Элисон расставила тарелки, разложила приборы и, вздохнув с облегчением, устроилась поудобнее в покрытом сарапе кресле.

— Тяжелый день? — улыбнувшись, спросил Коул.

— Довольно тяжелый, — кивнула Элисон. — Сейчас в клинике не хватает персонала.

— Но вам ведь нравится эта работа. Вы наслаждаетесь каждой минутой, проведенной в клинике. Вы — трудоголик, правда?

— Я даже не расстраиваюсь, когда приходится задержаться, — призналась Элисон. — А как насчет вас? Вы тоже трудоголик? Или нанимаете кого-то вести дела на ранчо?

— Вы поймали меня. И вы абсолютно правы. Когда любишь свое дело, оно перестает быть просто работой. Я занимаюсь кое-какими другими делами, но действительно я никогда не оставлю личное руководство делами Буэна-Висты. — Коул снова улыбнулся. — Так что мы с вами — парочка трудоголиков, Элисон.

Коул вернулся к работе, а Элисон задумалась. Как странно, что они оба, такие разные во всем остальном, сошлись хотя бы в этом. Но все было бы по-другому, если бы они были мужем и женой. Тогда Коул потребовал бы, чтобы на первом месте были его нужды, его желания, его работа, а жене пришлось бы приспосабливаться к его образу жизни.

Шэмрок, привлеченный царившими в кухне ароматами, поднялся со своей циновки и подошел к Элисон. С глубоким вздохом собака положила голову на колени хозяйки. Снаружи доносились крики игравших на лужайке девочек, и сердце Элисон учащенно забилось, когда она подумала, что в один прекрасный день ее собственный ребенок будет бегать на этом же самом поле.

Коул поставил бифштексы в гриль и принес Элисон чашку кофе. Она с удовольствием пригубила ароматный напиток. Кофе совершенно не напоминал ее обычное горькое пойло, поэтому Элисон ничуть не удивилась, услышав от Коула, что это какой-то особый сорт, который миссис Бреннер покупает в Сан-Франциско. Вспомнив, какой бурдой она поила его накануне, Элисон не удивилась, что Коул привез кофе с собой, и все же ее гордость как хозяйки дома была уязвлена.

Минут через пять Коул объявил, что обед готов. Взяв Элисон за руку, он церемонно подвел ее к столу. Едва попробовав овощное рагу в изысканном соусе, Элисон тут же поняла, насколько отличается все, приготовленное Коулом, от ее обычной повседневной пищи.

— Где вы научились так готовить? — с любопытством спросила она.

— Я работал помощником повара. А поваром был очень странный человек по имени Чарли. Он был настоящим дикарем, но дело свое знал. Когда я делал ошибку, а в тринадцать лет я делал их постоянно, — Чарли лупил меня по рукам деревянной ложкой. Так что учился я быстро, можете не сомневаться.

— Вам было всего тринадцать?

— Едва сравнялось. Вообще я был маленьким для своего возраста, и каждый норовил меня вздуть. Но у Чарли я получил еще один урок. Он был небольшого роста, но никогда не спускал обид даже мужчинам в два раза больше его. Я перенял у него некоторые методы. Потом я вытянулся и возмужал, но задолго до этого уже умел за себя постоять. Когда я победил в драке здоровенного парня, который делал мою жизнь несносной, Чарли перестал бить меня ложкой по пальцам. Мы стали большими друзьями.

— И что же за метод вы переняли у Чарли?

— Никогда не извиняться и никогда не отступать перед задирой.

Элисон подумала про себя, что это вполне соответствует ее собственной философии, которую пришлось выработать, переезжая из города в город и постоянно оказываясь новенькой в очередной школе. Но почему от слов Коула ей вдруг захотелось протянуть руку и сжать его пальцы? Опустив глаза, Элисон занялась салатом и тут же обнаружила, что заправка из смеси уксуса, масла и каких-то трав, названий которых она не могла вспомнить, действительно выше всяких похвал.

— Вкусно? — спросил Коул.

— Потрясающе!

— Естественно, — сказал он с таким самодовольным видом, что Элисон рассмеялась и кинула в него хлебной коркой.

— И как же вам удалось закончить школу, работая на кухне? — поинтересовалась она.

— Я работал полдня. Здесь ведь страна ранчо, и школьные расписания приспособлены к такому режиму. Мистер Кантати был другом… другом семьи. Когда умерла моя мать, он сам пришел ко мне с выгодным предложением: он даст мне работу, будет платить как взрослому и договорится со школьным советом, чтобы я ходил в школу на полдня. А я должен усердно работать, получать хорошие оценки, откладывать половину денег и выглядеть чистым и опрятным. А если мои оценки будут достаточно высоки, он обещал помочь мне с колледжем.

— Должно быть, тяжело вам приходилось.

— Работа никогда не идет во вред, если делаешь то, что тебе нравится. Это лучший способ уберечь подростка от беды, особенно такого необузданного подростка, каким был я.

— Вы учились в университете Саномы?

— Нет, в Стэнфорде.

Глаза Элисон расширились.

— Так этот человек оплатил ваше обучение в Стэнфорде? Это очень дорогое место.

— Мистер Кантати хотел, чтобы я управлял его ранчо. Экономический факультет Стэнфорда — один из лучших в стране. Летом я работал у него на ранчо. Это была хорошая сделка для нас обоих.

