Его руки опускаются мне на плечи. – Сделай глубокий вдох, дорогая. Мы уже знали, что он

тебя ищет. Наш план до сих пор хорош, но мне надо знать, это ли Никколо, о котором ты продолжаешь

видеть воспоминания.


- Я не знаю, Кейден. Мужчина в моих воспоминаниях до сих пор лишен каких-либо

отличительных черт.


- Все до сих пор так, как и должно быть.


- За мной гонится мафиози, поэтому нет. Все идет не так, как надо. Как я должна выбраться из

этого?


- Не должна. – Его руки обхватывают мое лицо. – Я вытащу тебя из этого. Мне надо, чтобы ты

доверяла мне. Сможешь это сделать?


- Могу, но…


Он целует меня, крепко и быстро. – У меня есть вот это и ты. Теперь давай забудем о нем. Не

помню, когда в последний раз отгораживался от всего и просто отдыхал. Сделай это сейчас со мной.


- Ты не можешь отгородиться от всего из-за пропажи Энзо.


- У меня есть люди, которые ищут его, и они знают, как со мной связаться. Давай сделаем

перерыв, Элла. – Он соединяет пальцы на наших руках вместе. – Давай пойдем в спальню, разденемся, просто займемся сексом, и я расскажу тебе о фантастических фильмах без перерыва. Железный

человек. Мстители. Тор. – Он начинает пятиться, ведя меня вокруг стола.


- Супергерои? – спрашиваю я, немного напряжения спадает.


- Что не так с супергероями?


- Ничего, - говорю я, решая принять быть «счастливой» с Кейденом, пока могу. – Вообще

ничего.


- Хорошо. Значит Мстители. – Он поднимает меня и начинает идти в спальню, вновь неся меня, и я знаю, это его метод проведения меня через это место и время.


Но он – не супергерой. Он может умереть, и я не позволю этому случиться. Не из-за меня.


Глава 20


Я стараюсь смахнуть утро четверга, обнаруживая, как Кейден лежит рядом со мной и смотрит

в потолок. В комнате тепло и уютно от огня камина, и его нога лежит параллельно с моей. Я

переворачиваюсь к нему, прижимаясь к боку, кладя руку на его сердце. – Пенни за твои мысли.


Он убирает прядь волос с моих глаз. – Рад, что ты здесь.


- Я тоже. Эти прошедшие два дня…


Его губы изгибаются. – Я заставил тебя полюбить Железного человека, да?


Больше похоже, что он заставил начать влюбляться в него, но я не осмеливаюсь это говорить.

– Ты заставил меня полюбить Тора.


- Тебе просто он понравился, потому что у него есть большой молот.


Я толкаю его в грудь. – Это была ужасная шутка.


- Мы, парни, любим свои ужасные шутки. – Он целует мой лоб. – Я собираюсь принять быстрый

душ и проверить, есть ли новости про Энзо. – Он хватает свои часы с ночного столика и смотрит на

них. – Черт побери, уже десять часов. Мы должны уйти отсюда к половине двенадцатого, чтобы успеть

на прием, а мне надо сделать несколько звонков заранее.


Это наш прием в консульстве, где Никколо скорее всего будет искать меня. Наши спокойные

дни наготы, смеха, оргазмов и телевизора официально закончены. – Я нервничаю.


Он целует мой висок. – Не нервничай. У меня есть план.


Я улыбаюсь, но не так искренне, как многочисленные улыбки, которыми мы обменивались в

эти два дня. – У тебя всегда есть план.


- Ты учишься.


- Хороший учитель.


- Твои уроки даже не начались, - уверяет он меня, несомненно ссылаясь на свою клятву спрятать

«пошлость» в коробку и хранить ее там, пока я полностью не поправлюсь. – Как твоя голова сегодня

утром?


- Хорошо. Действительно хорошо, на самом деле. И я почти закончила принимать лекарство.


- Тогда давай сегодня пойдем по магазинам. Тебе нужен настоящий гардероб, а не несколько

вещей, которые ты нашла подходящими в коллекцию, подобранную всеми остальными. – Он скользит

рукой по моей голой талии и бедрам, бросая дико горячий взгляд на меня. – Хотя я предпочитаю тебя

без одежды. И на этой ноте, мне лучше идти, пока я не забыл, почему нам надо уходить.


Он отбрасывает одеяло и встает, а я упираюсь на локоть, чтобы увидеть все детали его

великолепной тугой задницы, когда он выходит из комнаты. Я вздыхаю, ненавидя окончание

блаженных двух дней и реальности, что означает, что мне надо подумать о последствиях узнавания

Никколо, которое удавалось в себе подавлять. Правда в том, что я совсем не думала о безжалостных

гангстерах во время нашей кратковременной радости, ни во время пришедшего воспоминания, настоящее свидетельство, насколько всепоглощающим может быть Кейден. Или… возможно это мой

мозг утомился блокировать то, что я знаю в скором времени выясню. Мне ни капельки не нравится эта

мысль.


