Больше всего на свете я хотела закрыть на все глаза, дескать: не вижу, а значит и не было. Но что-то внутри меня отчаянно кричало: он не измениться, лучше не будет. А хуже – запросто. Витя не любил меня, а его забота душила. Брак без любви заранее обречен. Он уже мне не доверяет, а что будет дальше?

— Витюш, я тебя люблю, — мягко прошептала я, накрыв его щеку своей. Мужчина вздрогнул и опалил меня самым теплым на свете взглядом. Я ощутила себя сидящей у огня с чашкой чая. От того последующие слова дались физически сложно. — Но этого мало, ты же видишь? На сексе отношения не построишь. Ты хочешь, чтобы я целыми днями сидела дома у тебя под боком, а меня это не устраивает. Контролируешь каждый мой шаг. Проверяешь телефон, не доверяешь, а еще твои вспышки ярости… Мне элементарно страшно! — нервно вобрав кислород, я с трудом произнесла главное. — Но все можно было бы решить, люби ты меня хоть немного. Хоть чуть-чуть! А так… Все это не имеет никакого смысла.

— Решу, — кратко отмахнулась, прикусив губу. Новый удар. Он ведь знал, что никто меня нигде не ждет. Поиздевался.

— И про кота с рыбками не забудь, ага, — Витя саркастично рассмеялся, от чего по телу моему пошли не хорошие мурашки, не приятные. — Ой, постой. Не надо. Зачем их туда-сюда таскать, да? Ночку в вузе перекантуешься или на вокзале и вернешься домой, как миленькая. Только потом я таким добрым не буду, Алина.

— Заберу их как устроюсь, спасибо, — как можно вежливее протянула, а затем повернулась и протянула ему прямо в глаза. — Твой дом, не мой дом, Виктор Семенович.

— Эй! — рявкнула Лена, — Держись от моего папы подальше. Присосалась, как пиявка. Вырвалась тут из своей нищеты и краев не видишь… Он у меня доверчивый и ведется на все твои эти, — она, нервно дыша, обвела руками мое тело с явным призрением, — прелести!

— Да забирай, господи-боже! За-би-рай! — слишком громко закричала я, потому что нервов уже никаких на их семейку не хватало. — Кстати, для справки, Ленусь: я у него ни разу денег не брала.

Девушка нахмурилась, отпустила мою кофту, чем позволила пройти.

— Ну, и дура, — услышала я себе вслед ее растерянный голос.

Часть 15

Половина лекций прошла мимо меня, я с трудом улавливала о чем идет речь. Благо, никаких важных опросов в этот день не планировалось.

Артем всячески пытался поднять мне настроение, чем только больше его портил. Но, стоит признать, я была ему искренне благодарна, что не выпытывает подробности.

Больше всего поражала Лена… Кроме взбучки на лестнице, сегодня она была тише воды, ниже травы. Даже когда во время пары истории Мария Степановна, наша всем известная пятидесятилетняя моралистка-девственница, попыталась неуместно пошутить на счет моих отношений с депутатом (мол, такая я себе шлюха с Ленинградки класса люкс), Лена грубо одернула и прилюдно опустила ее (что-то вроде: «лучше быть двадцатилетней шлюхой, чем пятидесятилетней девственницей с кошачьим туалетом вместе квартиры»), пресекая все разговоры раз и навсегда. Оставалось лишь гадать: это Витя ее так смотивировал или она сама успокоилась? В последнее верилось с трудом…

— Смотри, — после последней лекции мне на стол упал смартфон бывшей подруги. Я подняла на нее вопросительный взгляд, она многозначительно кивнула на экран. Дескать, все там. — Папка мой еще тот му… мужчина любвеобильный. Жаль, что ТЫ на эту удочку попалась. Но… Я почему-то даже не удивлена. — она томно закатила глаза, как умудренная опытом старушка. — Ты у нас юный цветочек. Наивная до блевоты.

— Лен, ну хватит, а? — устала простонала я ей, опуская взгляд на сотовый.

А там на свежем фото был сфотографированный исподтишка Витечка, сидящей в ресторане за столиком с какой-то молодой брюнеткой. Они весело о чем-то смеялись, его ладонь лежала на ее талии. Видеть такое было, скажем прямо, не приятно.

— И дня еще не прошло, — подначивала она, — А он уже тебя забыл! Понимаешь, да? Сто процентов уже переспали. Я папочку знаю. Он целибаты не держит.

— Ты последний человек, которого я буду слушать в подобном вопросе. Лимит доверия исчерпан, подруга! — поднявшись с места, я вручила ей в руки сотовый и быстро засобиралась прочь. И тут, когда я уже двинулась к выходу, меня поразила одна мысль. — Лен, мы ведь уже все, расстались. Что же ты так настойчиво хочешь мне доказать, какой он плохой, а? Боишься, что обратно будет звать?

Глаза Лены стали словно два огромных блюдца, либо побелело. Ее губы снова и снова распахивались, но слов из них не вылетала.

— Боишься, — кратко кивнула я, — Потому что переживаешь, что все это серьезно. И мы с тобой, не дай бог, породнимся.

— Бред не неси, да? Где папочка, а где «серьезно»? Он серьезно только деньги считает. — нервно засмеялась она, а затем первая устремилась к выходу, отталкивая меня в сторону сумкой. — Ты еще скажи, что он детей хочет тебе заделать. Ха-ха три раза!

