть и показать, кто здесь хозяин положения. В дали от неё я ещё мог контролировать свои похотливые порывы. На работе, где ее окружало множество людей.

Но когда она пьяненькая подошла высказывать что-то непонятно Ире, вот здесь я взбесился. Потому что знал, что из этого последует.

— Только не говори мне, что спишь с дочерью нашей покойной подруги, — она хватает меня за рукав, заставляя повернуться к ней.

Меньшова далеко не дура. Все просекла в момент.

Сплю. А ещё она сделала мне минет пять минут назад. И сделает его не один раз за сегодняшний день.

— Ир, если это ревность, то прекращай. Сейчас же, — говорю предупреждающим тоном.

— Ревность? То есть вы спите? Верней, ты ее заставил, — жена округлила свои огромные глаза, в которых уже блестели слёзы.

— Что за чушь ты несёшь? — беру за локоток и веду ее подальше от любопытных ушей. — Я не насилую баб.

Ну, не считая пару инцидентов с моей мелкой. Но это другое. Совсем, бл*ть, другое!

— Рус, одумайся! Что с тобой не так? Она же девочка, маленькая и невинная. Тебе за сорок, ей ещё двадцати нет, — с этими словами она всхлипывает и закрывает рот рукой. — Ты понимаешь, что ты вообще творишь?

Нет, них*я не понимаю. Но уже слишком поздно об этом думать.

Да и я хотел Миру с первого дня. Возраст не важен. Он ничто. А она так говорит, будто я несовершеннолетнюю соблазнил или изнасиловал.

— Ира, это не твоё, бл*ть, дело, — пытаюсь обойти ее, но она встаёт на пути с высоко поднятым подбородком, смотрит колко. — Уйми свои нервы. Тебе многое кажется, дорогая.

Оставляю поцелуй на щеке и покидаю шокированную подругу, в голове которой, возможно, уже складывается вся картинка.

Оправдываться не собираюсь. Она знала, на что шла, когда мы оформляли нужный нам обоим брак. Отказывать себе в удовольствии и хранить верность одной я не привык, да и не вижу в этом смысла. Никогда не было желания оставаться с одной надолго, и со временем появлялась другая.

То, что у нас происходит с Мирой — это на грани фантастики. Столько ждать. Немыслимо. Да и сейчас не присутствуют мысли отыметь другую девку.

Даже такую сексуальную, как Валерия, что поджидала меня за углом, расположившись на тумбочке, разведя широко длинные ноги. Внешне в мать пошла. Вот только тупая, как рыбка.

— Ой! — наигранно пугается, медленно соединяет ноги вместе и прикрывает свою голую вагину юбкой. — Руслан, ты следишь за мной? — облизывая свои алые губы.

Мне остаётся только глаза закатить. Не люблю, когда так глупо кидаются мне на шею. А эта дрянная девка именно этим и занимается в последнее время.

Не чувствую к ней возбуждения, на неё у меня затык. Нет такого огня, что искрится между нами с Мирой. Я чувствую к Лере лишь раздражение. Вульгарная. Из неё прямо сочится блядская натура.

В моей мелкой такого нет, хотя она и одевается так, что порой мой глаз начинает дергаться. Но она не такая, она у меня примерная девочка и только со мной будет храброй сучкой.

Фантазии разогревают кровь, что вся скапливается в паху.

Прикуплю самого примитивно-развратного белья красного цвета, от которого в глазах рябит. Она наденет его на невинное утонченное тельце. Заставлю ходить так у меня в квартире. Находиться рядом, чтобы в любой момент ее можно было взять. А еще…

— Эй, — не заметил, что Лера подошла и щёлкала пальцами у моего лица. — Судя по твоему стояку, думаешь ты вовсе не о приличных вещах.

Меньшова младшая кладёт свои ладони на мою грудь, сминает рубашку, тянется ко мне.

— Какого черта тебе нужно? — отдираю ее руки от себя. — Тебе заняться больше нечем?

Отпихиваю, только девка эта вновь прижимается ко мне, тянет свои руки к лицу. Смотрит плотоядно. Прищуривается и начинает тереться об меня, словно кошка в течке.

— Я хочу тебя, — шепотом, нисколько не удивляя меня. — Думаешь, я не знаю, что ты потрахиваешь мою подругу. И как она тебе? Заснул во время секса с ней? — она изгибает бровь и тихо посмеивается.

Вот же невоспитанная мразота.

— Думаю, мне пох*й, знаешь ты или нет. Не лезь ко мне, пока твоя мать не узнала, какую шлюху она воспитала.

Вся эта ситуация начинает раздражать. Единственное, чего я хочу — это забрать свою бабу и отдохнуть нормально. Не вмешиваясь во все эти интриги.

Вижу, как меняется лицо Леры. Ей не нравится то, что я говорю, видимо, она не привыкла принимать отказы. Ну, конечно, тупорылые овцы вроде неё не видят никого, кроме себя.

— Ты ещё пожалеешь, что выбрал ее, а не меня, — суку трясёт. Глаза горят гневом, скалится, являя на свет своё истинное обличие. — Она ещё покажет себя. Запомни. Ты ещё будешь прощение просить.

