— Нет, но она…

— Так что же она?

— Во время уик-энда, который мы провели вместе, у меня появились причины считать, что мисс Вард испытывает ко мне нечто большее, чем просто интерес к мужчине. Поэтому ее записка явилась для меня шоком.

Мистер Биллингз удивленно поднял брови.

— То есть вы хотите сказать, что в то время как вы сами ясно дали понять, что не хотите длительных серьезных отношений, такое же признание со стороны женщины вызывало в вас негодование?

— Я не имел в виду ничего подобного. Я действительно говорил Элисон… мисс Вард, что не хочу больше связываться всерьез ни с одной женщиной, но, познакомившись с ней поближе… ну, я передумал. Я надеялся, что она испытывает ко мне то же, что и я к ней, и собирался сделать ей предложение в конце того самого уик-энда, но, прежде чем это произошло, она сбежала.

Элисон облизала пересохшие губы. Только почувствовав резкую боль, она поняла, что крепко сжимает кулаки и ногти впились в ладони. Неужели Коул говорит правду? Но если даже и так, какое это имеет теперь значение? Слишком поздно сожалеть о том, чего никогда уже не произойдет.

— Во время этого уик-энда вы говорили мисс Вард что-нибудь, хоть как-то намекающее на серьезность ваших намерений?

— В общем-то нет.

— Тогда мне трудно понять ваш гнев. Если вы представились с самого начала как человек, заинтересованный только в сексе, вполне естественно, что позже мисс Вард настороженно отнеслась к вашему предложению вступить в брак.

— Думаю, это так. Мы оба были очень сердиты.

— А что, если я скажу вам, что мисс Вард покинула гостиничный номер в ту ночь именно потому, что почувствовала: она хочет от вас чего-то большего, чем просто сексуальные отношения? Но она была уверена, что вы не испытываете к ней ничего подобного.

Последовала долгая пауза.

— Мы плохо понимали друг друга, — тихо произнес наконец Коул. — Я жалею теперь о том, что предложил ей заключить этот дурацкий пакт: не говорить во время уик-энда ни о чем серьезном. Если бы… — голос Коула сорвался, и на этот раз мистер Биллингз не стал настаивать, чтобы он закончил свою мысль.

— Мистер Гамильтон, — спросил он вместо этого. — У вас были когда-нибудь сомнения в том, что Джейми — ваш сын?

— Нет.

— Почему же?

— Мисс Вард говорит, что Джейми — мой ребенок. У нее нет причин лгать.

— Понимаю, — мистер Биллингз сделал паузу, словно пытаясь подобрать верные слова. — Мистер Гамильтон, я задам вам всего один вопрос, но хочу, чтобы вы подумали, прежде чем ответить. Неужели вы действительно думаете, что ваше благосостояние сможет компенсировать ребенку отсутствие материнской заботы?

Лицо Коула застыло, превратившись в холодную маску.

— Я могу дать Джейми не только материальное благополучие, но также постоянную заботу и внимание. Как вы знаете, я не возражаю против визитов его матери, поэтому он не будет лишен ее ласки — если только она не предпочтет частым визитам к сыну свою работу.

Мистер Биллингз немедленно выразил протест, но от Элисон не укрылось, что судья Ландау едва заметно кивнул, прежде чем велел Коулу придерживаться темы заседания. Элисон понимала, что, когда настанет ее очередь говорить, трудно будет бороться с впечатлением, которое произвел на судью спокойный и уверенный тон Коула.

Мистер Биллингз отпустил Коула и попросил Элисон занять его место. Она старалась казаться спокойной, но чувствовала себя как человек, на которого неожиданно направили луч прожектора. Мистер Биллингз задал несколько вопросов о ее прошлом. Потом он сделал паузу и задумчиво посмотрел на Элисон. Она тут же поняла, что сейчас начнется главное испытание.

— Когда вы впервые поняли, что беременны, еще не поздно было сделать аборт, мисс Вард?

— Я узнала о беременности на раннем сроке, но для меня никогда и речи не могло быть об аборте.

— Почему нет? Аборты в Калифорнии легальны.

— Потому что я очень хотела ребенка.

— Но зачем? Мне казалось, что материнство идет вразрез с вашей карьерой.

Удивленная столь откровенным вопросом, Элисон забыла об осторожности и выпалила:

— Я хотела этого ребенка! Мне не хотелось состариться, не познав радости материнства. И я хорошая мать. Конечно, у одиноких женщин с детьми бывают проблемы, но я справляюсь и с работой, и с Джейми.

— А как вам удается решить финансовые вопросы?

— Ну, конечно, я еще новичок в своей профессии, но со временем мой доход превысит средний уровень.

— Мисс Вард, помните ли вы разговор в моем офисе, когда я спросил, не мог ли быть отцом ребенка другой мужчина, не мистер Гамильтон?

Элисон с сомнением посмотрела на адвоката, не понимая, чего он от нее хочет.

— Я же сказала вам, что такого не может быть.

