Возле дома машина Артура. Недавно я дала ему дубликат ключей от моей квартиры. Спешно прощаюсь с Якобом и залетаю в подъезд.

Принц дома, стоит возле окна. Похоже он видел, как мы подъехали. Лицо мрачнее тучи.

— Что все это значит? Продолжаешь видеться с ним? — хмуро спрашивает меня Артур.

— Я не говорила, что не буду общаться с Якобом.

— Думал, это само собой разумеется.

— Почему ты так решил?

— Потому что ты со мной.

Неслыханное самомнение! Закипаю.

— Или тебе нравится сталкивать мужчин лбами? Раньше я не замечал в тебе тщеславия, Мотылек, — язвительно продолжает Артур.

— Перестань! Ты не прав, и знаешь это. Я не могу послать человека, избегать его только потому что общаюсь с тобой.

— Общаешься? Мы общаемся, Мотылек? Я думал, мы пара. Это не так? С кем еще ты общаешься? Как со мной? С Якобом?

— Ты невыносим!

— Я лишь хочу расставить приоритеты.

— Ты в приоритете, и прекрасно это знаешь!

— Нет, не знаю. Ты… все еще не моя.

— Хочешь разденусь прямо сейчас? — выпаливаю горько. Безумно обидный разговор грозит перерасти в ссору. А я и так на пределе. Что если Принц скажет сейчас: «Да, хочу»? Что тогда делать? Я тоже отчаянно желаю принадлежать ему… Только ему. Но не так. Не после грязного разговора и обидных упреков. Может я жалкая трусиха, или наивная, выросшая на романах Джейн Остин дура, а может все вместе… Но я мечтаю о свечах и романтике.

— Сейчас я хочу одного, — выдержав паузу, отвечает Артур. — Пообещай, что больше не увижу с тобой Якоба.

Замираю от этих слов. Настоящий ультиматум. Жестокий и обидный.

— Я… не могу этого пообещать. Мы дружим. Он добр ко мне, не раз выручал… Я просто не смогу сказать ему: «Пошел вон, мне Артур запретил с тобой общаться». Это глупо и некрасиво. И не имеет никакого смысла!

— Он хочет тебя. Охмурял, пока меня не было. Хотя прекрасно знал, что ты для меня значишь. Он с самого начала влез и нагадил… И ты теперь другом его считаешь?

— Я простила всех! Соболеву, Якоба, тебя! Школьные обиды в прошлом, можно все начать с чистого листа. Пойми, ты напрасно волнуешься. Я никогда… не буду с Якобом.

— Рад слышать. Но этого мало. Мне неприятно видеть тебя рядом с ним. Подвозит, услужничает. Он — сука последняя. Ударит исподтишка, как не понимаешь?

— Не хочу верить в плохое… Если ударит, тогда и поговорим.

— Нет, это я его ударю, — вскипает Артур. Его бесит моя несговорчивость. Меня — его упертость и подозрения, абсолютно беспочвенные и обидные.

Мы проспорили весь вечер, то успокаиваясь, мирясь… А потом все вспыхивало снова. Артур не желал принимать никакого компромисса. И в конце совсем распсиховался, ушел хлопнув дверью. Первым желанием было побежать за ним, вернуть… Но его условия ясны. Я же, не могла пойти на них. Дело было даже не в Штаховском. Я могла прожить без общения с ним, легко. Но подобный ультиматум противоречил всем моим принципам. Это несправедливо, судить человека по его прошлым поступкам. Не давать шанса. Я ведь это поняла! И как бы ни было страшно, дала нам с Артуром еще одну возможность попробовать. Снова поверила безоговорочно. Впустила в душу. И за спиной выросли новые крылья. Все было так чудесно, в душе и в окружающем мире. Казалось радужным и безмятежным, даже сторонние проблемы вроде дяди Димы не особенно напрягали. Мне казалось нас ничто не может разлучить. И ничто не может больше ранить. Я летала. И не могла взять и оттолкнуть человека, ничего не сделавшего мне, только потому что так захотел Артур. Я готова была минимизировать общение…


В идеале мне хотелось, чтобы Артур и Якоб помирились. Они же друзья детства, а это дорогого стоит. Это должно быть на всю жизнь. Я уж точно не стоила того, чтобы ругаться и соперничать. Потому что выбор свой сделала давно. И никогда не поменяю. Мотылек принадлежит Принцу, на веки вечные.

Но я решила дать нам с Артуром несколько дней чтобы остыть и обдумать ситуацию. Первая ссора, довольно бурная и изматывающая, но никуда не деться от притирки характеров. Поэтому я решила не унывать. Пока Принц дуется на меня — занялась учебой (оставалось сдать пару экзаменов) и работой.

На следующий день после ссоры с Артуром я отправилась в агентство. Наталья подробно расспрашивала меня о визите к заказчику, но я молчала как партизан. Не подошла, не договорились, бывает, что такого? Но подруга словно чуяла подвох. Чтобы отвлечь ее от этой ситуации, я поделилась наболевшим — рассказала о размолвке с Артуром.

— А, так вот в чем дело, — усмехается Наталья. — Я все гадала, почему ты не приехала в агентство после встречи. Переживала, вдруг что-то не так пошло… Артем один вернулся, и ничегошеньки объяснить не мог. И я тоже с ним вчера поругалась, из-за этого, — смеется она. — Нет, ну как таким тупым в двадцать пять лет можно быть? Поражаюсь. Хотя, наверное, мужчины до старости как дети. Но старые дети мне совершенно не нравятся.

