Все, что я в состоянии сделать — подхватить Аллу под упругую задницу, вжаться в нее пальцами, пока она языком исследует мою шею и оторвать ее от себя на секунду, бросая, чуть изумленную, на кровать.

— Наконец-то… — хриплю, увидев ее там, где давно представлял.

Хрен знает, когда я успел избавиться от обуви — может, даже в лифте, хотя и думал, что веду себя как пай-мальчик. Плевать, если в моих туфлях уже кто-то ушел.

Нависаю над Аллой, всматриваюсь в ее изумительные глаза, располагаюсь между ее разведенными бедрами и понимаю — плевать на все остальное. Главное, что я на своем месте. Как и она.

Пуговицы на ее блузе такие податливые, несмотря на то, что прежде с ними никто так не обращался. Они с готовностью разлетаются, наполняя комнату приятными звуками предвкушения страсти.

Юбку задираю — не хочу отвлекаться на то, чтобы снять. Позже. Когда наслажусь этой грудью, которая создана не только для моих жадных ладоней, но и моего рта, моего языка. Трусики снимаю, без них куда проще и лучше, и настолько красиво, что хватит, хватит прелюдий.

— Ты помнишь, да? — предупреждаю в последний раз.

И делаю резкий рывок, от которого нас тут же заносит.

Мы оба, голодные, жадные друг к другу, соскучившиеся, сливаемся в каком-то безумстве. И несемся, подгоняя, разгоняя, срываясь под стоны, влажные звуки страсти и мощное удовольствие.

Ее пальцы царапают мою спину, когда я вколачиваюсь в нее. Такую податливую, такую желанную, такую неимоверно красивую после моих поцелуев и на подушке, на которой я спал без нее.

Она извивается, стонет, просит не останавливаться. Да я лучше сдохну, чем смогу прекратить.

Тем более, когда в ее стоны вплетается мое имя.

А самое охеренное, что она даже кончает с моим именем на приоткрытых губах.

И я целую ее губы, успокаиваю ее, благодарю за понятливость, а сам продолжаю вколачиваться, а через пару секунд меня также разрывает от удовольствия. Удовольствия владеть своей женщиной.

В реальность меня возвращают чуть прохладные пальцы Аллы, которые скользят по моим губам. Открыв глаза, смотрю в зеленую пропасть, в которую хрен знает когда и попал, но из которой совершенно не хочется выбираться.

Да и причин для этого нет, тем более что…

— Продолжим, — говорю я, переворачиваю Аллу на живот — мне кажется, этого времени достаточно, чтобы успеть отдохнуть, и снова врываюсь в нее.

И это правильный, действенный метод, потому что на этот раз я слышу не только стон удовольствия, но и признание:

— Я люблю тебя…

Достаточно веский повод, чтобы дать ей еще минутку на отдых.

Покрываю ее спину россыпью поцелуев, обвожу жадным взглядом, склоняюсь к ее уху и так же откровенно, как и она, спрашиваю, а скорее предупреждаю:

— Если у нас взаимно, думаю, ты будешь не против не только хорошо отдохнуть, но и порадовать мою маму внуками.

Она пытается обернуться, видимо, сообразив, что первый раз у нас был без защиты.

Но какая защита, мать твою, если мы уже оба с ней влипли? Влипли друг в друга. И все, что нам остается — снова нырнуть в удовольствие.

На бешеной скорости, с редкими перерывами на отдых и сон.

Потом отдохнем.

Когда-нибудь.

Может быть.

А пока некогда.

Она должна убедиться, что я всегда держу свое слово.

Эпилог

— Лев, ты не держишь свое слово! — ворчу я обиженно.

— Вот еще! — усмехается нагло он. — Просто так складываются обстоятельства. Не можешь же ты оставить своего генерального директора без помощника.

Ну да, действительно не могу.

Снежану он уволил, когда подсчитал дважды два и понял, что именно она была информатором его мамы. И вроде бы не врагу передавала сведения, а все равно он не захотел держать рядом с собой такого человека. Выдал ей рекомендации, зарплату, премию за отпуск и отпустил. Не спасло от увольнения даже то, что его бывшая помощница пришла с колбой для чая, сказав, что случайно ее захватила домой.

Не знаю, как это можно сделать случайно. Я до сих пор случайно не могу перенести чайную колбу из своей квартиры хоть куда-нибудь — или в квартиру Льва, или в его приемную. Так и стоит у меня без надобности, потому что я там уже не живу.

Ну да, у меня ведь был такой соблазн переехать в жилище Льва — кофемашина, которую он купил для меня!

Это он так подтрунивает, а на самом деле, конечно, дело в другом.

Когда-то давно я верила в принцев, потом поняла, что их нет, и успокоилась. А потом неожиданно встретила своего короля.

Того самого, да, у которого почти два метра обаяния и харизмы не портит даже временами невыносимый характер. И чьи глаза цвета расплавленного серебра заставляют забыть о том, что передо мной деспотичный манипулятор, тиранистый карьерист и невыносимый циник.

Кстати, он мне это объявление припоминал, и не раз.

