— Ну же, Марго, говори, что ты от меня скрываешь, — потребовала она. Ею овладели вдруг подозрения, и она резко села на постели. — С ребенком действительно все в порядке?

— Конечно, в порядке — лучше бы подумала об имени для моего внука. Дело не в этом. Тебе, конечно, не понравится, но я позвонила Коулу и сказала ему о ребенке.

— Мама! Как ты могла? Зачем ты это сделала?

— Потому что… я подумала, что когда он увидит нашего красивого мальчика, он, может быть… помирится с тобой.

Элисон с трудом удержалась от упреков. Марго знала только один способ решить все проблемы — обратиться к ближайшему мужчине. И никакие упреки не изменят ее. Так зачем же расстраивать мать и сообщать ей, что ничто на свете не помирит ее с Коулом, тем более рождение ребенка.

— Все в порядке, Марго, — Элисон не без иронии наблюдала, как, чмокнув ее в щеку, мать достала маленькое зеркальце, чтобы посмотреть, не размазалась ли косметика.

После ухода Марго Элисон поспала еще немного. Ее разбудила медсестра, которая принесла кормить ребенка. Элисон, внимательно рассмотрев малыша с головы до ног, убедилась, что у него по десять пальцев на руках и ногах. Волосики ребенка были рыжеватого цвета, наверное, пойдет в нее, а вот рот и глаза напоминали Коула. Элисон стало вдруг очень обидно, что этот ребенок, как и его родители, будет расти без отца.

Медсестра объяснила ей азы кормления грудью и встала рядом, с удовольствием наблюдая, как ребенок жадно сосет.

— Хороший, сильный мальчик, — сказала она. — Удивительно, но мальчиков сразу отличишь от девочек. Счастливый малыш — никогда еще не видела, чтобы отец так восхищался ребенком.

Сердце подпрыгнуло в груди у Элисон.

— Так вы хотите сказать… Коул здесь?

— Ну конечно. Он стоял перед дверью палаты для малышей почти… в общем, очень долго. В конце концов мое сердце не выдержало. Я нарушила правила и дала ему подержать малыша. Я не должна была этого делать, но ведь некоторые правила и существуют для того, чтобы их иногда нарушали, не правда ли?

Элисон попыталась ответить, но от неожиданно охватившей ее паники не смогла произнести ни звука.

— Но я говорю слишком много, — спохватилась медсестра. — Вы хорошо себя чувствуете, миссис Вард? Нет болей? Кровотечения?

Элисон молча покачала головой. Маленькая больничная палата неожиданно показалась ей слишком ненадежным убежищем. Она прижала к себе ребенка, словно желая защитить.

— Ну что ж, оставлю вас вдвоем, чтобы вы познакомились поближе, — сказала медсестра и вышла из палаты.

Элисон была довольна тем, что вторая койка пустовала. Ей действительно хотелось побыть с младенцем наедине, пошептать спокойно слова, которые показались бы глупыми в присутствии постороннего.

— Ты и я, мой мальчик, — прошептала она в маленькое теплое ушко. — Только ты и я, и пусть катится к чертовой матери весь остальной мир. Я буду любить тебя, заботиться о тебе, но сначала надо дать тебе имя. — Элисон вдруг с удивлением открыла для себя, что за все время беременности ни разу не подумала, как назовет ребенка. Может быть, она подсознательно боялась опережать события. — Ну не дурочка ли твоя мама? Имя надо было придумать еще несколько месяцев назад! Что ж, лучше поздно, чем никогда, правда? — . Она поцеловала один за другим крошечные пальчики на ручках. — Хочешь что-нибудь простое и надежное вроде Джон или Уильям? Или нечто пооригинальнее. Джейсон? Дамьен? Что-нибудь этническое? Хотя, честно говоря, не знаю, чьей крови в тебе больше. Может, ты немец или ирландец? Нет, надо выбрать что-то нейтральное, вроде Джейми.

И тут мальчик открыл глазки. Элисон знала, что это лишь игра света, но ей показалось, что малыш смотрит прямо ей в глаза, узнает ее, понимает, что перед ним его мать. Она потерлась щекой о щеку сына, и одиночество ее отступило, а на его место пришло удовлетворение и тихое счастье.

— Так тебе нравится имя Джейми? Это и есть твое настоящее имя? Придется назвать тебя Джейми, раз тебе нравится.

Младенец зевнул и тут же заснул снова. А Элисон тихо засмеялась от счастья.

— Спи спокойно, Джейми, а когда проснешься, снова попьешь молочка. Я всегда буду рядом. Джейми и Элисон против целого света.

Какой-то звук привлек ее внимание. Посмотрев в сторону двери, она увидела серьезное лицо стоявшего там Коула. Они долго смотрели друг на друга, затем Коул сделал шаг в комнату и закрыл за собой дверь.

— Я рада, что ты пришел, — словно само собой вырвалось у Элисон. — Он… он похож на тебя.

Коул ничего не ответил. Он настороженно смотрел в лицо спящего Джейми.

— Что ж, это действительно мой сын, — произнес он наконец. — Впрочем, я никогда и не сомневался.

Элисон поразил его холодный тон. Она снова инстинктивно прижала ребенка к себе.