— Да, — улыбаюсь в ответ. — Это точно. Но Артем не виноват. Это я виновата. Совершенно про него забыла, Якоб заболтал. Предложил подвезти — я безо всякой мысли, согласилась. Заехали домой на минутку — а там Артур… — вру вдохновенно.

— Хорошо хоть не подрались, — вздыхает Наталья.

— Это они могут, — соглашаюсь. — Дрались уже…

— Да, помню, на приеме у Штаховского. Твой Бурмистров был фееричен.

Ощущаю, как сладко сжимается все внутри от ее слов. Да, мой Принц невероятен. Буйный, неукротимый и сексуальный. Все через край. Боже, и дня не прошло, а я уже умираю от тоски по нему…

— Ты покраснела. Это ужасно мило, — улыбается Наталья. Но я тебя заболтала. Пора работать, думаю, свет уже установили. Пошли.

Мне предстояла фотосессия с Леа — то еще по приятности занятие. Но надо просто потерпеть несколько часов, мысленно уговариваю сама себя. Не так страшна эта Ведьма. И похуже видали.

Но вскоре стало ясно, что я ошиблась. Съемки затянулись до позднего вечера. Практически все сотрудники уже покинули агентство, в том числе и Наталья. Остались лишь мы с Леа и Стас — фотограф. Очень дотошный тип, буквально загонял нас. Ноги гудят от каблуков, сбрасываю их на пару минут и в мягких тапочках отправляюсь к кулеру в коридоре, в горле пересохло.

— Привет малышка, — в помещение заходит Якоб. Он звонил полчаса назад, просто поболтать. Я рассказала о фактически уже ночной фотосессии, он сразу предложил забрать меня и домой отвезти… Но я категорически отказывалась. Вот только он все равно здесь. Приехал вопреки моим просьбам…

— Зачем ты приехал? Я же сказала, что вызову такси.

— А еще ты сказала, что практически одна осталась, с Брейкер. Не хочу, чтобы ты была наедине с этой ехидной.

— Я большая девочка и могу постоять за себя, будь уверен.

— Ладно… Лизка ни при чем. Хотел увидеть тебя. В последнюю встречу ты переживала, была расстроена…

— Все уже хорошо. Забудь. Спасибо за заботу.

— Скажи прямо: «Отвали Якоб, ты мне не нужен».

— Не хочу грубить…. Но мы ведь это обсуждали…

— Да, помню. Ты любишь Принца, я в пролете. Но друзьями мы можем остаться?

— Конечно. Если тебе интересно со мной дружить…

Но Якоб не успевает ответить, потому что нас оглушает крик Леа:

— Дусманис! Сколько можно ждать тебя? Я тут ночевать не собираюсь!

— Милая Морковка, как я скучал по ней, — кривит лицо Якоб, а я улыбаюсь:

— Она права. Если не поторопимся, провозимся до утра. Я сама дико домой хочу. — Шагаю по коридору обратно. Забегаю в гримерную, сую ноги в туфли, делаю пару шагов по направлению к студии, и едва не падаю от острой боли в ноге. Вскрикиваю. Тут же подлетает Якоб.

— Скорос? Что произошло?

Не могу ответить, от острой боли из глаз льются слезы. Кое как доковыляв до дивана, опускаюсь на него. Якоб встает на колени передо мной. Где болит, малышка? Показываю на правую ногу.

Штаховский осторожно снимает туфлю. Она в крови, как и моя ступня.

— Здесь есть аптечка? — спрашивает взволнованно.

— Понятия не имею. — всхлипываю.

— Сиди, не двигайся. Сейчас принесу из машины.

Боль немного отступила, когда Якоб разул меня. Послушно жду его на диване, рассматривая ногу. Поднимаю голову и вижу — в дверной проем заглядывает Леа. Она не спрашивает, что со мной. Не орет поторопиться. Она словно знает причину, по которой я не могу сейчас встать и продолжить работу. Ну конечно. Наверняка эта деваха участвовала в конкурсах красоты и это абсолютно в ее духе. Что она подбросила мне в обувь? Битое стекло? Меня передергивает от отвращения. Какой стервой надо быть, чтобы опуститься до такого? Ладно, конкурс. Еще можно понять — тяга некоторых к победе неумолима. Но сейчас зачем? Чем я ей насолила? Зачем срывать фотосессию?

— Зачем? — спрашиваю тихо.

На что Леа лишь пожимает плечами. Беру окровавленную туфлю и осматриваю. Переворачиваю, и оттуда выпадает гвоздь… В этот момент входит Якоб с аптечкой. Немая сцена. Он моментально понимает в чем дело. Поворачивается к Леа и отвешивает ей звонкую пощечину. Такой силы, что она отлетает в коридор и ударяется об стену. Мне с дивана хорошо видно ее изумленное лицо и струйку крови из носа.

— Но кажется, Якоб не считает, что этого достаточно. Он направляется к Леа, выглядя при этом угрожающе.


— Ты, злобная сука… — шипит он ей в лицо.

— Якоб! — кричу. — Не надо! Она не стоит…

— Таких учить надо, — его голос наполнен бешенством. — И ее давно пора.

— Пожалуйста! — продолжаю умолять его, я бы и подбежала, но страшно наступать на раненую ногу. На какое-то мгновение мне становится страшно за Леа. Она такая маленькая, хрупкая. Якоб выше больше чем на голову. Одно движение — и запросто покалечить может.

— Мой отец тебя пришлепнет, урод! — с этими словами Леа плюет в лицо Якобу, и отталкивает его. А я сразу ощущаю себя дурой конченой, нашла за кого волноваться. Штаховский хватает девушку за волосы и снова притягивает ее к себе. Наклоняется и что-то шепчет ей в лицо.