Галина Джулай - Отдаю тебе душу

Варвар

Глазастая подвозит меня к дому, и там я понимаю, что ключи от квартиры тоже в машине.

- Твою мать!

Сообщаю ей об этом, и называю адрес. Она заводит мотор, а мой уставший, и изрядно получивший мозг, снова проваливается в живительный сон. Через время просыпаюсь от того, что меня толкают в плечо. Задолбали, отвалите, дайте поспать. Но выплыв из сна, вижу перед собой глазастую.

Оказывается, она привезла меня к себе. Сканирую девушку взглядом, хорошенькая, миниатюрная, но при этом -- всё при ней. И глазюки эти чёрные с пушистыми длинными ресницами.

Говорит мне что-то, а сама на мои губы пялится.

- Ладно, пошли,- говорю девчонке, явно что-то хотящий от меня. Неужели заценила моё место жительства?

Квартира небольшая, всего две комнаты. Довольно уютно. Хотя стиль странный. Белые стены, черная мебель, серый текстиль. Вот такая странная монохромность. Причём везде, и в прихожей, и в ванной, где я мыл руки, и в гостиной, куда отправила меня хозяйка. Ни одного яркого пятна. Бля, как так можно?

- Вот, - она кладет на диван подушку и постельные принадлежности.- Спокойной ночи.

- Не понял? - подхожу к глазастой. - Ты что, реально пригласила к себе, чтобы я тут переночевал? - беру прядь её волос и пропускаю сквозь пальцы.

- Клешни убери, и не заставляй меня пожалеть о том, что я решила сделать доброе дело,- фыркает глазастая и уходит.

Усмехаясь. Она еще и "зубастая". "Может оно и к лучшему"- смотря на разбитые костяшки подумал я. Сегодня мне повезло, лицо почти не задето. Небольшая ссадина на щеке, а вот бока болят. Отдохнуть – это лучший вариант. Душ бы принять, но к чёрту, сначала высплюсь.

Проснулся рано. Всегда так встаю, не могу долго спать. Открываю глаза и вспоминаю вчерашний вечер. У тела отходняк. Каждая мышца ноет с удвоенной силой.

Не хочу беспокоить хозяйку, и решаю просто свалить. Хорошая девочка, помогла, спасибо, до свидания.

В прихожей вижу её сумку. Озираюсь, сомневаюсь, что она встаёт в шесть утра, но все же, осторожность никто не отменял. Лезу в сумку, нахожу паспорт.

Сладкова Мария Сергеевна. Двадцать семь лет.

- Сладкая значит?- ухмыляюсь. Читаю адрес, откладываю его в своей голове. Надо будет цветы прислать в благодарность, что не кинула на дороге.

Достаю несколько крупных купюр и кладу на полку возле зеркала. Ухожу, тихо прикрыв за собой дверь.

Хорошо, что сегодня суббота, можно отлежаться. Я, конечно, не пашу как лошадь, но и на самотёк не пускаю. Иногда мне кажется, что это единственное, что заставляет меня вставать по утрам. От меня зависят мои люди. А их у меня около сотни.

Выхожу к дороге и вижу такси, поднимаю руку, машина подъезжает, я еду за своим мерсом.

Домой добираюсь сам. Первым делом захожу в кабинет, громко сказано, это просто комната с моими компьютерами. Я, конечно, не великий хакер. Но пробить инфу про человека могу без проблем.

Закурив, и сделав пару глубоких затяжек, словно давая себе время передумать, я всё же ввожу полученные данные паспорта. А дальше несколько манипуляций, и вот, я знаю о глазастой почти всё.

Зачем-то захожу в соцсети сладкой, глазастой, Маши. Удивляет, что не нахожу тут кучи селфи с надутыми губами. Фото много, но в основном виды с... Крыш? На тех, что есть Маша, она не одна, с подругами, двумя блондинками, но их так мало, не больше десяти.

Выключаю компьютер. Вообще, нахрен мне вся эта инфа?

В понедельник на работе вспомнил, что хотел отправить цветы глазастой. Даже нашёл номер службы доставки, но в последний момент передумал. Обойдётся, тем более я оставил неплохие чаевые за то, что она мне помогла.

Но, бля*ские чёрные глаза всплывали в памяти всю неделю, словно укоряя меня, что я поступил как скотина, и не отблагодарил их хозяйку.

Поэтому в пятницу, после работы, я отправился в цветочный магазин. Хотел выбрать цветы и отправить курьером, но бля*ь, что-то пошло не так.

И вот я, с долбаными подсолнухами... Да, я выбрал подсолнухи, почему-то захотелось оживить её жилище ярким пятном.

Так вот, я с этими подсолнухами, сижу в машине под подъездом сладкой Маши, и слежу, как во двор въезжает её красная Audi. Удивительно, как она в своей любви к конкретной монохромности, купила себе эту машину.

Маша паркуется, выходит из машины, идёт к подъезду. Интересно, какой у неё рост? Совсем мелкая, прошлый раз даже не обратил на это внимание. Или просто не отложилось в побитой голове. Цокая своими каблуками, а они у неё просто огромные, девушка скрывается в подъезде.

А я сижу... И сам себе не могу объяснить, какого я тут делаю. Почему не отдал цветы прямо тут на улице? И чего сейчас жду?

А я ведь жду...

