Я: «Нет, я так не могу».

Это и в самом деле кажется неправильным — принимать деньги от чужого человека, тем более мне — девушке, которая столько лет сама себя содержит и ни от кого не зависит. Или же я просто не привыкла к такому: до Максима мои парни щедростью не отличались, поэтому, когда он платил за наш отдых, мне всегда было неудобно. Так что говорить о поступке Дмитриева, который оплатил мое лечение, хотя по большому счету мог оставить меня ещё у порога роддома?

Максим Дмитриев: «А я могу».

Пока я думаю над ответом, приходит ещё одно сообщение.

Максим Дмитриев: «Ты давно должна была уже спать. Соблюдай режим».

Я: «Не могу уснуть. Из-за чертового снегопада я так и не увиделась с Тимуром».


Все-таки вываливаю на него то, что гложет меня весь день и не даёт покоя.

Максим Дмитриев: «Кто такой Тимур? Твоего сбежавшего жениха вроде бы Макс зовут».

Я: «Я так сына назвала».

Пауза. Я задерживаю дыхание. Не моргая смотрю в экран телефона.

Максим Дмитриев: «Хорошее имя. Спокойной ночи».

Я верчусь в кровати, не могу найти удобную позу, тело болит, и я все еще чувствую жуткую слабость. Мне не спится. Я пытаюсь встать и дойти до окна, получается далеко не с первого раза. До этого медсестра помогала добраться мне до санузла и обратно, и эти несколько метров казались мне стометровым забегом.

Я упираюсь руками в подоконник, не давая себе упасть прямо на пол, и смотрю на усыпанный снегом город, который на из-за уличных фонарей и горящего в окнах света смотрится невероятно сказочно. Последние редкие снежинки кружат в воздухе и растворяются в белом покрывале на земле. Это похоже на магию. Я поднимаю взгляд к темному небу: ни одной звездочки, даже луны не видно. Хотя и без снежной бури в мегаполисе звезды — большая редкость. Я вспоминаю свою родную деревушку и летние ночи, запах трав и усыпанное желтыми точками небо. Чувство ностальгии заполняет меня, в какой-то момент я даже задумываюсь: а не уехать ли нам с малышом туда на какое-то время? Отдохну от столичной суеты и вырежу из себя воспоминания о прошлом.

Звук мобильного телефона заставляет меня оторваться от созерцания заснеженной улицы и вернуться обратно в постель. Снова Дмитриев.

Максим Дмитриев: «Я выбросил медведя — уж прости, если что. Он меня нервировал. Все остальное на месте, можешь забрать, когда выпишут».


Я усмехаюсь, это похоже на знак. Прочь старую жизнь, нужно расчистить место для новой. Наполненной светом, уютом и тёплом. Пусть даже мне сейчас даже жить негде. Ничего, главное, что мы здоровы.

Я: «Спасибо за услугу. Это Максим подарил. Я бы его в любом случае выбросила».

Максим Дмитриев: «Не зря он не понравился мне с первого взгляда».

Слово за слово, короткие строчки, несколько вопросов, глупые стикеры. Я сама не замечаю, как мы переписываемся до самого утра. На мне срабатывает «эффект попутчика», когда два незнакомых человека едут куда-то на соседних местах и, зная о том, что больше никогда не встретятся, рассказывают друг другу о самом сокровенном, о том, что наболело, о переживаниях и разочарованиях.

Мне нужен был этот разговор, нужно было выговориться тому, кто не будет жалеть меня, не будет говорить, какая я глупышка, не будет насмехаться и злорадствовать. Проще всего поведать о своих неудачах незнакомцу, с которым ваши пути должны разойтись уже через несколько часов. Так должно было случиться и с нами, но что-то пошло не так, и на следующий день, проснувшись, я обнаруживаю рядом с кроватью мужчину со свёртком в руках.

Я растерянно смотрю на мужчину. От него веет холодом и морозной свежестью. На тёплой куртке белеют снежинки, волосы взлохмачены, нос красный, взгляд устремлён на меня. По выражению его лица невозможно ничего прочесть, на самом деле он меня немного пугает, особенно своим неожиданным появлением в моей палате, но в это мгновенье сердце в груди трепещет от недоверия, потому что я узнаю одеяльце в его руках. То самое, которое я несколько недель назад покупала в «Детском мире».

Я открываю рот, чтобы подтвердить свою догадку, но от страха, что ошиблась, не могу произнести ни слова. Мужчина тоже молчит. Разглядывает меня, словно видимся впервые. Я вдруг краснею, вспоминая нашу ночную переписку. Я успела рассказать ему достаточно много, чтобы сейчас чувствовать себя неловко.

— Я… а там… — выдавливаю из себя, кивком указывая на его ношу в руках. Мужчина бережно прижимает сверток к груди, делает шаг к кровати.

— Тимур твой. Надеюсь, — хмуро произносит он и наклоняется ко мне, чтобы передать сверток. Я принимаю его дрожащими руками, холодные пальцы Максима касаются моей руки, и меня прошибает электрическим током. Но я почти не замечаю этого. Ведь мой малыш здесь. Завернут в тёплое одеяло, уголок которого скрывает его личико.