— Ну а чего ты ждала, — сказал он, когда после той первой нашей ночи я смогла немного прийти в себя и вспомнила, что в моем словарном запасе имеется чуть больше слов, чем его имя. — Во-первых, я тебя честно предупреждал. Во-вторых, ты сама написала: мол, свидание после твоего личного собеседования! Вот я и устроил тебе личное собеседование. Кстати, ты его до сих пор не прошла…

Ну и заставил меня его проходить разными способами. То есть, не заставил, конечно, просто подвел к этому, и к нашему взаимному удовольствию, не буду скрывать.

И вообще, все, что мы с ним делаем, в удовольствие.

Но не могу же я вечно работать его помощницей!

А он пока никого не ищет на эту должность. Естественно, не ищет. Ему нравится, что я близко, и потом, не просто же так он купил для своего кабинета диван.

Прошло уже две недели, на днях Павел Иванович вернется из отпуска, и вдруг он тоже не захочет меня отпускать? А я, может, тоже карьеру сделать хочу! Не может, а точно хочу, но с таким руководством…

Вот и ворчу временами. И даже после обеда, который был очень вкусным в этом уютном кафе, тоже не могу удержаться — ворчу. Несмотря на то, что мне клятвенно пообещали повысить зарплату и даже выплатить долг за то, что я все-таки устроила личную жизнь генеральному.

Кстати, именно это его обещание гораздо сильнее, чем его обмолвка тогда про взаимность и внуков, которые могут порадовать его маму, убедило, что у нас все серьезно. Потому что я прекрасно помню условия, которые мы с ним обговаривали.

Признал, значит… ух… и все равно это не повод…

Лев смеется, целует меня, вновь обрывая мои просьбы перевести меня на должность начальника отдела продаж, хотя бы дать попробовать, а потом становится совершенно серьезным, и обещает:

— Хорошо, приступай к поискам моего помощника. И как только найдешь…

— Ура! — радуясь я, обнимая его.

Обнимая открыто, хотя мы и заходим в шоу-рум. Потому что мы не прячемся, не скрываемся. Он сам захотел. А я и не против.

И, конечно, я уже знаю, что новым помощником у него будет мужчина. Потому что Лука произвел на клиентов неизгладимое впечатление, и с мужчиной многим оказалось легче идти на контакт. Ну и мне так будет спокойней. А то, несмотря на факт, что мы с генеральным вместе, его фанклуб не рассасывается. Наоборот, стал активней. Теперь на меня наседают сделать фото кумира то в нижнем белье, то без, то в носках, то без них, то в одном полотенце…

В общем, так как Лев не уточнял, что на этой должности ему нужна именно женщина, будет мужчина, и все тут.

Окидываю счастливым взглядом застывших сотрудников, которые хотя и знают обо всем, но никак не привыкнут. Или к тому, что генеральный не против, когда его обнимают и целуют. Или к тому, что он улыбается.

А потом обращаю внимание на одну интересную сцену. Вроде бы ничего особенного, частенько бывает, что наш главный бухгалтер, не замечая того, кого-нибудь, да теснит своим бюстом. И здесь опять потеснила какого-то покупателя, когда общалась с девчонками из отдела.

Ну, потеснила и потеснила. Еще и сделала ему замечание, что топчется у нее под ногами.

А вот покупатель вместо того, чтобы просто отодвинуться или раздуть конфликт, застывает столбом, потом поправляет усы, разводит руками и грохочет своим восхищением на весь зал:

— Какая горячая женщина! Кошка! Как есть кошка!

— Брысь, — отмахивается от него главный бухгалтер.

Ну и действительно, куда это годится. Она женщина с пышными, красивыми формами, которые захочешь спрятать, а не удастся. Тем более, когда на ней уже не просто кофточка, а платье расцветки усмиренного и взятого в плен леопарда. А тут какой-то усатый мужик, да еще худощавый. Дунешь — улетит, только и уцелеет, если где-то там, вдали, зацепится за что-то усами.

Но интересен не этот контраст. И не то, что Марина Ивановна не обращает на этого мужчину внимания. С половинками так часто бывает — проходим мимо, ослепленные кем-то другим, гаджетами или заботами. Я свою вообще долго не чувствовала, не понимала, не знала, что это моя.

Интересно то, что мужчина и не думает отступать и сдаваться, и то, что у него интуиция развита гораздо сильнее, чем у Марины Ивановны, которая привыкла доверять только цифрам.

— Какой норов! — восхищается он, кружась возле женщины и прицельно осматривая ее стратегические места. — Ух, я бы с такой познакомился!

Марина Ивановна бросает на него недовольный взгляд и, чтобы не создавать прецедент и не отправлять мужичка в полет самолично в присутствии генерального (тем более, что на улице сильный ветер, он может отомстить за нее), заходит за прилавок и продолжает свой разговор.

Мужчина же так и таращится на нее, пока его не окликает продавец и не вручает товар. А ведь он сейчас уйдет, развернется и уйдет…

— Лев, — зову я негромко и киваю на мужчину с усами, — как бы нам заманить его в кабинет Марины Ивановны, а? И сделать так, чтобы она его не выставила на первой секунде?