— Вернусь через час.

— Если что, я тебя прикрою от вышестоящего начальства, - по тону улавливаю иронию, никак на нее не реагирую.

Инна как-то сказала, что я должна быть более жестче с окружающими, не позволять им садиться на свою шею, пренебрежительно говорить о жизни, которой живу. Как бы сложно мне не было расставаться с розовыми очками, психолог их упорно стаскивает с моего носа. Пока держусь, но чую, однажды Инна снимет очки с глаз.

— Ты задержалась, - недовольно замечает Роман, когда я сажусь в прогретую машину. Трогается с места, плавно вливаясь в автомобильный поток.

— Мне кажется, что Анна Родионовна сегодня о нас догадалась.

— Даже если это так, она умеет держать язык за зубами.

— А как же твое правило? – замечаю, как Рома усмехается, переводит сосредоточенный взгляд с дороги на меня.

— Правила существуют, чтобы их нарушать.

— Ты противоречишь себе, Ром.

— Было время, когда сотрудникам не запрещалось строить отношения, создавать семьи между собой.

— А что случилось, что ты ввел это негласное правило?

— У меня был заместитель. Толковый мужик. К нам в офис устроилась новая сотрудница из отдела аналитики. Так как он постоянно был со мной, волей-неволей я был в курсе развития их отношений. Все шло к серьезным планам, к свадьбе. Потом появился новый курьер, и девушка моего заместителя влюбилась без оглядки. Так у нас в офисе появился драматичный любовный треугольник. Все наблюдали за развитием сюжета, как за сериалом, - Роман на время замолкает, сосредотачиваясь на дороге. Я терпеливо жду окончания этой истории. Ясное дело, что один остался с разбитым сердцем.

— И что в итоге?

— В итоге трое уволились. Я лишился заместителя, в отделе аналитики всем пришлось напрячься, потому что одна сотрудница уходила в декрет и на ее место брали эту новенькую. Был сложный период, еще экономику потряхивало, несколько контрактов были под угрозой срыва. У меня сдали нервы. Именно тогда я ввел правило – никаких служебных романов. До недавнего времени все это правило соблюдали, пока...

— Пока не появилась я, - широко улыбаюсь, Рома улыбается в ответ, кивает. – Теперь будем до конца века скрывать наши отношения? Если ты будешь только меня брать в командировки, вопросы возникнут не только у Анны Родионовны.

— Поживем – увидим. Не будем торопить события. Мы приехали, - Роман паркует машину перед зданием следственного комитета. Я сразу же сжимаюсь и испуганно смотрю сначала на мужчину, потом вход.

— Ром... Может не надо? – еле слышно произношу, сомневаясь, что меня кто-то может услышать. Но Рома меня услышал. Он отстегивает ремень и поворачивается ко мне со строгим выражением лица.

— Почему? Почему, Дина, ты хочешь этим подонкам простить то, что они надругались над твоими чувствами? Объясни мне, что тебя останавливает? – от его резкого, полного негодования голоса, я еще сильнее вжимаю голову в плечи, смотря перед собой. Тяжело вздыхает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Насилие нужно наказывать, Дина. Человек, совершивший насилие, должен быть наказан. До тех пор, пока девушки, женщины будут молчать об этом, их будут продолжать бить, насиловать, не считать за людей, - сжимает руль с такой силой, что белеют костяшки. Я чувствую его безмолвную ярость, которая не может найти выхода.

— Я, конечно, не могу защитить всех пострадавших женщин от насилия в этой стране, - переводит на меня сосредоточенный взгляд. – Но я могу защитить тебя. И я хочу тебя защитить. Ты позволишь мне это сделать, Дина?

Зачарованно смотрю в бушующий шторм синего моря в его глазах, боясь и восхищаясь этой неконтролируемой стихией. Я неуверенно протягиваю руку и кладу ее на руку Романа, погладив его костяшки. Он шумно дышит, смотрит, не мигая, и ждет от меня ответа. А мне хочется его просто обнять, прижаться к груди и счастливо улыбнуться.

Папа всегда меня защищал, любил и холил. До самой смерти я у него была любимой маленькой девочкой. После его ухода одиночество, чувство ненужности так глубоко во мне сидели, что даже Инна не могла их вытащить на поверхность. А Рома сумел.

Я ничего не говорю, просто закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его плечу. Ощущая, как по щеке скатывается одинокая слеза, которую легонько убирают кончиком пальца. Теперь есть кому меня защитить, уберечь и...любить.

35 глава

— Девять часов? – удивленно округляю глаза, пытаюсь понять, чем мне это время занять. Рома благодарить водителя такси, поворачивается ко мне.

— Надеюсь, у тебя в телефоне забиты какие-нибудь книги или фильмы. Я обычно работаю.

— Ты вообще отдыхаешь? – забираю у него свой чемодан, вопросительно смотрю на очаровательную улыбку. Он выглядит хорошо и в отличном настроении. Меня с самого утра тревожат смутные сомнения по поводу этой командировки.

— Скажу, правду, мы в Сеуле будем недолго. Я не зря работал сверхурочно.

Прищуриваюсь. То, что Рома последнюю неделю работал сверхурочно, известно всем. Он приезжал на работу задолго до появления сотрудников.

