— В этот раз ты будешь умолять меня остановиться, — он шепчет эти слова в мою кожу и вонзает нож в пол. Его пальцы впиваются в мои бедра, и он еще шире раздвигает их с такой грубой силой, что мышцы буквально горят под его руками. Пульс бешено стучит в предвкушении. Я хочу его грех. В тот момент, когда его жаркий рот накрывает меня, он поглощает всё и становится моим Богом. Нет ничего, кроме Эзры, меня и нашего грехопадения. Этого прекрасного, трагически нечестивого грехопадения.

Со стоном он раскрывает меня и проникает языком внутрь. Моя спина выгибается над полом, когда блаженное тепло поглощает меня. Его предплечье прижимает мои бедра к полу, заставляя не двигаться. Его язык кружит вокруг клитора, посасывает его. Мне нужно за что-то держаться, найти опору под руками, потому что это ощущается так, будто он вырывает из меня душу. Словно экстаз, обрушившись на меня, вытолкнул в абсолютно другую реальность. Я хватаюсь за его голову, царапаю ногтями, пробираясь сквозь непослушные волосы. Я никогда не ощущала себя настолько желанной, такой вожделенной и невинной, как сейчас, когда нахожусь в руках своего прощения. Я издаю стоны. Я повторяю его имя снова и снова, пытаюсь прижаться к нему и заставить его язык глубже погружаться в меня, и затем… он останавливается, и я чувствую, будто меня бросили на самое дно ада. Он поднимается на колени, на его лице широкая садистская улыбка, как у дьявола.

Я так расстроена, что не могу вымолвить ни слова, и прежде чем я успеваю выдохнуть, он хватает меня. Одним быстрым движением он переворачивает меня на живот. Моя грудь с хлопком прижимается к полу. Его крепкие руки обхватывают мои лодыжки и разводят ноги, чтобы он мог использовать меня, как пожелает, и я ощущаю, как его тело располагается между моими бедрами. Я хочу смотреть на него, но, когда пытаюсь повернуть голову, он прижимает её к полу.

— Не сопротивляйся, маленькая убийца. Сделаешь только хуже.

И я не хочу сопротивляться. Я хочу всего, что он может мне предложить: боль, отказ, прощение. Я приму от него все. Потому что он заставляет меня грешить и затем прощает меня.

Он гладит меня по попке, рычит, и затем это нежное прикосновение сменяется ослепительной болью. Громкий шлепок эхом отдается от стен и вышибает из легких весь воздух, моя задница пульсирует в том месте, по которому он ударил. Эзра скользит по киске, и я приподнимаю бедра, умоляя прикоснуться ко мне, подарить освобождение от пульсирующего давления, нарастающего внутри. Я хочу ощутить его внутри, я хочу, чтобы он трахнул меня. Я хочу быть его шлюхой, его грешницей, его маленькой убийцей. Моя потребность так велика, что я кричу от удовольствия, когда он вонзает в меня два пальца и трахает ими так глубоко, погружая их по самые костяшки.

— Такая чертовски мокрая для меня, милая, — рычит он и вытаскивает пальцы.

Он усмехается, и его влажные пальцы скользят по моему анусу. Хорошая девушка внутри меня хнычет от этого греховного касания, а демоны заливисто хохочут. Это грязно. Это грешно. И невинная часть меня хочет вырваться из-под него, но отвратительная шлюха жаждет позволить это. В последний раз, когда он проникал в меня пальцами, мне понравилось. Я желала ощутить его член именно там, потому что это превратило бы меня в его маленькую грязную шлюшку.

Он хватает меня за шею и сжимает.

— Я собираюсь трахнуть тебя в зад, Эви, — он проникает в тугое отверстие большим пальцем, шипя и тяжело дыша, и затем поворачивает его во мне. Несдержанный стон слетает с моих губ, и я подаюсь навстречу, заставляя палец погрузиться глубже, пока он не вытащил его.

Он возвращает два пальца в мою киску, и мышцы сжимаются вокруг него. Я давлюсь стоном, царапая деревянный пол, пытаясь держаться.

Медленно он раздвигает пальцы и погружает их дальше, а большой палец снова скользит по моей попке. Я ощущаю небольшое давление, когда он проталкивает палец в нечестивую часть меня. Ох, как я наслаждаюсь этим. Я в восторге от того, насколько грязной ощущаю себя под его прикосновениями.

Я провела всю жизнь, пытаясь очистить себя и стать благочестивой, но с Эзрой все, чего я хочу, это погрязнуть в разврате и распущенности. Его большой палец прижимается к моему входу и погружается лишь на одну фалангу, прежде чем снова выйти. Из меня вырывается стон. Его пальцы впиваются в мою плоть. Я падаю на пол, приподнимаю попку, требуя больше. Его тяжелое дыхание опаляет мою поясницу, и он с рычанием погружает палец по самую костяшку. Два пальца трахают меня в киску, один трахает в зад, быстро и жестко. Я чувствую, будто рассыпаюсь на части, разрываюсь по швам. Я запятнана и испорчена, и все это время мне поклоняется человек, оскверняющий мое тело.

Эзра грубо трахает мое тело. Его вторая рука еще крепче впиваются в моею шею, и он наклоняется вперед, прижимаясь обнаженной грудью к моей спине.

— Кому принадлежит эта киска, Эви? — спрашивает он с рычанием.

— Тебе, — отвечаю я со стоном и извиваюсь под его руками.

