— О, ещё как посмею, ты и не подозреваешь, на что я способен, — он встаёт и подходит ко мне, — не очень хочется портить твоё милое личико, но если ты не заговоришь, то сильно пожалеешь.

Он больно хватает меня за подбородок. Его лицо оказывается в такой близости к моему. Хочется плюнуть в него и стереть эту злобную усмешку. Но я сдерживаюсь. Мне страшно. Я боюсь, что любая моя ошибка отразится не только на мне, но и на Скарлетт. Я всё ещё не знаю, где она и в порядке ли.

— Надеюсь, мы договорились! Я зайду позже.

Одарив меня своей мерзкой улыбкой, он отпускает меня и быстро покидает комнату, словно боится, что я брошусь за ним. Вот только я не могу даже пошевелиться. Стою посреди комнаты, а ноги словно вросли в пол. Сердце больно бьётся в груди. Я никогда не чувствовала себя такой одинокой. Это чувство поглощает меня, вытягивает все жизненные силы. Чем дольше я здесь нахожусь, тем слабее становлюсь. Мне не хватает воздуха. А за окном тем временем уже темнеет. И эта тьма словно проникает в меня.

― Эван, где же тебя черти носят, — шепчу я, оседая на пол.

Как мне сейчас хочется увидеть его, за это короткое время он будто стал частью меня. Я сейчас даже не говорю о том, что он дал мне свою кровь, нет. Это скорее что-то духовное. Мы словно обменялись частичками души. Мы открылись друг другу, и я могу поклясться, что знаю некоторые его стороны лучше других. Да, порой он ведёт себя, как идиот, но и я тоже нисколько ему не уступаю. Мне не хватает наших разговоров. Не хватает его улыбок. Вспоминаю, как он ухаживал за мной, когда я была ранена. Эти дни были лучшими в моей жизни. Мы много смеялись и болтали. Тогда он тоже был счастлив, я это видела. Надеюсь, он нас найдёт, иначе я не знаю, что с нами будет, ведь ни о какой флешке я не знаю.

Спустя час дверь в мою комнату открывается, и я думаю, что Стентон вернулся, но в дверях показывается высокий мужчина. Одет он, так же как и Стентон, в костюм. У них, что здесь единая униформа? Мафия обязательно должна выглядеть стильно? У мужчины худое лицо с идеальной кожей, чернильно-чёрные глаза кажутся ненастоящими, всем своим видом он напоминает хищного ворона. Одной рукой он приглаживает свои тёмные волосы, которые и без того в идеальном порядке.

— Господин приказал сопроводить вас в кабинет для переговоров, — говорит он немного хриплым голосом с явным английским акцентом.

— Надо же, какие манеры, а тут ему что, не говорится? — спрашиваю я. Не нравится мне эта смена локации. Да и мой сопровождающий не выглядит добрым дворецким.

— Там будет удобней.

— Ну, ведите, — сдаюсь я, нехотя выходя в коридор.

Кажется, что меня ведут на казнь, вся эта ситуация меня до жути нервирует. Страх сковывает всё тело и я иду, как какая-то сломанная кукла. Каждый шаг даётся мне с большим трудом. Мы идём по длинным коридорам, и я поражаюсь тому, какой этот дом большой. Всё здесь было обставлено со вкусом, но видно, что здесь нет хозяйки: стиль сугубо мужской и практичный. Никаких излишеств, в виде ваз с цветами или каких-то интерьерных фигурок, подушек и пледов на креслах.

Мы спускаемся вниз, наверно это первый этаж. Тут располагается большая кухня, как в ресторанах, видимо, хозяин любит поесть. Всюду снуют люди, но на меня никакого внимания не обращают. Все они азиаты, и я могу с точностью сказать, что здесь они находятся незаконно.

Наконец мы приходим в конец коридора, где располагается железная дверь, от вида которой мне становится не по себе. Ох, не к добру это всё.

Мой конвоир открывает дверь и слегка подталкивает в спину, потому что я встаю как вкопанная. Мне хочется бежать отсюда как можно дальше, всё во мне отчаянно протестует и не пускает в эту комнату. Но мужчина начинает терять терпение и толкает меня сильней, от чего я спотыкаюсь, но не падаю и буквально влетаю в комнату. Это не переговорная, а настоящая допросная, как в фильмах. В центре комнаты стоит стол и два стула по бокам. На один из этих стульев меня и сажают.

— Сиди тут и жди, даже не думай бежать, только разозлишь хозяина, — строгим тоном произносит мужчина и оставляет меня одну в этой холодной клетке.

А сбежать бы было неплохо, вот только шансов у меня никаких нет. Тут повсюду охрана, я не удивлюсь, если у них ещё и сторожевые собаки есть. И я даже не знаю, куда мне бежать, если даже удастся покинуть дом. Я в незнакомом городе, без телефона и денег. У меня нет шансов. И я не могу сбежать без Скарлетт. Узнать бы, где они её держат. Надеюсь, с ней всё в порядке.

— Давно не виделись, дорогая, — выдёргивает меня из моих мыслей приторный голос Стентона.

— Я тебе не дорогая, — огрызаюсь я.

Один взгляд на этого ухмыляющегося мерзавца заставляет всё во мне кипеть. Он лишил меня родителей, забрал у меня семью, и теперь мне хочется придушить его своими руками.