— Зачем ты пришел?

— Посмотреть на своего сына. — Голос его звучал так решительно, что у Элисон вдруг пересохло во рту. — Я понимаю, что первые месяцы он должен провести с матерью, но предупреждаю тебя, что потом я буду через суд добиваться опекунства.

Глава 15

Следующие два месяца Элисон пыталась забыть неприятный разговор с Коулом. Когда он не появился, чтобы снова увидеть ребенка, и не подал о себе никаких вестей, ей почти удалось убедить себя, что не стоит придавать значения его угрозам. Наверняка Коул все обдумал и понял, какое жестокое и бессмысленное дело собирается затеять.

Пора было возвращаться на работу. Элисон попыталась упорядочить свою жизнь. Она перевела Джейми на кормление из бутылочки, переделала всю работу по дому. Потом она наняла женщину, рекомендованную Джоном Колеттом, которая согласилась сидеть с Джейми в течение дня. Миссис Ноулз, женщина среднего возраста, оказалась милой и добродушной. К тому же она с первого взгляда влюбилась в Джейми. И все же, когда настал день выйти на работу, Элисон поймала себя на том, что медлит у шкафа, выбирая одежду, потому что ей не хочется расставаться с сыном.

В клинике у нее возникли новые проблемы. Она не могла сосредоточиться на достаточно долгое время. Раньше, когда Элисон работала, для нее не существовало ничего вокруг. Теперь же она постоянно думала о Джейми. Скучает ли он по ней? Хорошо ли заботится о нем няня?

Тот факт, что доктор Эрл не стал включать ее в график ночных дежурств, не способствовал хорошим отношениям с остальным персоналом. Никто ничего не говорил прямо, но трудно было не заметить неожиданной сдержанности в общении со стороны нового врача, сердитого молчания доктора Хэбершэма и косых взглядов миссис Чэмберс. Это, конечно, было несправедливо. Доктор Эрл часто дежурил сам, чтобы дать остальным возможность отдохнуть в выходные, но Элисон понимала, что так не может продолжаться долго. Надо найти какое-то решение.

Проблем день ото дня становилось все больше. Элисон и раньше была сильно загружена, а сейчас жизнь ее превратилась в настоящий ад. Обычные домашние обязанности — стирка, глажка, походы по магазинам, с которыми она так легко справлялась раньше, теперь легли на нее непосильным бременем. Миссис Ноулз была в восторге от Джейми — Элисон не продержала бы ее на работе ни дня, если бы няня плохо относилась к ребенку, но отказалась заниматься работой по дому.

— Я не домработница, а няня, мисс Вард, — твердо сказала миссис Ноулз. — Стирки и готовки для моего старика мне хватает дома по вечерам. Я буду готовить обед для Джейми и убирать за ним, но это все.

Кроме всего прочего, у Элисон возникло много расходов, о которых она не подумала заранее. Жалованье миссис Ноулз, одноразовые подгузники для Джейми, питание, дополнительное количество стирального порошка — все это грозило в любой момент пробить брешь в ее бюджете. Иногда ей даже хотелось, чтобы Марго предложила ей денег. Она возьмет их — в долг, но возьмет.

Но Марго не предлагала ничего подобного, хотя продолжала заваливать внука дорогими подарками. Когда она купила дочери шелковый пеньюар, подходящий скорее для медового месяца, чем для скромного существования одинокой матери, Элисон заподозрила, что Марго все еще надеется на ее примирение с Коулом. К сожалению, матери не приходило в голову, что лучше помочь дочери деньгами, а гордость мешала Элисон попросить ее об этом. Та же самая гордость не позволяла ей предъявить к оплате чеки, которые присылал каждый месяц Коул.

Бывали дни, когда Элисон казалось, что она не выдержит всего этого. Но когда Джейми хлопал ее по щекам своими пухленькими ручонками, улыбался ей своей неотразимой улыбкой, она, забыв об усталости, начинала кружить его по комнате, радуясь счастливому гуканью.

Элисон втайне надеялась, что Марго хоть раз придет в голову предложить посидеть с ребенком, чтобы дочь могла сходить по магазинам без него. Но этого не происходило. Марго осыпала внука комплиментами, покупала ему одежду, которая больше подошла бы какому-нибудь маленькому лорду, но никогда не проводила в доме дочери достаточно времени, чтобы от нее можно было добиться хоть какой-то помощи.

Неудивительно, что единственной опорой Элисон в эти трудные дни стала Джинни Колетт. В субботу утром она часто врывалась в жилище подруги, забирала с собой Джейми и дневную норму подгузников и питания, заявляла, что ей хочется снова иметь в доме маленького, и приносила мальчика обратно только вечером.

Элисон радовалась этим моментам, когда можно было спокойно заняться хозяйством, но в душе укоряла себя за то, что злоупотребляет дружбой Джинни.

Проблемы ее не исчерпывались усталостью, нехваткой денег и времени. По-прежнему существовала угроза, что Коул подаст на нее в суд, добиваясь опекунства над сыном. Элисон часто думала об этом, постоянно боялась этого. Она не могла обсудить это ни с Джинни, ни с матерью, потому что заговорить об этом означало поверить в реальность того, что у нее могут отнять Джейми.