– Неужели ты станешь читать мне нотации?

– Нет, конечно, нет! Я веду к тому, что… что увидел тебя первый раз, когда тебе было двенадцать и вы ездили в Нью-Йорк. Я уже хотел было подойти к Афри, поздороваться, что-то сказать, но не находил слов, да и понимал, что словами не залечишь рану в двенадцать лет, а она так улыбалась, так была счастлива. Я не мог снова разрушить её жизнь, тогда мне казалось, что ты не дашь её в обиду. Но я не мог отказать себе в том, чтобы узнать, где она живет, и я проследит, наплевав на дела и встречи, с того времени я и посылал вам деньги. Думаю, что Афри догадалась и не использовала их – просто я снова ошибся, ей никогда не нужны были деньги, удивительно. А потом я узнал, что она умерла и ты через какое-то время открыл бизнес, используя те сбережения, как мне кажется. Я всё ждал, что ты найдёшь меня.


Юан молчит про свои попытки с детективом, ему не хочется сейчас подпускать Генри к себе правдой – он о своей молчал тридцать лет.

– И что дальше? – Генри поднимает взгляд, пока Юан снова отпивает виски, когда как он не выпил и грамма.


– Я знаю, что информации свалилось многовато, но надеюсь, что ты останешься хотя бы на день и мы сможем поговорить. Конечно, я не жду твое прощения или того, что ты начнёшь со мной общаться. Только не злись на свою мать – она делала как лучше для вас двоих.

– Нет, Генри, вы не понимали её, она поступила так, как удобно ей, как комфортнее. Она лишила меня правды и выбора: конечно, я не бросился бы вам на шею в прошлом, но я просто мог знать и понимать, кто мой отец и что стряслось в прошлом, но каждый из вас выбрал себя. Так что мне действительно есть о чём подумать, но не тешьте себя мыслью, что я считаю праведником и вас, и теперь и мать.

– Юан, послушай, Афри всего лишь женщина с разбитым сердцем, она смотрела на тебя и видела меня, разве ты не замечал этих взглядов? Так что глупо её осуждать за выбор, ей и так было сложно…

– … с собственным сыном.

– Я не это имел в виду.

– А мне кажется, как раз это и, в принципе, всё верно. Мы останемся на ночь, не больше.

– Мы? – Генри по-настоящему удивляется.

– Да, я приехал не один, – Юан не знает, как назвать Илэйн, поэтому ограничивается этим.

– Что ж, мы могли бы съездить на озеро, там уединенно, я думаю, твоей девушке там понравится.

– Она не моя девушка, – Юан встаёт с места.

– В любом случае, вам там понравится, не отказывайся, Юан, я не стану лезть к тебе в душу, я мог бы послушать об Афри, – Генри крутит в руках стакан, не отпивая.

– Пойду найду Илэйн.

– Это согласие? – спрашивает Генри, но Юан уже выходит за дверь и, не останавливаясь, быстро спускается по лестнице.


Сейчас ему надо выдохнуть, увидеть Илэйн, перевести дух и что-то решить с Генри – он прав, свалилось многое и Юана бесит, сколько мать врала ему, скрывая и ограждая.

– Илэйн? – спрашивает Юан, заходя в комнату, напоминающую гостиную.


С дивана поднимается какая-то тень с боку и направляется неуверенно к нему. Юан успевает заметить неровную походку, то, как Илэйн сжимает туловище, и вымученную улыбку, когда она падает к нему в руки. Буквально заваливается, обессилев. В комнате появляется мисс Армстронг и даже на её бесстрастном лице появляется испуг.

– Мисс, я же говорила не вставать.


Юан переворачивает Илэйн посмотреть на лицо и понять, что происходит, его руки оказываются в крови. Мисс Армстронг, заметив это, убегает из комнаты. Усаживая Илэйн снова на диван, он слышит, что мисс Армстронг вызывает скорую, называя имя хозяина, чтобы они поторопились. Юан хватает салфетку со стола, пытаясь остановить носовое кровотечение, когда домоправительница заходит в комнату.

– Как давно она не принимает лекарства? – та держится за косяк, стараясь избегать взгляда на Илэйн.

Глава 11

Юан не понимающе смотрит на мисс Армстронг: не сразу осознает, что та говорит и как это вообще относится к Илэйн. Снова и снова повторяет в голове вопрос: «Как давно она не принимает таблетки? Как давно?.. Действительно, о чём она? Это же просто кровотечение», – Юан убеждает себя, хотя догадывается, это не просто скачок давления – Илэйн бы не упала в обморок. Он что-то упускает из виду и не только сегодня.

– Какие таблетки?

Мисс Армстронг отходит на шаг от косяка двери и смотрит на Юана, наконец понимает, что тот ни о чём не знает, более того – даже не догадывается. Ещё шаг к дивану, Юан встаёт и преграждает ей путь к Илэйн. Он обязан защитить её, только непонятно от чего, а, может, самого себя – от правды? Вряд ли он хочет её узнать.

– У Илэйн явно что-то не так со здоровьем. Я могу ошибаться, но думаю… Мой сын… мой сын пару лет назад был точно таким же, у него был рак желудка, – мисс Армстронг опускает взгляд в пол, подавляя всхлип и стараясь не заплакать. – Извините, если я не права, я… я хочу ошибаться. Мистер Маккинз, скажите: у неё бывают перепады настроения? Она часто спит? Легко заболевает? Кровотечение и иногда её сложно растормошить? Словно, это уже не тот человек, что раньше.