— Тише-тише, не надо грубить, давай лучше поговорим, — он садится напротив меня и пристально меня разглядывает, — а ты похожа на отца, сразу видно, что его дочь…

— Не смей о нём говорить, — кричу я, обрывая его на полуслове, — ты не имеешь права говорить о моих родителях, ты их убил, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы отомстить тебе.

— А ты хорошо осведомлена, кто же тебе это всё рассказал? Уж точно не Скарлетт, она бы себя не сдала, — довольным тоном произносит он.

— О чём ты говоришь? — непонимающе смотрю на него, он в ответ лишь коварно улыбается. Тянет время, наслаждаясь, произведённым эффектом.

— Отвечай, ублюдок! Что ты имел в виду, говоря, что она бы себя не сдала? — я уже не говорю, а кричу.

— А то, дорогая моя, что твоя тётя вместе со мной спланировала тот взрыв, и она виновата не меньше меня.

— Ты лжёшь! — я резко встаю и бросаюсь на этого подлеца, — это всё ложь, она не убивала моих родителей, это ты, это всё ты! Ты убийца и лжец.

Я кричу и пытаюсь вцепиться в его горло, но он перехватывает мои руки своими и крепко сжимает. Он гораздо сильней меня, но я не собираюсь сдаваться. Спустя мгновенье в комнату вбегают несколько человек, они пытаются оттащить меня от него, но я намертво держусь за воротник его рубашки. Жаль, что он без своего любимого шейного платка. Я бы могла задушить его им же.

— Да уберите же её от меня! — кричит Стентон своим подчинённым, но с разъярённой женщиной справиться не так-то просто.

Один из телохранителей Стентона хватает меня подмышки и тащит назад. Но я вырываюсь и избавляюсь от его сильных рук. Только это длится недолго, и меня снова хватают.

— Я убью тебя, Стентон, ты мне за всё заплатишь, — кричу я.

— Умей принимать правду, девочка, — он подходит ко мне ближе и гладит мою щеку, от чего я вся передёргиваюсь, — наверно больно, когда предают близкие, но жизнь слишком жестокая штука.

Мне хочется вырваться из этих стальных лап и придушить наглеца голыми руками, но меня словно сковали, и я не могу пошевелиться. Я никак не могу поверить, что тётя замешана в том взрыве, который унёс жизнь моей мамы и заставил моего отца жить вдали от меня. А кроме них погибли десятки человек. Неужели можно убить стольких людей и спокойно жить дальше, словно ничего не произошло? Нет, я не хочу в это верить. Не хочу принимать то, что меня вырастила убийца. Нет.

— Я тебе не верю! Ты просто хочешь оправдаться, но у тебя ничего не выйдет, — зло бросаю я.

— Мне незачем оправдываться перед какой-то девчонкой, я ни о чём не жалею. Хотя нет, всё же жалею, но лишь о том, что не убил твоего отца.

Я удивлённо смотрю на него и думаю, что ослышалась, но то, с каким удовлетворённым лицом он на меня смотрит, доказывает, что мне не послышалось. Я открываю рот, но он меня опережает.

— Да, я знаю, что он жив. К сожалению, узнал только пару часов назад, иначе я бы искал его, а не гонялся за тобой. Надо отдать ему должное, он убедил всех, что умер, и ему удавалось скрываться целых пятнадцать лет. Я его недооценил, очень недооценил.

— Как ты о нём узнал?

— Твой дружок нам помог, — довольно произносит он.

— Только не он, он не мог меня предать.

Он не мог предать меня, это не правда. Стентон пытается меня запутать, весь его вид показывает, как он доволен собой, как наслаждается моими душевными терзаниями. Это его психологический приём. Он пытается сбить меня с толку.

— Не бойся, твой герой ни за что не пойдёт на предательство. Он нам помог, не зная о том, что делает, — я непонимающе на него смотрю, — мои люди за ним проследили и вышли на дом твоего папочки. И раз теперь я знаю, что он жив, то мы преподнесём ему наше приветствие. Так сказать, поздравление с новым рождением, — он смотрит на верзилу, который меня держит и говорит, — Займитесь ей, нам нужно, чтобы она выглядела соответственно.

Я непонимающе смотрю на Стентона, но он уже направляется на выход в сопровождении пары охранников. Хлопает дверь, и мы остаёмся один на один с этим гигантом, который одной рукой может меня убить. Мне не очень нравится, в каком направлении поскакали мои мысли, но что-то подсказывает, что всё это не к добру. Запомните, если вы остались в замкнутом пространстве с незнакомым мужчиной, внешность которого заставляет детей плакать, лучше бегите. Но в моей ситуации бежать некуда. Верзила бросает меня на пол, и я громко вою от боли, кажется, моя задница принимает на себя весь удар.

— Может, мы договоримся? Мы ведь живём в цивилизованном мире, не всё решается грубой силой, — конечно, он и не собирается меня слушать и в ответ отвешивает мне пощечину, от которой я чуть не сворачиваю шею, голова моя дёргается в сторону, во рту появляется привкус крови. Кажется я прикусила щёку.

Мужчина хмурится, словно художник, который видит, что его картине чего-то не хватает. А потом со всего размаху пинает мне в живот, от чего из меня словно улетучивается весь воздух, а боль охватывает всё тело. Господи, когда это всё кончится? Я пытаюсь встать, но он снова бьёт меня по лицу, от чего из моих глаз брызжут слёзы. В голове звенит, в висках пульсирует. Я прижимаю руку к пострадавшему лицу и стискиваю зубы от нестерпимой боли.