Милана Стоун - Отчим моей подруги

И какого хрена я согласилась поехать к Лере домой, ума не приложу. Не дай бог увидеть там Хайдарова. Не вытерплю его пренебрежения к себе.

— Вчера Славка напился и всю ночь рассказывал, как ты изменилась. Что ты стала его сторониться, и он воспел чувствами.

Плевать. Вот серьезно. Ничего к нему больше не чувствую.

Прошла любовь, завяли помидоры.

— И ты правда его игнорируешь? — продолжает заваливать вопросами подруга. — Эй, ты слушаешь? — дергает на себя, вырывая из моих мрачных мыслей.

— Лер, мне не до него, понимаешь? Ты же знаешь, деду хуже. Мне не до глупых свиданий.

Конечно, дело не совсем в этом. Но я не могу признаться во всем произошедшем.

Хотя… что будет, если расскажу? Может, она даст какой совет. У неё опыта-то побольше моего. Но язык прилип к небу, и я молчу. Продолжая выслушивать нотации.

— Ты выедала мой мозг по ложечке два года. И теперь ты струсила? — цокает она, смотря со злобой. — Когда получила его на блюдечке с золотой каёмочкой?

— Слушай, я правда не знаю, что сказать…

— Или все дело в папуле? — перебивает она, а я покрываюсь гусиной кожей. — Ты же не влюбилась в моего мужчину?

Говорит с издевкой, а мне хочется сквозь землю провалиться или придушить ее.

Мой мужчина. Это бьет прямо в сердце.

Он говорил, что у них ничего нет. Но, возможно, врал. Или сейчас у них интрижка. Все может быть, меня уже ничем не удивишь.

— Хотя, ничего странного, перед ним и правда нелегко устоять.

Не желая слушать дальше, захожу в дом первая и сразу бегу в сторону туалета, сославшись на то, что мне нехорошо.

Сердце стучит по рёбрам, в горле образуется ком, что не сглотнуть. Смотрю на себя в зеркало и мне совсем не по душе, что я там вижу. Не я, а призрак той девушки, что была раньше.

Худое лицо ещё больше заострилось, скулы впали, огромные синяки под красными глазами. Плечи поникшие. Взгляд несчастный.

Вот она новая я. Отвратительное зрелище. Вот, что сделали со мной эти месяца непроходимой боли. Душевной и физической.

Достаю тоналку, пытаюсь втереть крем в уставшее лицо, но даже это не помогает. Блеск для потрескавшихся губ, туш на ресницы. Для кого я пытаюсь выглядеть лучше итак понятно.

Я просто ненормальная, больная мужиком, которому вовсе не нужна. Мне стыдно за свои действия. Но с чувствами тяжело справиться и даже поговорить не с кем.

Открываю тест на беременность дрожащими руками. Читаю инструкцию. Делаю все, как в ней сказано.

Ожидание хуже всего. Секунды кажутся минутами, а минуты часами. Прожигаю взглядом несчастный тест. А что если… что если…

Вдох — выдох — вдох.

Две полоски!

Руслан Хайдаров.

Жизнь вообще непредсказуемая штука, никогда не знаешь, как обернётся тебе новое знакомство. Судьба и раньше приносила мне разного рода дерьма, но что творилось на данном этапе, не укладывалось в голове.

Где я так налажал?

Думал я, держа повестку в суд. Все же надеялся, что знакомый мент разберётся, и до этого не дойдёт. Я в полной жопе. С такими доказательствами в их руках мне не отвертеться. За такого рода манипуляции дают как минимум два года тюрьмы, плюс год условка.

Адвокат разводит руками. При проверке нашлись ещё парочку доказывающих факторов моего причастия к уголовному преступлению. Если бы не эти фотографии, то отвертелся бы за пару штрафов или взяток. А здесь дело дрянь. Я знал о риске, но все же надеялся, что пройдёт дело гладко. Должно было пройти.

Я был в тюрьме по малолетке и скажу, что место это, мягко говоря, отвратительное. Оно меняет человека. И не важно хороший ты или плохой. Возвращаешься оттуда ты настоящим ублюдком. У тебя нет другого выбора. Либо ты гнёшься под тюремную систему, либо она сама тебя гнет.

Я в тупике. Кажется, даже голова не работает. Не мог понять, как до этого докатился. Я был очень осторожен и всегда у меня был запасной план, а здесь все пошло под откос.

Но даже сейчас я все продолжал думать о Мире. Во мне бушевали противоречивые чувства, острые и прожигающие. С одной стороны, я хотел ее уничтожить, сделать то, что разрушило бы ее жизнь. Сломать ее, увидеть отчаянье во взгляде и непреодолимый, тягучий страх. Слёзы на глазах и молитвы о прощении. Хотелось взять ствол и выстрелить ей в голову. Покончить с этим. Отрезать ее от себя. Вот до такой степени меня трясло внутри.

С другой стороны, что-то глубоко во мне нашептывало, что не смогу этого сделать, не с ней. Не смогу и пощечины дать, хотя это она точно заслужила. И эти чувства во мне настолько выбешивали. Настолько делали из меня тюфяка. В кого я превратился, не пойму. В каблука. В тряпку, упавшего к стройным ножкам суки-предательницы.

— О, мне так жаль, Руслан!