— Вы до сих пор дружите с мистером Кантати?

Лицо Коула вдруг стало серьезным.

— Он умер. — Поколебавшись, Коул добавил: — Окончив Стэнфорд, я женился на его приемной дочери. Джуди училась водить самолет. Однажды она решила покатать своих родителей в нелетную погоду. У побережья они попали под шквал. Не выжил никто. Я унаследовал половину ранчо, принадлежавшую Джуди, а потом выкупил и половину ее брата.

— Так вы вдовец? А я думала… — Элисон осеклась, понимая, что бестактно говорить сейчас о том, что она представляла Коула разведенным, но никак не вдовцом. Неужели он женился на приемной дочери мистера Кантати, чтобы отблагодарить своего благодетеля? Или Коул действительно любил Джуди?

— Не надо делать трагическое лицо, — довольно сухо произнес Коул. — Смерть Джуди была для меня шоком, но мы не жили как муж и жена задолго до катастрофы.

Элисон попыталась разгадать эмоции Коула, скрывающиеся за обыденным тоном, но поняла, что ей вряд ли это удастся. Она надеялась, что он побольше расскажет ей о своем браке, но Коул сменил тему.

— А вы, Элисон? Почему вы учились именно в Дэвисе?

— Потому что там был ветеринарный факультет. Я закончила школу для девочек в Санта-Барбаре и смогла поступить туда как жительница Калифорнии. Почти невозможно было стать студентом ветеринарного факультета, если ты не из этого штата.

— Ваша мать не слишком довольна вашим образом жизни, не так ли? Как вам удалось уговорить ее разрешить вам отправиться в Дэвис?

— Я даже не пыталась. Справилась без ее помощи. Летом я работала на коневодческих ранчо, а во время учебного года — как все: обслуживала столики…

— …выгуливала собачек, разносила почту, — подхватил Коул.

— Продавала косметику, ходя из дома в дом.

— О, вот этого я, пожалуй, не делал. Наверное, это поручают только женщинам. Но на последнем курсе я расставлял товар по полкам в супермаркете «Пало Альто».

— И ваши усилия окупились, когда вы стали управляющим ранчо и женились на дочери босса.

— А вы попали в клинику Эрла Глассера. И все же не понимаю, почему вы выбрали такую неженскую профессию.

Элисон почувствовала, что начинает сердиться.

— Неженскую? А вы случайно ничего не слышали о равных правах в этой стране?

— Ох-ох, какая сердитая. Вы случайно не феминистка?

— Я верю в то, что надо платить одинаково за одинаковую работу. И в то, что женщина может выбирать любую работу, какую захочет. Я верю…

— Хорошо, хорошо, по этим пунктам я с вами согласен. Потому что я тоже не считаю, что место женщины исключительно дома. Но некоторые профессии слишком тяжелы для женщины чисто физически, если только она не обладает всеми качествами Брунгильды. А вы выглядите маленькой и хрупкой. Признайтесь же, Элисон, иногда вам наверняка бывает тяжело?

— Вовсе нет. Конечно, всем ветеринарам приходится иногда просить о помощи, когда речь идет о тяжелых или опасных животных. Но вы как владелец ранчо должны знать, что есть способы управляться с животными, не полагаясь на физическую силу. Даже очень маленькая женщина может научиться справляться с очень большими пациентами. А если надо, она попросит о помощи. Нас учат связывать и применять разные рычаги, так что можно перемещать даже огромных цирковых животных. Или вы думаете, что в университете два отдельных курса ветеринарии — один для мужчин, один для женщин? Вовсе нет. Чтобы получить диплом, мне пришлось пройти через все то же, что и студентам-мужчинам. Я прошла курсы хирургии крупных животных и скотоводства, а не только научилась лечить мелких домашних питомцев. Так получилось, что я работала три лета подряд на коневодческих ранчо, потом на ферме, и если вы думаете, что это было легко, то ошибаетесь. Больше всего мне докучали мужчины со своими сальностями.

— О нет! — застонал вдруг Коул. — Я снова провинился, и ваши глаза пылают зеленым огнем. Из них даже сыплются искры. Пощады! Пощады!

Элисон холодно посмотрела на Коула, явно недовольная его готовностью сдаться, тем более она подозревала, что Коул просто смеется над ней про себя. Если бы Элисон не вспомнила вовремя, что под угрозой находится ее спокойствие и хорошее настроение на весь вечер, она добавила бы пару слов. Но ей пришлось подавить свои эмоции и даже выдавить из себя улыбку.

— Мир? — Коул протянул ей руку.

Поколебавшись несколько мгновений, Элисон вложила ладонь в его сильные пальцы, принимая предложение о прекращении огня.

Верный слову, Коул больше не обсуждал профессию Элисон. Теперь, когда ей не надо было постоянно обороняться от его нападок, Элисон поймала себя на том, что получает от общения с Коулом неподдельное удовольствие.

Коул настоял на том, чтобы помочь ей вымыть посуду, а потом Элисон поставила кассету Паваротти, и они сидели, потягивая принесенный Коулом бренди и болтая о всяких пустяках. Коул внимательно разглядывал экстравагантный музыкальный центр, так не вязавшийся с потрепанной мебелью Элисон. Хотя она не считала, что обязана объяснять ему что-либо, Элисон все же сообщила, что это подарок ее матери.