когда думаю, что больше шансов быть захваченной в комнате с кроватью, ведь Кейден непременно

последует за мной рано или поздно.


На всякий случай, я перехожу ко второй лестнице и смело поднимаюсь на второй этаж дома.

Как только я добираюсь верха, я с радостью замечаю на расстоянии окно на всю стену и дверь, ведущую к заднему дворику с крышей. Так или иначе, наблюдая за грозой в то время, как внутри меня

бушует ярость, - безусловно замечательно. Я тянусь к ручке серой деревянной двери и открываю ее, сжимаясь, когда звенит звоночек, предупреждая Кейдена, что я не в ванной комнате. Я не поворачиваю

назад. Мне нужна каждая секунда, которую я могу провести в одиночестве и подумать, без Кейдена, отвлекающего меня своим присутствием.


Я выхожу на бетонное патио, которое простирается до узкого домика, холодный влажный

воздух обрушивается на меня, дверь захлопывается за мной. Она закрывает меня снаружи, но с другой

стороны, я уже нахожусь снаружи. Дрожа, я складываю свои руки перед собой и иду к бетонной стене

по пояс, дождь и сероватая тень набрасывают великолепный вид на холмы и крышу. Зная, что у меня

есть только несколько минут побыть одной, я обдумываю ситуацию. Кажется очевидным, что моя

проблема – это контроль, или даже недостаток его. Я позволяю Кейдену диктовать все, что происходит

со мной, и, хотя я могла бы простить себя за это, пока мне было так больно, что не могла двигаться, я

так больше не могу. Время сделать решение, начиная с того, что случится дальше.


За мной звенит дверь, и уже мой небольшой кусочек свободы заканчивается. Сейчас я знаю, что он разрешал мне уединиться, чтобы просто переместить наш разговор в уединенное место. Я

поворачиваюсь к нему лицом, и пока по мне распространяется адреналин, такой желаемый мне

контроль отходит от него. – Я не искала способ убежать, если это то, что ты подумал, - я заявляю, пятясь назад, т.к. он подкрадывается ко мне, высокий и широкий, его удлиненные волосы выставляют

его красивые черты лица в жестких линиях.


Я ударяюсь об стену, когда он сдерживает дыхание, чтобы не дотронуться до меня, и это

ужасает меня, как сильно я хочу, чтобы он дотронулся до меня, как сильно я хочу героя, и во мне

вскипает гнев от моей слабости. – Если ты боялся, что я снова убегаю, - набрасываюсь я, - здесь не

было куда идти.


- Ты думала об этом?


- Ты не дал мне время ни о чем подумать.


- Ты не сказала, что тебе надо подумать. Ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Поэтому

пошли внутрь, где тепло и поговорим.


- Мне нравится холод, - я заявляю, бросаясь от него в открытое пространство, и только когда

между нами остается несколько безопасных шагов, я поворачиваюсь к нему лицом, как и он ко мне.


- Прошлой ночью он тебе не нравился.


- Мне нравится он сейчас, - говорю я. – Мне он очень нравится. Он настоящий, когда не так

много настоящего есть.


Его глаза вспыхивают. – Почему я знаю, что это обо мне?


- Это обо всем, включая тебя. Это о тебе, чувствуя тебя знакомым, когда ты говоришь, что мы

не знакомы. И я верю, что я – Элла, но меня нет в паспортной системе. Сейчас я – Рей Элеана. Она

ненастоящая, однако она – это я.


- Имя не характеризует тебя. Мы говорили об этом.


- Имя – это часть личности, которую я потеряла. Кто-то просто стер мои отпечатки, и я исчезла.

– С моих губ вырывается смех, злой, почти истерический. – Возможно, это была я. Как это жестоко, когда я бы что-нибудь сделала, чтобы вернуть себя назад прямо сейчас? Итак, видишь, мне нужен

холод. Дождь. Мне нужны вещи, которые подаются определению. Которые настоящие.


Его глаза вспыхивают, и до того, как я поняла, что он двигается, я врезаюсь ему в грудь, пальцы

одной руки запутаны в моих волосах, другая рука прижимает меня к нему. – Как это, по-настоящему?

– шепчет он, его рот требует мой, его язык проскальзывает мимо моих зуб в глубоком ударе, который

я чувствую каждой своей частью тела. С моих губ вырывается стон, и в этот момент я и ненавижу его, и страстно желаю его. Он тоже это знает, углубляя поцелуй, его язык делает медленный

соблазнительный танец с моим языком. Я хочу бороться. Я хочу его оттолкнуть, и чем больше я не

могу, тем злее я становлюсь. Он просто продолжает меня злить. Продолжая ласкать меня своим

соблазнительным языком, продолжая заставлять меня хотеть большего. И когда он отрывает свой рот

от моего, он мягко заявляет: - Это было настоящим. Я настоящий. И ты не одна.


- Пока я не вернусь. Маттео только что дал тебе свободу.