Юан не успевает ответить, в дверях появляется Генри.

– Что происходит, мисс Армстронг?


Она прокашливается, поправляя причёску.

– Мисс Милн упала в обморок с кровотечением, я вызвала ей скорую. Думаю, ей стоит пройти обследование и немедленно.


Юан садится на диван, хватая руку Илэйн и сжимая её, прощупывает пульс – ровный, но замедленный. Он гладит её по лицу, шепча имя и надеясь на то, что она проснётся и расскажет, что всё это домыслы – с ней всё хорошо. Но стоило только сказать это мисс Армстронг, и Юан не может думать о другом – это и правда бы объясняло всё, только Юан не хочет таких объяснений, пусть будет что угодно – не болезнь. Илэйн всего-то двадцать с небольшим – это же чушь собачья, так не бывает.


Мисс Армстронг и Генри стоят рядом, не зная, что и говорить, и в такой тишине они и дожидаются скорую, каждый в своих мыслях и закоулках прошлого. Юан согревает холодные руки Илэйн горячим дыханием, позволяя себе касаться её лица, которое и правда довольно бледное. Веки Илэйн чуть вздрагивают, приоткрываются и снова опускаются – просто не находит то ли сил, то ли желания.


Юан соприкасается лбом со лбом Илэйн, словно пытаясь убедить их обоих, что это всё неправда, выдумка, которая закончится хорошо. Они улетят обратно и жизнь продолжится, по крайней мере, для Илэйн точно.


Только все планы рушатся, когда Юану подтверждают слова мисс Армстронг в больнице – Илэйн больна. Она, так и не приходя в себя, лежит уже час на кровати, подключенная к различным датчикам и капельницам. Юан нервно расхаживает по оплаченной Генри палате, и хочет быть первым, кого Илэйн увидит после пробуждения. Не позволяет себе спать, есть и даже выходить из комнаты, чтобы выпить кофе или покурить – ему страшно, что она совсем исчезнет, зайдёт, а на кровати не будет ни тела, ни следов пребывания.


Юан старается. Старается держаться, чтобы не сойти с ума – обман, его обманула Илэйн. Но разве он спрашивал о таком? Она просто не стала делиться с ним информацией, считая его недостойным правды. Юан ударяет стену кулаком и, облокачиваясь на неё, сползает на пол, утыкаясь головой в колени.

– Дерьмо! – говорит он.

– Не ругайся, Юан! – отвечает Илэйн. Юан вскакивает на ноги, оказываясь с ней рядом и хватаясь за кровать. Илэйн выглядит такой же бледной и уставшей, она с трудом приподнимает руку над койкой, кладя сухую ладонь на его. – Не так я представляла наш разговор, прости.

– А как ты это представляла? Во время званного ужаса или, может, на «летучке»? – Юан вытаскивает свою руку, ему хочется вытереть её обо что-то, чтобы не чувствовать присутствие и близость.

– Послушай, я не хотела, чтобы ты меня жалел. Или знаешь, чтобы я сказала, а ты стал помогать деньгами – я хотела доказать тебе, что взрослая, что я не твоё прошлое. Хотелось ещё немного почувствовать себя живой и ведь вышло, да?

– Да уж, добилась своего! – Юан отходит к окну и открывает створку, холодный воздух врывается в комнату, обдувая лицо – становится немного легче.

– Юан, я не операбельна, точнее – моя опухоль. Внутри уже живут два теннисных мячика на селезёнке, поэтому я даже не стала пытаться оттянуть время, ходя по врачам – мне нужно было что-то действительно важное, особенно для своих близких. Для Натана и для тебя.

– Илэйн, ты такая дура! – Юан разворачивается к ней, ощущая ком в горле, который не в состоянии проглотить или протолкнуть.

– Я не хотела говорить, я…

– Всего лишь хотела, чтобы я так же выпал из жизни, как после мамы? Чтобы я узнал об этом уже на твоей могиле? Этого ты добивалась? Мерзавка! – Юан достаёт сигарету и прикуривает, не спеша затягиваться. – Тебе же двадцать. Кто, мать твою, умирает так рано?


Илэйн ничего не отвечает.

– Сколько тебе дали?

– Примерно год, осталось около шести месяцев. Скоро я буду ещё меньше активна – я точно стану как ребенок, поэтому я пойму, если ты уйдёшь. Зачем тебе это, в конце концов? Ведь это я к тебе прилипала всю жизнь и выводила, теперь пора отойти в сторону и не мешать, – Илэйн слегка приподнимается и усаживается на подушках. – Только позвони Натану, или дай я позвоню ему сама.


Юан не замечает в её глазах непрошенных или готовых сорваться с глаз слёз. Она уверена смотрит на него, протягивая худую руку к телефону. С трудом верит в то, что Илэйн скрывала в себе такую силу, что она не позволяет обстоятельствам указывать, что ей чувствовать и когда. И Юан злится из-за этого не меньше, чем из-за вранья – когда она успела вырасти и стать разумнее и спокойнее его.

– Неужели ты такая? Не будешь рыдать?


Илэйн устало опускает дрожащую руку вниз и закрывает глаза, переводя дыхание.

– Нет, Юан, мне уже не двенадцать.


Он делает к ней шаг, потом ещё и садится рядом, почти касаясь пальцами её запястья.