Только я захожу к Меньшовым домой, на меня налетает Валерия, врезается буквально и виснет на шее. Оставляет мокрый поцелуй около губ. Если бы не успел увернуться, то зашла бы куда дальше. Как можно более тактичней отстраняю ее от себя, заметив, как она недовольно обводит меня взглядом.

— Ира дома?

Собственно, я пришёл за разговором, так как женушка не брала трубки от меня уже пару дней. А нам было, что обсудить. Как никак она тоже связана. И уверен, деньги свои терять она не хочет.

— Ну что ты Ира да Ира, — недовольно цокает. — Почему бы нам не поговорить о нас с тобой? Тебе не понравилось то, что я прислала?

О. Конечно. Какого было мое удивление получить сообщение от неё перед сном. Фотографии разного характера. В разных откровенных позах. И пару строчек того, чем бы мы могли заняться.

У меня даже не встал. Не шелохнулся. Не воспринимаю ее как женщину, ни капли. Не думал, что такое может быть. Но факт. Да и башка была забита другой. И чтобы меня возбудить левой телкой, мало просто фотографий.

Как же она меня достала своими выходками. И сейчас не время с ней снова собачиться. Я пришёл за делом. Возможно, это последний мой визит в этот дом на долгое время.

— Нет никаких нас, меня не интересуют глупышки, — обхожу ее, решаясь подождать жену в спальне и, может, немного отдохнуть. — И не люблю я шлюх. Тебе на заметку.

— Мама рассказала, что творится у тебя на работе, — говорит в спину ленивым голосом. — Ты же понимаешь, кто мог тебя подставить? Я тебя предупреждала. Она сдала тебя за деньги.

Как кувалдой по голове. В два шага преодолеваю расстояние между нами и хватаю неугомонную дрянь за шею. В ее глазах загорается неконтролируемая похоть. А мне тошно от этого вида. И те места, где она касается пальцами, горят.

— Не может этого быть! — приближаю лицо ближе, сжимая руку на шее все сильней. — Ты не будешь мне п*здеть, мразь.

Отпускаю, и она падает коленями на пол, долго откашливается и резво встаёт на ноги. Ухмыляется. Ненормальная.

— Она в долгах и у неё дед болен. Она на раз-два тебя слила, — ядовито, испуская издевательский смешок. — Ты ей не всрался, ей нужны были только бабки. Хочешь, можешь проверить сам! А я… я люблю тебя!

Слова ржавым гвоздем по нервам. Этого мне еще не хватало. Не от нее я желал услышать эти слова. Замираю. Чувствую подвох во всем этом. Интуиция подсказывает, что что-то здесь нечисто. Не по-настоящему. Брешет!

— Это не твоего ума дело, — рычу в ее сторону, напрягаясь до предела и усталость сразу проходит. — Со всем я сам могу разобраться. Ещё раз ты скажешь о…

Говорю, а самого трясёт от злости и негодования. Эту тему лучше закрыть.

И какой нах*й дед, какие к черту деньги. Мира что-то говорила такое, но я подумал, что ей нужны они на мелкие бабские нужды. И мелкая могла обратиться ко мне, если у неё такое шаткое положение, но она не стала.

Постеснялась?

Значит дело не в этом. Пытаюсь ее оправдать в своих глазах, только вот это ни к чему. Она сдала меня. И точка. Нет ей оправданий.

— Она, кстати, здесь, ей вроде как плохо стало. Отвезёшь домой свою сучку?

Дальше выслушивать не стал. Если Мира тут, значит мы все решим раз и навсегда. Только, когда вижу ее, такую потерянную, внутри все взрывается. Ее этот опущенный взгляд блядских, таких родных глаз только сильней выводят из себя.

Предала. По лицу вижу. По ее отрешённости. О чем говорю ей, не помню, все в тумане. Буквально за шкирку выталкиваю из дома, сую конверт с деньгами, что были приготовлены адвокату и шлю.

Держусь стойко, а внутри такое отвращение к ней. К себе. За слабость. За то, что тело и душа рвутся к мелкой. За ней. И пох*хуй на все и всех. Я из-за неё окажусь за решеткой. Из-за ее тупости. Из-за жадности. Не умению разговаривать.

Сколько ей заплатили, и главное, что за гнида?

Она бы не додумалась своей головой под меня копать. Да и не стала бы. Может шантажировали. Хоть что-то. Сказав, я бы нашел выход, помог всем, чем мог. Но факт все равно останется фактом. Предала. Втоптала нас. Испортила наше совместное будущее. Не дала нам и малейшего шанса.

И мы вместе потонем в этом болоте.

Разум говорит одно. Отомстить. Отпустить. Испортить жизнь и закрыть эту станицу. Наплевать на неё, как она на меня. А я сажусь в машину, завожу и смотрю в одну точку. С визгом шин выезжаю со двора, к направлению ее дома.

В голове дичайший шум. Я не думаю, просто следую своим, не понятно откуда взятым, чувствам.

Впервые со мной такое, когда я не могу никак контролировать свои действия. Да и самое главное — не хочу этого делать. Сейчас мой девиз: будь, что будет, и плевать на завтрашний день. Здесь и сейчас.

Заезжаю в ее двор как раз в тот момент, когда она выходит из машины. Перекрываю ей дорогу, открываю окно и жестом головы показываю сесть ко мне. Она смотрит по сторонам, собираясь обойти машину, двигается слишком дёргано и странно.