Что-то волнительное зашевелилось внутри. Но я задушил это, не дав ему родится.

Говорю спасибо, и сваливаю. Даю себе установку и иду к подъезду. Возле подъезда никого. Пришлось позвонить в домофон.

- Кто?- услышал я голос девушки.

- Вам цветы.

Дверь пиликает, и я захожу в подъезд. Четвёртый этаж, нужная дверь. Жму кнопку звонка. Щелчок замка. И глаза сладкой, которые становятся ещё больше от узнавания.

Маша

Заснуть удалось не сразу. Какое-то будоражащее чувство от того, что совершенно незнакомый мужчина спит у меня на диване, не давало покоя. Я вроде не боюсь, но...

Эти татуировки, что прячутся под одеждой... Так хочется посмотреть...

В моей жизни хватало фриков, и неподходящих под каноны красоты мужчин. Почему-то мне казалось, что у них больше шансов растормошить то, что спит мертвым сном внутри меня.

Красавчики у меня тоже были... Взять хотя бы Пашу...

Воспоминания о нем разбудили и другие воспоминания. Более болезненные. Вернули меня в те времена, когда из маленькой счастливой девочки достали душу, выпотрошили и вернули пустую оболочку.

15 лет назад

В тот год зима пришла рано. И самое главное, она пришла со снегом. За декабрь его нападало столько, что вдоль дорог лежали сугробы и совсем не таяли.

В последние дни каникул погода радовала своим затишьем, и почти всё время мы проводили на улице.

В тот день мы пошли в парк кататься на санках. Там был высокий склон, его так укатали, что все дети прилегающих улиц были на этой горке.

Мы почти дошли, осталось перейти дорогу. Я шла первой, за мной Сава с санками. Рев машины. Савино: "Маша!". А потом толчок в спину.

Вот так я помню тот момент...

Я не видела, что произошло. Когда Сава меня толкнул, я упала лицом в снег. Пока встала, отплевываясь от попавшего в рот и нос снега, пока обернулась... Только хотела его отругать, как поняла, что что-то случилось.

Сава лежал на дороге, там была кровь. Стали собираться люди. Приехала скорая... Все происходило быстро, но я видела это как в какой-то замедленной съемке.

Мужчина, что был за рулём, не справился с управлением на скользкой дороге, что-то ещё с тормозами... Не помню... Тогда это было неважно. Важно было -- чтобы Сава жил.

Сначала я ждала его дома. Но время шло, а его все не привозили.

Он был в реанимации. И вот уже две недели не приходил в себя.

Каникулы закончились, но идти в школу я не могла. Мама позволила мне горевать, она считала, я должна это пережить. Потом я попросила её отвезти меня к нему. Она договорилась и меня пустили в его палату.

Сава лежал в бинтах, обвешанный трубками, возле него противно пиликали аппараты. Я просидела там весь день. Пока тётя Люда, мама Савы, не забрала меня домой.

Я стала приходить каждый день. Я вставала в семь утра и вместо школы шла в больницу к Саве.

Когда мама узнала, что я совсем не хожу в школу, пригрозила, что меня к нему больше не пустит. Поэтому я стала ходить в школу, а потом сразу шла к Саве. Делала там уроки, читала вслух устные предметы.

И я не плакала. Никогда не плакала. А ещё я верила, что Сава скоро придет в себя.

На календаре март. За окном всё ещё не хотела уступать свои права зима. Было темно, холодно и сыро. И на душе моей было так же. Сыро и уныло.

Шестого марта. Я как всегда пришла после школы в больницу. Сдала вещи в гардероб, одела бахилы и белую накидку, что сделала для меня мама, и пошла в отделение, где под аппаратами лежал мой лучший друг.

Я вошла в отделение и направилась в палату, и тут меня останавливает медсестра.

- Машенька, тебе не нужно больше сюда приходить. - надежда расцвела яркими лучами, отогревая всё внутри.

- Его перевели? Он очнулся? - за последние месяцы я впервые улыбнулась. Молодая медсестра, кажется, её звали Катя, опустила глаза и тихо сказала:

- Нет, Машенька, его больше нет.

- Что за ерунду вы говорите? Нет? Где нет? Его в палате нет? - я стала злиться и нервничать. Понимать её слова я не хотела. - А где он? Скажите, куда мне идти.

- Машенька, я позвонил твоей маме, она сейчас придёт.- я обернулась к говорившему. Это был Сергей Михайлович, врач, с которым мама договаривалась, чтобы меня пускали к Саве. - Сава умер сегодня ночью.

А потом темнота. Я потеряла сознание. Когда открыла глаза, мама сидела рядом и старательно прятала слёзы.

Савы больше нет. Его больше нет.

В школе все знали, как мы с ним дружили, поэтому не лезли. Выражали своё сочувствие скупым "держись" или дебильным "ему там хорошо", или еще лучше "всё будет хорошо, обязательно". Или вот еще фраза - "всё пройдёт".

Правда, в моём случае это сбылось. Всё прошло. Точнее, всё ушло. Ненависть, злость, грусть, обида, радость, удовольствие, интерес, любопытство, надежда... Все те чувства, что раздирали меня, по очереди ушли. И те, что я испытывала, когда-то, в какой-то прошлой моей жизни – тоже. Осталась пустота, и вина... Ведь под колеса той машины должна была попасть я.