— И все же это был такой легкий способ уладить дело. Если бы мистер Гамильтон не был отцом, он не мог бы по закону претендовать на опекунство, так как вы с ним никогда не были женаты. А ведь только вы могли знать наверняка, от кого у вас ребенок. Неужели вас не соблазняла мысль солгать?

Элисон покачала головой.

— Я не могу врать о таких вещах. Джейми имеет право знать, кто он и кто его отец. Я не спорю с этим. Но жить он должен со мной.

Мистер Биллингз подождал немного, прежде чем объявить, что он закончил. Наверное, хотел, чтобы до судьи Ландау лучше дошел смысл сказанного Элисон. Она попыталась прочитать что-нибудь в глазах судьи, но он возился с бумагами, и лицо его казалось абсолютно непроницаемым.

Мистер Валдес тоже выждал, прежде чем встать со своего места. Он смотрел на Элисон так, словно она была странным экзотическим насекомым, которое он только что нашел под собственным стулом. Элисон выдержала его взгляд, почти не выдав мучившей ее боли. Краем глаза она заметила, как побледнело вдруг лицо Марго.

— Мисс Вард! О, простите, насколько я знаю, вы предпочитаете, чтобы вас называли «доктор Вард».

Элисон глубоко вздохнула, подавляя гнев, — нетрудно было догадаться, что и здесь приложила руку миссис Чэмберс.

— «Мисс Вард» вполне подойдет, — отрезала она.

— Очень хорошо, мисс Вард. Ваш адвокат расписал вас во вполне благородных тонах, но давайте проанализируем факты. Вы утверждаете, что можете уделять ребенку столько же времени, сколько готов уделять его отец. Но разве профессия практикующего ветеринара не предполагает долгий рабочий день?

— Да, но…

— И разве не правда, что ваш работодатель, доктор Эрл Глассер исключил вас пока из графика ночных дежурств, создав тем самым неудобства для остальных сотрудников клиники? Но так ведь не может продолжаться вечно?

У Элисон все сжалось внутри, но она произнесла абсолютно твердым голосом:

— Это действительно временно. Я скоро вернусь к ночным дежурствам.

— И что же тогда? Вы собираетесь брать ребенка с собой, отправляясь на ночные вызовы?

— Я собираюсь нанять прислугу с проживанием.

— Ах вот как! Но в вашем теперешнем жилище, если не ошибаюсь, всего одна спальня.

— Я перееду в дом побольше, — быстро ответила Элисон. Пожалуй, слишком быстро.

— Но это будет стоить дороже, а ведь вы и так в долгах, не правда ли?

— Я продолжаю выплачивать займы за обучение, но…

— То есть ваш доход недостаточен для удовлетворения ваших текущих потребностей. Тогда почему вы не позволяете отцу Джейми позаботиться о нем?

— Я возвращала эти чеки, потому что… потому что не испытывала в них необходимости.

— Или же потому, что вы питаете глубокую неприязнь к мистеру Гамильтону?

— Конечно, нет! Я вовсе не… не питаю к нему неприязни.

— Но вы отказались от его предложения вступить в брак?

— Предложение было слишком циничным. Я не собираюсь выходить замуж ради удобства.

— И все же вы вступили с ним в связь только для того, чтобы завести ребенка. Вам не кажется противоречивой ваша аргументация?

Прежде чем Элисон успела ответить, мистер Биллингз выразил протест.

— Мистер Валдес обращается с мисс Вард так, словно она — враждебно настроенный свидетель на уголовном процессе, ваша честь. Он даже не дает ей ответить до конца на заданные вопросы.

— Действительно, мистер Валдес, — вмешался судья, — какое отношение имеет все это к делу об опекунстве?

— Я пытаюсь доказать, что, несмотря на утверждения мисс Вард, будто бы она не испытывает личной неприязни к мистеру Гамильтону, она настроена по отношению к нему враждебно. Возможно, она испытывает то же в отношении всех мужчин, и это может отразиться на воспитании мальчика.

— Возражаю, — решительно заявил мистер Биллингз. — Ваши инсинуации…

— Это вовсе не инсинуации, коллега, — Валдес собирался сказать что-то еще, но Коул жестом остановил его. Обменявшись парой фраз с клиентом, мистер Валдес снова повернулся к Элисон.

— Вы говорите, что можете обеспечить для мальчика надлежащие жилищные условия. Но разве не правда, что сейчас вы живете в сарае?

— Этот сарай переделан в отличное жилое помещение.

— Правда ли, что ваша мать, миссис Вестфолл, — жена Филиппа Вестфолла, преуспевающего биржевого маклера?

— Да. Но какое это имеет…

— И что у вас очень плохие отношения с матерью?

— Это ложь! Я люблю свою мать, и она очень поддерживает меня.

— Тогда почему она не предложила вам помощь в финансовых проблемах?

Элисон нервно сглотнула слюну. Обернувшись, она увидела залитое краской лицо Марго. Нет, она не может выдать ее, рассказав, что Филипп не доверяет ей деньги.

— Я предпочитаю быть независимой, — сказала Элисон, и тут же поняла по лицу мистера Биллингза, что он разочарован ответом.

Мистер Валдес с довольным видом отвернулся от нее, бросив презрительно: