Кажется, это была плохая идея.

Я посмотрел на кухонный стол, по которому словно пронесся смерч: сковорода вся в тесте, как и стол, и свитер Кэт. Потом мой взгляд упал на блины. Будь я человеком, я бы побоялся их пробовать.

Сунув кусок в рот, я чуть его не выплюнул. Потом я через силу жевал пресное непропеченное тесто пополам с мукой. Даже кленовый сироп не помог. Заставив себя проглотить эту дрянь, я натянуто улыбнулся.

И тут зазвенел ее смех.

– Неужели ты действительно это съел!

Во рту все еще стоял неприятный привкус. Теперь от него никогда не избавиться.

– А что?

– Наверняка получилось что-то ужасное. – Откинувшись на спинку стула, Кэт сложила руки на коленях. – Мамины блины выглядят совсем по-другому.

Точно. Странные, белесо-желтые… Лежавшее на тарелке и близко не напоминало по цвету нормальные блины. Я придвинул к себе стакан молока и залпом выпил почти половину.

Кэт опять рассмеялась.

– Ладно, блины – гадость, – признал я, поставив стакан на стол. – И как ты умудрилась их испортить?

– Не знаю, никогда их не готовила. – Девушка пожала плечами. – Наверное, пропустила ту часть рецепта, где добавляют воду.

Я озадаченно уставился на нее.

– Все, что нужно было сделать, это налить в смесь воды. Не так уж трудно.

Она виновато потупилась, но ее выдали дрогнувшие губы.

– Думаю, зря ты не пошел в «Вафл Хаус».

Прищурившись, я отодвинул тарелку.

– Уверен, ты испортила их нарочно.

– Почему?

– Просто если ты не умеешь готовить блинчики, вряд ли мы сможем остаться друзьями.

– Ой-ой! – Кэт делано прижала руки к груди. – Мое сердце разбито.

– Так и должно быть, – вздохнул я, опустив ресницы. – Я ведь хороший друг.

Кэт фыркнула, но невысказанный упрек повис в воздухе. Наши отношения не заладились с самого начала – все лето и почти всю осень мы воевали, причем, в основном, по моей вине. Каюсь. Если бы можно было вернуться в прошлое и все исправить… Осознание этого пришло во время схватки с Бараком, когда не только моя жизнь висела на волоске, когда я мог потерять и мою сестру, и Кэт. Но даже мне не было под силу отвести стрелки часов назад. Я мог только двигаться вперед.

Пора сменить тему.

– Кто-нибудь задавал тебе вопросы насчет следа? Мэтью или Ди? – спросил я, зная, что Томпсоны разговаривать с ней не станут. К Адаму это не относилось, но с ним-то проблем не будет.

– Ди начала было спрашивать, но объяснить оказалось несложно. Все же знают, что я была там… – Кэт провела языком по нижней губе, и я, конечно, это заметил. – Ну, когда ты сражался с Бараком. В общем, никто ничего не заподозрил.

– Хорошо, – буркнул я.

Подавив зевок, девушка принялась убирать со стола. Потом медленно подошла к мусорному ведру. Я посмотрел на часы. Еще и шести вечера нет.

– А твоя мама на работе?

– Конечно. – Кэт выбросила блины и направилась к посудомоечной машине. Казалось, что каждый шаг дается ей с трудом. – Мама вечно работает.

– А тебе это не нравится? – спросил я, наклонив голову.

Кэт открыла дверцу машины.

– Ей приходится много работать. – Она внимательно посмотрела на меня, потом, загрузив тарелки, отнесла миску в раковину и добавила: – Счета сами себя не оплатят.

– Это понятно.

Отвернувшись, девушка принялась возиться с краном.

– Не всем же повезло оказаться пришельцами, для которых власти не жалеют денег.

Я вопросительно поднял бровь.

Кэт опять зевнула.

– Мне и правда бывает немного… одиноко.

– Представляю, – пробормотал я, помрачнев при мысли о том, что она постоянно дома одна, и рядом ни друзей, ни меня.

Кэт помолчала.

– Но не думай, что ты должен со мной нянчиться – я никуда не денусь. Надо готовиться к контрольной, плюс домашнее задание по биологии. Тебе незачем здесь торчать.

Я встал и подошел к ней.

– Ты можешь…

Ахнув от неожиданности, девушка обернулась.

– Господи, Дэймон! Ты когда-нибудь перестанешь? – Она оперлась на стол. – Не надоело изображать инопланетного ниндзя-невидимку?

– Ну не настолько уж я бесшумный, – хмыкнул я.

– Настолько. Как призрак, – заявила Кэт. Подняв голову, она глянула мне в глаза. – Жуткий призрак.

– Почему призрак, да еще и жуткий? – хмыкнул я.

– Не знаю, – пробормотала девушка. Взгляд ее скользнул ниже – на мои губы, а оттуда к груди. – Ты вторгся в мое личное пространство.

Да, точно. Нас разделяло всего несколько сантиметров. Резко вдохнув, я уловил запах персика. Ее аромат.

– Мне жаль.

– Ты врешь.

– Так и есть. – Склонив голову набок, я заметил у нее возле уха пятнышко блинного теста. Как только оно туда попало? Протянув руку, я коснулся подушечкой большого пальца ее щеки. Она порывисто вздохнула, наши взгляды встретились. – У тебя там тесто.

Я провел пальцем по ее коже, стирая засохшую каплю. Кэт приоткрыла губы, ее распахнутые глаза смотрели прямо в мои. От пятнышка не осталось и следа, но я медлил, не решаясь отнять свою руку. Близость наших тел, ее слегка запрокинутая голова, моя ладонь на ее щеке – казалось, от поцелуя нас отделяет всего мгновение. Нужно только наклониться чуть ниже. От одной этой мысли я замер.

Мне хотелось снова ощутить вкус этих губ.

Хотя вряд ли ей это понравится. Скорее всего, она меня отпихнет. Глаза Кэт скрылись за тенью густых ресниц. Впрочем, кто знает, может, она и уступит. Но когда я отпущу ее, чтобы набрать в легкие воздуха, тут же начнет яростно отплевываться.

Кэт хотела меня, но признать это была не готова. Совсем. Ей казалось, что мои чувства к ней совсем не похожи на те, что испытывали друг к другу ее родители. Кэт такой вариант не устраивал, и я не мог ее осуждать. По правде, я сам толком не понимал, что чувствую к ней. Вожделение? Еще бы! Все в ней вызывало у меня желание, но было и что-то большее. Нежность. Уважение. Когда мы оказывались рядом, даже когда я просто думал о ней, во мне начинало происходить черт знает что. Мне хотелось оберегать ее. Всеми силами.

Я пока не понимал, что все это значит.

Но понять хотел, мне было нужно это сделать. Одно я знал точно: мои чувства никак не связаны с тем, что наши сердца теперь почему-то бьются в унисон, и с тем, что произошло с ней после того, как я ее исцелил.

– Котенок? – Мои пальцы скользнули по ее затылку.

– Не зови меня так. – Голос ее задрожал.

Я опустил голову, и наши дыхания практически слились в одно, однако Кэт не отступила и не оттолкнула меня.

– А мне нравится так тебя называть.

– Твои проблемы.

Я усмехнулся.

– Кэт?

– Что? – прошептала она.

Я столько всего хотел ей сказать, но понимал, что только напугаю. Не замечать почти первобытное влечение к ней было куда сложнее, чем бороться с голодным Аэрумом. Я отстранился, заглядывая в милое личико. Рука соскользнула с ее шеи.

– Я все уберу.

– Что? – Кэт непонимающе моргнула.

– Я уберу. – Моя ухмылка стала шире. – Иди, делай свое домашнее задание или что ты там еще хотела.

На ее лице мелькнуло разочарование, а может, мне это только привиделось.

– Ладно, я не против. – И вот она уже так далеко от меня. – Развлекись!

Обернувшись, я смотрел, как она медленно и даже неуклюже идет к двери. Я вздохнул и развернулся обратно к бардаку на столе. И на черта я вызвался помогать с уборкой?

Поборов соблазн просто спалить здесь все подчистую, я нашел средство для мытья посуды и выдавил немного синей жидкости в большую миску, которая не влезла в посудомоечную машину. Руки наводили на стойке порядок, а голова была занята совсем другим. Надо скорее избавиться от следа – это вопрос безопасности. Как закончу с уборкой, заставлю ее заняться спортом, а уроки никуда не денутся. Воображение тут же подбросило пару идей с определенными видами упражнений.

Отметая эти мысли, я даже рукой махнул и сгрузил в раковину сковородку. После того, как я вернулся, мы с Кэт ни разу не заговорили о том, что случилось на вечере встречи выпускников. Она держалась молодцом, черт, этой девчонке сил не занимать. Но я все равно тревожился, как она со всем справляется.

И что произошло во время схватки с Бараком, когда я пытался исцелить Кэт? Каким-то образом она подключилась к Источнику, а такое не удавалось еще ни одному человеку.

Никому из тех, с кем я знаком.

Это ее изменило, но как, я пока не знал. Оставалось лишь надеяться, что все пройдет, когда поблекнет след.

Через пятнадцать минут с уборкой было покончено, и я погасил на кухне свет. В гостиной тихо бормотал телевизор – я двинулся на звук. Пусть Кэт на меня разозлится, но сейчас все занятия побоку, ей придется встать и…

Я резко остановился и замер.

Кэт пристроилась в углу дивана. На коленях – открытый учебник по биологии, руки сцеплены на животе, щека прижата к одной из подушек, крохотные пальчики ног выглядывают из штанин и слегка упираются в зазор между диванными валиками. Цепочка с обсидианом выбилась из-под свитера и сползла в сторону, на предплечье.

Кэт крепко спит.

Понимая, что не готов ее разбудить, я подхожу и осторожно забираю учебник, кладу его на журнальный столик. Потом стягиваю со спинки дивана стеганое покрывало и накрываю ей ноги. И, оперевшись о подлокотник, собираюсь с духом, наклоняюсь и целую Кэт в прохладную щеку и сразу отшатываюсь. Расправив покрывало, убеждаюсь, что она хорошо укрыта.

Теперь я могу уйти. Кэт точно никуда не сбежит сегодня.

Но при взгляде на нее, я чувствую, как напряжение отпускает меня, и я позволяю себе углубиться в прошлое. То, что произошло, то, что я сделал, на мгновение всем грузом ложится на плечи.

Я закрываю глаза.

Я нарушил столько правил. Открылся Кэт. Рассказал правду. Исцелил ее столько раз, что сбился со счета. Эта мысль меня рассмешила, хотя ничего забавного в этом не было. Теперь ее жизнь под угрозой, всегда будет под угрозой, особенно, если Кэт останется с нами… со мной… А я такой эгоистичный мерзавец, потому что теперь…