— Как тебе удалось? — Поднимаю на мужчину взгляд и чувствую, как все перед глазами расплывается из-за предательской влаги.

— Выкрал его под шумок, — кривится он.

— Что? — немного громче, чем следовало, выкрикиваю я, а потом, понижая голос, шиплю: — В смысле ты его выкрал?

— Половина медперсонала не добралась до работы из-за нерасчищенных дорог, на весь этаж две дежурные медсестры, поэтому я незаметно проскользнул в детское отделение и забрал пацана, — равнодушно пожимает плечами, оставаясь все так же невозмутимым. — Надеюсь, что не перепутал, они там все на одно лицо.

Мои глаза расширяются. Он же не серьезно? Я смотрю то на сверток в своих руках, то на мужчину.

— Ты… ты что, и в самом деле выкрал ребенка? — не верю я.

— Ну, ты ведь хотела увидеться с сыном, — низким голосом произносит он.

Пауза. Затяжная. Ребенок в моих руках начинает кряхтеть, и я прижимаю его к своей груди, слегка покачивая.

— Да ладно тебе, расслабься, я пошутил, — поднимая ладони вверх, наконец-то произносит он. — Я пойду поговорю с твоим лечащим врачом, а вы тут… общайтесь. Через полчаса пацана надо вернуть обратно.

Он дергает за край шарфа и резко стягивает его с шеи. Вздыхает. Бросает на меня странный взгляд, а потом разворачивается, идя в сторону выхода, и на ходу расстегивает молнию на куртке.

— Зачем? — спрашиваю ему в спину.

— Что зачем? — Он замирает у двери, поворачивая голову в мою сторону. Ловит мой растерянный взгляд. Знаю, что прекрасно понял мой вопрос, но заставляет меня произнести его вслух.

— Зачем ты помогаешь мне? Я ведь тебе никто.

— Скучно как-то в отпуске стало, — кривится он и выходит. А я не понимаю, это он серьезно или нет, потому что этого мужчину невозможно понять. То он злой как черт, то раздражителен, то вдруг заботлив.

Я сглатываю застрявший в горле ком, провожу пальцами по уголку одеялка, все никак не решаясь взглянуть на своего сыночка. Это так волнительно. Безумно. Я делаю глубокий вдох. Выдох и еще один. Раскрываю одеяло, и из моей груди вырывается сдавленный хрип. Маленький носик, длинные реснички, из-под шапочки выглядывают несколько тоненьких светлых волосиков. Тимур напоминает спящего ангелочка, и, смотря на него, я даже забываю, что нужно дышать.

— Привет, мой маленький, мама по тебе так скучала, — тихо шепчу сквозь слезы, покачивая его на руках.

Я даже не замечаю, как быстро летит время. Кажется, могла бы сидеть вот так вот целую вечность и смотреть на своего малыша. Я все жду, когда он проснется, откроет свои глазки и взглянет на меня. Узнает, что я здесь, рядом, что не оставила его, что безумно люблю его, но он крепко спит до прихода Дмитриева и, похоже, так и не узнает, насколько близко мы были друг от друга.

Максим тихонько стучит в дверь, а потом входит. Останавливается рядом со мной, смотрит сверху вниз.

— Его нужно отнести обратно, — словно извиняясь, произносит он.

— Уже? — разочарованно выдыхаю я.

— Ты быстро идешь на поправку. Если все тесты и анализы будут в порядке, то дней через пять тебя выпишут, но с условием, что ты будешь соблюдать режим, не перенапрягаться и раз в неделю приезжать на осмотр. Так что скоро будете вместе.

— Ты странный, — вырывается из моего рта раньше, чем понимаю, что только что сказала ему вместо благодарности.

— Уж какой есть, прости.

— Нет, я не… не в плохом смысле. Просто другой на твоем месте давно бы забыл обо мне.

— О тебе трудно забыть, я каждый день натыкаюсь в своей квартире на твои вещи.

— О господи, не напоминай мне, пожалуйста. Мне так стыдно и неудобно. И перед тобой, и перед Викой. И перед сестрой твоей. Я даже не могу им в глаза смотреть. Это ж надо быть такой дурой, чтобы даже не заподозрить неладное. — Отвожу взгляд от мужчины и прикусываю изнутри щеку, чтобы не расплакаться.

— Не буду врать и говорить, что ничего страшного не произошло, Саня растрепал половине наших друзей, какая у меня очаровательная и милая беременная невеста, поэтому мне теперь приходится убеждать каждого, что это была просто неудачная шутка. Хорошо, что Ленка додумалась держать язык за зубами и не поведала о чудесной новости нашим родителям.

— Прости, — сдавленно произношу я, понимая масштабы катастрофы. Я вторглась в чужую жизнь, перевернула все с ног на голову, а как дальше быть — понятия не имею. Да я вообще не понимаю, как так могло произойти? Ну какая вероятность того, что в квартире, в которую я попала, по ошибке живет моряк с таким же именем, как и у моего парня? Или же это не случайность и Максим специально отправил меня туда? Я уже ничего не понимаю. Я даже согласна на то, что это глупый развод, который закончится тем, что из-за двери появится мой Максим и громко рассмеется.