Он наклоняет меня к перекладине, одна рука сжимается на моей голове, его нога устраивается

между моими. – И ты думаешь, что это значит?


- Я… Ты уходишь.


- Я уходил до той минуты, когда ты открыла свои глаза и посмотрела на меня в том переулке; я

просто еще не знал это. Поэтому, если ты думаешь, что это сделал я с тобой, дорогая, ты ошибаешься.

Я едва начал.


Неожиданно, но он и есть мой герой, и это означает, что мои инстинкты довериться ему были

правильными. Это также означает, что я должна довериться своим инстинктам по поводу той коробки

и того пистолета. – Мне надо залечь на дно. Если ты можешь занять мне деньги…


- Нет. Ты остаешься со мной. Я защищу тебя.


- А кто собирается защищать тебя?


- Дорогая, у меня девять жизней, и я только использовал четыре. – Он соединяет наши пальцы.

– Пошли со мной – Он начинает идти.


Я упираюсь своими каблуками. – Нет. Нет. Остановись. Пожалуйста.


Он поворачивается ко мне, его руки обхватывают мои. – Ты дрожишь. Пошли внутрь.


Он прав. Я дрожу. – Не потому что я замерзла. Я не могу здесь оставаться. Есть вещи…


- Ты можешь, и ты остаешься. Тема закрыта.


Команда в его голосе ударяет по нерву в какой-то глубокой темной части меня, и мне это не

нравится. – Ты защищаешь меня или держишь заложницей?


Его глаза сжимаются, в их глубинах желтые крапинки тепла. – Я не тот человек, который

причинил тебе боль. Я тот, кто, черт возьми, держит тебя живой, а я не могу это делать, если ты не со

мной.


- Ты не понимаешь.


- «Пожалуйста, не будь им», - он говорит, снова цитируя меня. – Я отлично понимаю. Ты не

можешь преодолеть страх, что я – это он. Я – не он.


Я сгребаю его рубашку. – Я знаю, что ты - не он, - шиплю я. – Вот что я пыталась тебе

рассказать, а ты не слушал. – Я отпускаю его рубашку и пытаюсь снова убежать.


Он до сих пор не позволяет это сделать, его руки держат мои бедра, его ноги приковали мои. –

Кто он? – он говорит, его тон жесткий.


- Я до сих пор не помню.


- Но ты вдруг знаешь, что я – не он.


- Я никогда не думала, что он был тобой.


- Чушь.


Адреналин гудит во мне до такой степени, что я даже не пытаюсь сдержать свой гнев. – Чушь, Кейден. Ты до сих пор не слушаешь. ты нападаешь. Итак, услышь это. Мне надо уйти. Если ты до сих

не понял: мне надо уйти.


Его пальцы обхватывают мои запястья, удерживая меня так, как я не понимаю, его тон - мягкая

ласка, которая до сих пор сильнее, что я чувствую, когда он обещает: - Сейчас я слушаю. Поговори со

мной.


Его голос – шелк, его глаза теплые, и контраст между этой добротой и волком, что убьет меня, уничтожит. Мои глаза и грудь начинают гореть, и я опускаю свою голову ему на плечо. Он отпускает

мои руки, опуская их на мои волосы. – Что бы ни было, ты можешь рассказать мне.


- Это плохое, - шепчу я.


Его руки опускаются на мою голову, и он поднимает ее, глядя в мои глаза. – Я – не ангел, также

как – и не герой.


- И все же ты пытаешься спасти меня.


- «Пытаюсь» сюда не подходит. Я собираюсь спасти тебя. – Его большой палец поглаживает

мою щеку. – Расскажи мне.


- Думаю, я убила его. Как минимум, я пыталась.


К его чести, он не сделал ничего, кроме как моргнуть. – Мужчину в твоих воспоминаниях?


- Да. Мужчину в моих воспоминаниях. У меня был пистолет, Кейден.


Он взял мою руку, его большая рука поглотила мою, и идет к двери, и в это время я не пытаюсь

остановить его. Моя голова кружится, и не от боли. Потому что так или иначе говорить о своих страхах

делает их более настоящими. Возможно я убила кого-то, и я не могу дышать от этой мысли. Я пытаюсь, и я просто не могу вдохнуть воздух в свои легкие, не говоря уже о том, куда Кейден меня ведет. Я

моргаю, и мы находимся внутри маленькой круглой комнаты, окутанная книжными полками от пола

до потолка, а я даже не помню, как мы сюда пришли.


Кейден садит меня в одно из двух серых кожаных кресел, опускаясь на колени передо мной. –

Полегче, дорогая, - говорит он, его руки опускаются на мои ноги. – Мы справимся с этим. Расскажи

мне, что ты знаешь.


В конце концов я делаю глубокий вдох, и даю ему выйти со своих губ. – Я была в его комнате, и я знала, что он скоро вернется. Я шагала и подбадривала себя, когда остановилась у комода и открыла