— А это, — он вытаскивает большой палец из моей попки и снова толкается внутрь, — кому принадлежит?

— Тебе, — отчаянно ахаю я. — Мое тело — твой храм.

Эзра прикасается ко мне самым темным, самым грешным способом, затаскивая мою безвольную душу в самую бездну ада с каждым проникновением своей руки. Он заставляет меня сгорать вместе с ним. Как только я ощущаю, что пламя угрожает поглотить меня, когда мое тело начинает сотрясать дрожь, и внутренности сжимаются, он убирает руку. И я отчаянно хочу проклясть его, но отказываюсь. Его зубы глубоко впиваются в мое плечо, пронзая кожу. Боль должна вырвать меня из пелены наслаждения, но этого не происходит, она лишь глубже затягивает меня в пучину извращенного удовольствия. Удовольствия Эзры.

— Эзра, пожалуйста, — умоляю я, даже не зная о чем. Я хочу кончить. Я хочу, чтобы он сделал мне больно. Но все, что он делает, это дразнит пустыми обещаниями.

Он отпускает мою шею и хватает за бедра, придвигая к себе. Его член скользит по мне, заставляя ощутить эрекцию через штаны.

— Ты этого хочешь, Эви?

Именно этого я хочу. Каждый его дюйм, погруженный в меня.

— Трахни меня, — говорю я, балансируя на грани истерии. Я почти плачу от отчаяния. Если он не подарит мне освобождение, я убью его.

— О, не волнуйся, маленькая убийца, — его член прижимается ко мне, заставляя мою киску болезненно пульсировать. — Я трахну тебя, — он смеется.

Я слышу звон металлической бляшки его ремня, и этот прекрасный звук заставляет мое сердце биться быстрее. Я теку, как зверь, выдрессированный на этот звук, потому что он влечет за собой то, что мне нужно.

— Не смотри на меня, Эви, — предупреждает он. И хотя больше всего я хочу не подчиниться ему, я не сделаю этого, потому что он прав — он действительно владеет мной. Он может дать это мне или забрать. Когда я плохо себя веду, он забирает, а когда хорошо — он дарует. И я хочу быть хорошей.

Я ощущаю жар между ног и задерживаю дыхание. Каждый дюйм моего тела сверхчувствителен и нуждается в его внимании. Я терпеливо жду. Тихо. Смиренно. И затем ощущаю, как его член прижимается к моей киске. Я толкаюсь ему навстречу, и он заполняет меня. Мои мышцы напрягаются, и я выдыхаю от мгновенного облегчения. Будто молитва услышана. Он — мой рай, и он — мой ад, а мое тело — его храм. Долгий стон срывается с моих губ и за ним следует мольба. Я подавляю слезы, потому что он дает мне то, в чем я больше всего нуждаюсь.

— Хочешь мой член, Эви? — спрашивает он, его акцент придает ему большую изысканность, чем есть на самом деле.

— Боже, да. — Он заставляет меня произносить имя Господа всуе.

— Дело не в том, чего хочется тебе, — говорит он и со злостью шлепает меня по заднице с такой силой, что это больше похоже на удар. — Это твое наказание.

Он отстраняется, и ко мне приходит понимание, что он сейчас делает. Я сгребаю волосы в кулак и тяну от злости. Чувствую себя потерянной и использованной. Я хочу причинить ему боль, потому что он лишает меня не только боли и отпущения, но и себя. Я падаю на пол, задыхаясь. Слезы застилают глаза.

Эзра прижимается головкой члена к моей попке, и я напрягаюсь.

— Я трахну твою тугую маленькую задницу, Эви, и кончу в тебя. Я заклеймлю тебя и буду владеть тобой, потому что это… — усмехается он, и давление увеличивается, пока он пытается проникнуть, — это принадлежит мне. Он рычит, проникая в меня. Я ощущаю покалывание, жжение, и всю полноту раскрытия. Я ахаю, шипя от боли, не в состоянии восстановить дыхание. Все внутри напряжено, ногти царапают пол. Я хочу прочувствовать эту боль, потому что сейчас я могу получить от него лишь боль. И она нужна мне.

— Прими его, — со стоном приказывает он.

Я делаю несколько вздохов и заставляю себя расслабиться, чтобы принять это вторжение. Я чувствую, как он скользит глубже, и сжимаюсь вокруг него, вырывая из его груди стоны.

— Хорошо, — он тяжело дышит, его голос звучит почти опьяненным. — Хорошая девочка.

Он убирает руку с бедер и прижимает ее к пояснице. Он проникает в меня глубже. Я ощущаю себя распятой, но хочу быть хорошей для него. Я хочу получить от него боль и толкаюсь навстречу, мой живот стягивает в узел от ощущения его члена, похороненного так глубоко внутри. «Позволь ему владеть тобой, Эвелин. Пусть он обладает тобой».

— Блять! — он замирает, и его член дергается внутри меня. Медленно он выходит и затем снова вонзается.

Я приподнимаю зад и рычу от необычного ощущения. Я не даю ему шанса двигаться, приподнимаю свои бедра и толкаюсь на него снова и снова, смахивая слезы. Обе его руки отчаянно держатся за мои бедра. Его пальцы впиваются в кожу с каждым толчком. Я хочу заставить его кончить. Эта боль — отпущение и удовольствие, и если Эзра дарует мне прощение, тогда он доставит мне еще больше удовольствия.