Я проследила за тем, как удаляется Лена с легкой улыбкой. Ее страх внушал в меня странную надежду, что Витя таки обозначил ей свои намеренья в отношении меня. А это уже тогда не просто секс. А что-то серьезно. Что-то, где принято ставить в известность самых близких родственников и друзей.

— Теперь ты скажешь, что происходит? — промямлил внезапно возникший Артем.

— А смысл уже скрывать? — спросила я у себя риторически, а затем стыдливо пробормотала, глядя под ноги. — Мне нужно срочно искать новое жилье, Тём. И «срочно» это прямо сейчас. Я в полной заднице.

Парень ничего не ответил, а когда я подняла взгляд, его уже и след простыл. Плотнее закутавшись в шарф, я спокойно вышла на улицу. А там, как на зло, пурга самая настоящая. От холода колени трясутся! Ветер прямо завывает.

Мне не было куда идти, потому усевшись на первую попавшуюся лавочку, я принялась считать проезжающие автобусы и троллейбусы. И когда я уже почти решилась сдаться и идти унижаться к родителям, остановку оглушил знакомый голос:

— Аль, ты вообще, да? Я на пять минут отошел позвонить… ПЯТЬ. А тебя и след простыл. Телефон выключен, еле нашел! — я подняла взгляд на запыхавшегося парня. Увидев мое лицо, он почему-то передумал ругаться. — Короче, мои родители уехали на три месяца в Америку в командировку. Я тебе говорил, помнишь? Так вот, у нас комната есть теперь свободная. Они как раз искали кого-то, кому можно сдавать. Я уговорил их тебе цену снизить до минимума. Чистые гроши!

— Ты серьезно? — с безумно колотящимся сердцем протянула я, не веря в свое счастье. Ну, нет! Не может МНЕ и ТАК повезти.

— Если сразу нет, можешь потом отдать, — закивал тот. — Ты-то человек проверенный. Они подождут. Главное, что не кто-то с улицы! — он робко улыбнулся, утерев нос рукавичкой. — Да и соседями будем. Класс, да?

***

Квартира родителей Артема была на самом отшибе города, а сама комната – очень маленькая. Минимум мебели, максимум проблем. Но явно она была намного комфортнее вокзала. И уж точно приятнее, чем унижение перед родителями, только и ждущими, когда я приползу к ним на коленях.

— Я тебе постельное белье принес. Еще одно на всякий случай. И одеяло второе. Ну, и подушку третью. Вдруг ты любишь побольше? А? — Тёма нервно засмеялся, суетливо раскидывая вещи рядом со мной, а затем застыл в дверном проеме, будто ожидая чего-то. — Если что, я через стенку. Кошмары буду мучать – стучи. Всегда созрею и утешу.

Я напряженно уставилась на него, чуть телефон из рук не выронив, который только-только зарядился и начал включаться.

—Тё-ё-ём… — протянула многозначительно.

— Да я же шучу, Аль! Шу-чу! — хмыкнул тот и захлопнул за собой двери. — Спи давай.

Оставшись наедине с собой, я плотнее закуталась одеяло и уставилась на триста пропущенных сообщений от Вити. Не отвеченных звонков было и того больше.

Мне не хотелось бередить внутри старые раны, так что отвечать я не собиралась. Как вдруг экран появилось присланное фото. На моей подушке лежал Витечка в обнимку с Мурзиком, изображая страдальческое выражение лица. На заднем плане я разглядела свой телефон с ноутбуком, а еще рыбок. Он как будто все вместе собрал, что ему обо мне напоминало!

Сердце предательски защемило от тоски.

— А, к черту! — как бы ни боролась я с собой, но все же открыла мессенджер и прочитала, как мужчина подписал фотографию. «Мы скучаем. Нас бросили. Никому мы не нужны».

«С тяжелой артиллерии решил зайти, да? Не хорошо, Витюш, на больное давить. Не хорошо…» - с трудом сдерживая улыбку, написала и отправила. Еще до того, как успела передумать. А он прочитал мгновенно. Удалять было бессмысленно!

«А что мне было делать, если это правда? — напечатал тот и в голове возник его невинный елейных голосов. — Мурзик, между прочим, крайне недоволен! Съел целую пачку корма с оскорбленным видом. А рыбки так вообще молчат. Молчал, Аль! Я за них переживаю. Ты б приехала, глянула.»

«Что ты теперь будешь есть?» - на полном серьезе спросила. Потому как единственное, что умел готовить Витя – омлет. И то, потому что я вовремя газ выключала.

«Ни-че-го. И это на твоей совести, зай. — выпалил тот. Прямо так и слышала в голове его страдальческий голос. — Так на плите могильной и на пишут: «Умер от голода в свои сорок!»

«Типун тебе на язык, дурачок!» - замотала головой я, выкидывая из нее кадры, которые даже представлять не хотелось. Мурашки шли по телу и слезы наворачивались.

«Переживаешь, да? Значит, любишь еще. — сделала вывод этот жук, и я закатила глаза, чтобы совершенно растечься лужицей от его следующего сообщения: — Пусть, я дурачок, зато ты хорошая у меня. Самая лучшая! Котеночек мой ненаглядный.»

Бабочки тут же запорхали в животе, как бешенные. Потребовались небывалые силы, чтобы спустя вечность выдать: «Нет, Витюш. Знаю я, как это свидание закончиться. А, быть может - начнется. Научись сначала мне верить и контролировать свой гнев.»