Стоим вплотную. Я смотрю на нее и меня охватывает дикое желание взять за шкирку и ополоснуть в холодной воде.

То, что она неадекватная, я понял уже давно, по ее бзикам и высказываниям в сторону Иры. За это время насмотрелся на ее истерики. И был бы отцом, уже бы давно выпер из дома в реальный мир, без копейки в кармане. Слишком избалована. Но я не ввязываюсь в это. Не моя семья, чтобы я хоть пальцем пошевелил.

Она приближает своё лицо ещё ближе, желая сказать что-то ещё, но нас отвлекает стук каблуков, а после удивленный вздох.

Бл*ть, Миры.

Вот этого дерьма ещё не хватало. Она разворачивается и убегает, но перед этим я вижу ее слёзы. И мне даже становится не по себе, что я создал эту ситуацию.

— Неловко, — посмеивается Лера, отходя от меня на приличное расстояние. — Советую быть с ней осторожней, она очень мстительна.

Стою как вкопанный. Что за игры затеяли эти бабы? Никакой спокойной жизни.

Посторонний шум раздражает. Тиканье часов ударяет по вискам. Перешёптывания главных сплетниц компании рядом с дверью как последняя капля.

Когда произносят его имя и имя его секретарши, и чем они так любят заниматься в его кабинете, резко подскакиваю со своего места, просовываю голову в проем и высказываю сукам, что пора бы занять свои рты другим способом, и захлопываю дверь со звонким треском.

Распускаю тугой хвост и встаю у большого окна, растираю кожу головы.

В последние дни меня долбит нервяк. Он выжимает из меня все внутренние силы. Энергии нет и настроения тоже.

Хотя, хорошие новости все же есть. Тех денег, что дал мне Руслан после секса, хватило на три выплаты по долгам. То есть я могу немного расслабиться и поднакопить денег, и мы сможем выбраться из долговой ямы.

Просто замечательно. Одной проблемой меньше.

Через полгода я смогу вернуться в университет, но, конечно, придётся продолжать ходить на работу. Но третий курс будет попроще, чем первые два, как говорят, и все можно решить, как сказала Меньшова. Все постепенно становится на свои места.

Только вот я уже не та, что была ещё пару месяцев назад. Не та беззаботная девушка с горсткой маленьких проблем, что казались мне огромными. Мечты купить новую классную квартиру, избавиться от Костика и начать встречаться с Богатырёвым. Черт, как же смешно. Какой чепухой были забиты мои куриные мозги.

Живот урчит, напоминая мне, что нужно все же питаться едой, а не хлыстать кофе кружками. От резких движений кружится голова, а руки трясутся.

Депрессия? Возможно.

И я продолжаю реветь ночами. Вот просто пускаю сопли в подушку и виню всех подряд в своих несчастьях. Каждую ночь прокручивая в голове прошедший день.

Вспоминаю каждый брошенный взгляд Хайдарова. Он смотрел виновато. Но не подходил. Ему вечно что-то мешало. А может и не хотел вовсе. Да и я сбегала вновь куда подальше, а лучше в кабинет к начальнице.

А с работы меня забирал Костя. Да, этот придурок. Ему досталось наследство, и он купил себе неплохую машину и ждал меня у работы.

Хвастался, павлин. А мне было все равно. Но я была настолько измотана, что садилась к нему. Иногда мы катались по вечернему городу и слушали музыку. Молча. Всегда молча. Ведь нам не о чем разговаривать.

И так шли дни, тянулись слишком медленно, казалось, прошли месяца, но на самом деле около недели или двух. Не знаю. Все делаю на автомате.

— Нам нужно поговорить, мелкая, — дергаюсь, когда ощущаю на своей талии знакомые большие руки, что притягивают к мускулистому телу. — Ты достаточно надолго меня наказала.

Ругаться нет никаких сил. И я поворачиваюсь в его руках, поднимаю голову вверх, чтобы смотреть в его эти чертовы глаза.

Он был в плохом расположении духа. Об этом говорило его напряженное тело. Сжатые в тонкую линию губы. И пульсирующая вена на виске.

Он никогда мне не улыбается. Только плотоядно-хитрой ухмылкой. Но никогда по-настоящему. Его лицо не приобретает расслабленный вид рядом со мной. Что не скажешь про других. С ними он другой. Со мной он каменный и непроницательный.

Строгий папочка.

— Что вы хотите, Руслан Львович? — спрашиваю я, он только закатывает глаза от моего обращения к нему. А я не собираюсь называть его по-другому. — Мне кажется, мы все выяснили.

Я говорю, а он неотрывно смотрит на мои губы, что мне сразу хочется облизнуть или спрятать лицо в его шелковой рубашке.

Он меня не слушает и, кажется, забыл, зачем пришёл. Его руки медленно с талии опускаются вниз на задницу. Так же неспешно он пододвигается ближе.

— Хотел тебя отругать. За побег, — наклоняется к лицу, говорит прямо в приоткрытые губы. — Но. Мне нравится твоя обтягивающая юбка. И я чувствую, что ты в чулках.

Его ладонь нагло пробирается под юбку, оглаживая те самые чулки, о которых он, мать твою, догадался.