— Ты уже обо всем договорился? – озаряет меня догадка, как комета, пролетающая над землей. Меня одаривают очаровательной улыбкой.

— Да. Мы прилетим в три часа следующего дня, отдохнем. На следующий день подпишем договор, погуляем по городу. Там есть на что посмотреть, а утром мы улетаем на Бали. Как тебе мой план? – вместе подходим к стойке регистрации. Я усмехаюсь, а неприятное чувство, что за меня приняли решение, легонько колет изнутри тоненькой иголкой.

— Одно упущение, - тихо замечаю, когда Рома отдает свой и мой паспорт. Поворачивает голову в мою сторону, немигающим взглядом сканирует мое лицо. Передергиваю плечами. Я чувствую, словно меня загоняют в угол, в загон.

— Какое?

— Ты меня не спросил. Может я купальник не взяла.

— Его можно купить. Я не вижу проблемы.

— Проблема в том, что ты решаешь за меня, - под его сужающим взглядом я вдруг чувствую себя маленькой девочкой. Но при этом Инна мне не раз повторяла, что я должна отстаивать свои интересы, не быть зависимой от чужих мнений, решений.

— Я не против Бали, я против того, что ты со мной этот вопрос не обговорил, не обсудил. Мне важно, чтобы мы разговаривали друг с другом, - интересно, он меня поймет? Услышит?

Роман сводит брови, его отвлекает девушка на стойке, отдавая наши паспорта. На уровне интуиции чувствую, что задумался, размышляет. Ему, наверное, сложно со мной, потому что до меня его окружали скорей всего состоявшиеся женщины как личности, которым не требовалась нянька.

Мы проходим еще один досмотр, попадаем в зал ожидания. Я смотрю в сторону бизнес-зала, но мы его проходим. Чуть дальше, посередине. Располагаемся возле окна, откуда видны самолеты. Рома по-прежнему молчит.

— Ром... – я подвигаюсь ближе к нему, хорошо, что между нами нет металлического подлокотника. Когда моя рука оказывается у него на локте, он ее накрывает и сжимает. Склоняет голову на бок и мягко улыбается.

— Ты права, Дина. Я не прав. Я настолько привык все решать за других, что мне не приходит в голову спрашивать. Не обещаю, что с этого дня буду спрашивать всегда твое мнение, но постараюсь, - притягивает к себе, прижимается губами к моему лбу. – Ты заставляешь меня выходить из зоны комфорта и привычного уклада жизни, но это стоит того.

— Правда? – заглядываю ему в глаза, купаясь в их синеве. – Я понимаю, у тебя опыта в жизни больше, чем у меня, но я не хочу чувствовать себя марионетку в руках кукловода. Я год успешно справлялась сама, поэтому я хочу сохранить эту самостоятельность в себе, но при этом мне приятна твоя забота, твое желание меня уберечь.

— Иногда мне хочется тебя спрятать от всего мира, - еще раз целует целомудренно в лоб. Я жмурюсь, желая прижаться к нему сильнее. Останавливает только то, что в аэропорту слишком много людей, а я не настолько раскрепощенная, чтобы не стесняться своих сильных чувств.

Вскоре нам объявляют посадку. В самолете наши места оказываются в бизнес-классе повышенной комфортности. Мое сиденье располагается через проход рядом с Романом. Он сразу же достает свой тонкий ноутбук, подмигивает мне, заметив мой наблюдающий взгляд.

В этот раз при взлете я не так волнуюсь, как первый раз. Мне не нужно хватать Рому за руку и крепко ее сжимать. В этот раз и сам Рома уже не столь для меня далекий, как был в поездку в Испанию. Тогда я и помыслить не могла, что мне будет позволено, как сейчас, без утайки на него смотреть. Я и мечтать не смела о том, что могу его брать за руку, могу чувствовать его дыхание у себя на лице. Сейчас мне не нужно скрывать свои восторженные взгляды, счастливую улыбку. Особенно сейчас, когда в Корею мы летим вдвоем, где нас никто не знает, где мы можем позволить себе быть ближе друг к другу.

Я наивная девочка, но понимаю, чем может для меня обернуться поездка на Бали. Не знаю, какой отель забронировал Рома, уверена, хороший. И скорей всего один номер на двоих. Украдкой смотрю на мужчину, на то, как он задумчиво потирает свои губы, немного сдвинув брови. Хотя, немного его зная, он мог и взять два отдельных номера, чтобы меня не смущать. Я надеюсь, что один, потому что мне так хочется.

Как сказал Дмитрий Николаевич, хорошие воспоминания должны перебить плохие. После написания заявления в полицию на Пашу и его я несколько дней не могла найти себе места, сидела дома, никуда не выходила. Боялась. Внимание и забота Ромы постепенно мою повышенную тревожность изгнали, а его заботливые руки, крепкие объятия в итоге дали мне уверенность в том, что он действительно никому не даст меня в обиду.

Корея нас встречает хорошей погодой. Я за время полета успела и книгу почитать, и фильм посмотреть, и поспать. Рома все время работал и немного спал. Лезть к нему с советами и уговорами отдохнуть бесполезно. Он настоящий трудоголик.