Душ эхом отдается из другой комнаты, и я запиваю таблетку водой, которую держала у кровати.

Я подумываю присоединиться к Кейдену, но решаю, что я только отвлеку его от звонков. Приняв

решение оставить его в покое, я хватаю свой дневник с тумбочки, преисполненная решимости снова

заставить расшевелиться свои воспоминания. Я снова начинаю рисовать бабочку и предпринимаю

согласованные усилия создать изображение ожерелья. Я закрываю свои глаза и направляю память

назад в номер отеля, к моменту, как я срываю подвеску с шеи, и когда я опускаюсь на колени и

подбираю ее. В своем воображении я смогла увидеть ту записку, свисающую с края центрального

камня, т.к. она была спрятана, но почерк не на английском. Я открываю свои глаза, осознав это.

Учитывая мое предпочтение английскому, по-видимому это свидетельствует о

том, что кусочек бумаги не был любовной запиской. Вместо того, чтобы рисовать бабочку, я начинаю

записывать детали:


- Сапфиры покрывают раскрытые крылья


- В центре находится достаточно большой рубин. Это где была записка


- Основа из белого золота


- Большая. Почти два дюйма в ширину


Гримасничая, я касаюсь карандашом бумаги. Это имеет значение? В записке должно быть что-

то важное, и я никогда не узнаю это. Я откладываю дневник в сторону и ложусь, закрывая глаза и

пытаясь представить кусочек бумаги, надеясь, что я смогу что-то выяснить, чтобы иметь немного

смысла. Вместо этого я переношусь в знакомый дом. Мой дом, когда я была подростком. Я вздыхаю, и запах шоколадного печенья такой настоящий, что я почти могу почувствовать вкус.


- По какому случаю? – спрашиваю я, входя в маленькую квадратную кухню и обнаруживая

свою маму в фартуке, снимающая только что испекшиеся печенья с горячего противня на тарелку.


- Ты знаешь, как твой папа любит сладкое. – Она смотрит на свои часы. – Он должен вернуться

из тира через пятнадцать минут. – Ее руки упираются в стройные бедра, рыжие волосы волнами

обрамляют лицо. – Я заметила, что ты спряталась, чтобы не идти вместе с ним.


- Репетировала танец. – Я проскальзываю на стул за простым круглым деревянным столом. – И

ты знаешь, каким напряженным он стал сразу после возвращения из поездки.


Она садится вместе со мной и ставит тарелку с печеньями. – Его жизнь постоянно в опасности.

Он видит ужасные вещи. Тяжело успокоиться после этого.


- Какие ужасные вещи, мам?


- Он держит это в большом секрете и для избранных. Он не может рассказать нам, что он делает

и где, но ему снятся ночные кошмары, милая. Я думаю, он давит на тебя, потому что постоянно боится, что он не вернется назад и никого не будет рядом, кто сможет тебя защитить. Он хочет быть

уверенным, что ты сможешь сама о себе позаботиться.


- И о тебе. Он всегда говорит мне заботиться о тебе.


Она улыбается. – Хороший мужчина. – Она протягивает мне печенье. – Хорошее печенье.


- Элла.


Я моргаю и обнаруживаю Кейдена, двигающегося ко мне, он надел светло-голубую рубашку, великолепно сочетающаяся с его глазами. – Я люблю твои глаза.


Он улыбается, и это действительно чудесная улыбка. – Спасибо, дорогая. Почему ты лежала

здесь, улыбаясь?


Я делаю глубокий вдох и выдыхаю. – Шоколадное печенье.


Он смеется. – Что?


- Воспоминание о том, как моя мама пекла печенья. Как думаешь Марабелла могла бы испечь

их?


- Она, наверное, с ума сойдет, получив от тебя специальную просьбу. – Он тянет меня в сидячее

положение. – Иди собирайся. Нам надо выйти через сорок пять минут.


- Опасно, Уилл Робинсон! Мы должны столкнуться с нашим миром опасностей.


Он поднимает брови. – Это из фильма?


- Затерянные в космосе, и не спрашивай меня, откуда я это знаю. Оно было еще до меня. – Я

хмурюсь. – Или может это был ремейк?


Он щелкает мне по подбородку. – Одевайся, глупая женщина, а то я выйду из комнаты до того, как ты оденешься, или может вообще тебя не возьму. Я сделаю кофе. Поторопись, пока я его весь не

выпил.


- А ты выпьешь, - поддразниваю я, являясь свидетельницей, как он вчера выпил две кружки.


- Правильно, поэтому, как я и сказал, поторапливайся, черт возьми. – Он направляется к двери, а я сажусь и смотрю, как он охватывает свой путь и все вокруг себя, решая, что джинсы и ботинки на