– Тебя никто не… обижает? – осторожно спрашиваю я.

– Нет, – отвечает она. – Меня никто не обижает. Я живу здесь одна, и мне не нужна ничья помощь. Я прекрасно справляюсь сама.

– Лично мне все это прекрасным не кажется. – Я обвожу рукой квартиру.

– И ты еще спрашиваешь, почему я не рассказываю никому из «Астора» о том, где работаю или где живу? Запомни: мне здесь нравится. – Хартли раздраженно качает головой. – Квартира, конечно, не шикарная, зато моя. Я сама себя обеспечиваю и очень этим горжусь.

– Согласен.

Мое признание застает ее врасплох.

– Что?

– Эй, я умею признавать свои ошибки. И вообще, я правда восхищаюсь тобой. Если бы это было не так, я не стал бы ходить за тобой хвостом или привозить тебе еду.

Хартли заметно смягчается, но на ее лице все еще сохраняется настороженное выражение.

– Истон, ты не из тех людей, с которыми я хотела бы проводить время.

Мне как будто клинок вонзили в самое сердце.

– Знаю, звучит резко. – Она совершенно не подозревает о том, как подействовали на меня ее слова. – Но еще раз повторяю: от тебя слишком много проблем. У меня нет на это времени.

Несмотря на бурлящее во мне негодование, я понимаю, что Хартли права. Я ходячие проблемы, тот самый Ройал, который всегда лажает, ввязывается в драки, слишком много пьет и вечно всех раздражает.

И пусть мне неприятно узнать, что она считает меня совершенно несерьезным, я ценю ее честность. Она не такая, как Клэр или другие девчонки, которые у меня были: они только и делали, что подлизывались ко мне и прощали мне все косяки, потому что в их глазах Истон Ройал всегда прав.

Хартли же не боится сказать о тех вещах, которые ей во мне не нравятся. И я даже не могу разозлиться на нее, потому что все плохое, что она видит, – как раз то, что я в себе ненавижу.

– Я забочусь лишь об одном: чтобы у меня всегда была крыша над головой, а значит, мне нужно зарабатывать деньги, – говорит она откровенно.

– Я могу дать тебе денег.

Черт, вот этого говорить не стоило.

Вилка со звоном опускается на тарелку.

– Ты сейчас действительно это сказал? Что, думаешь, если подкинешь мне денег, я не стану так много работать, а значит, смогу свое свободное время проводить с тобой? – Она говорит так, будто ушам своим не верит.

– Прости. Я сморозил глупость. – У меня возникает неприятное ощущение из-за чувства вины, потому что именно так мы, Ройалы, и решаем проблемы: откупаемся от них деньгами.

Но в то же время меня раздражает осуждение в ее прекрасных глазах цвета грозового неба. Она не росла в нищете, в отличие от Эллы или Вэл, которая родом из не самых обеспеченных Каррингтонов и вынуждена принимать подачки от своих тети и дяди, чтобы учиться в престижной школе.

У Хартли богатая семья. Пусть сейчас она с ними не живет, но раньше-то жила.

– Если помнишь, я был у тебя дома. – Я слышу злость в собственном голосе. – Да, сейчас у тебя нет стабильного дохода, но у твоей семьи полно денег. Так что не смотри на меня так, как будто я избалованный богатенький наследник, а ты вырезаешь купоны, потому что всю жизнь едва сводишь концы с концами. Блин, да ты пару месяцев назад училась в каком-то понтовом пансионе!

Она снова устало смотрит на меня своими печальными серыми глазами.

– Да, прежде у меня были деньги. Но теперь их нет. И я живу в этой квартире с мая, с окончания прошлого учебного года. Всего каких-то четыре месяца, но их хватило, чтобы понять, насколько я привыкла не ценить то, что имела. Жизнь – она не в пансионах, дорогущих шмотках и особняках. Когда я вернулась в Бэйвью, то выучила этот суровый урок. – Она окидывает меня взглядом. – А вот ты, похоже, еще нет.

– Какой урок? – усмехаюсь я. – Как быть бедным? Так вот что нужно сделать, чтобы ты стала относиться ко мне дружелюбнее? Поменять свою машину на автобусный билет и хотя бы некоторое время понаблюдать, как живут в другом мире?

– Я не прошу тебя об этом. Мне вообще плевать на то, что ты делаешь, Истон. Я здесь не для того, чтобы помогать тебе или держать тебя за руку, когда ты будешь справляться с уроками жизни. Я лишь пытаюсь позаботиться о самой себе. – Хартли быстро делает глоток воды. – Девяносто девять процентов времени я даже не вспоминаю о тебе.

Оу!

А вот это уже задевает меня не на шутку.

Но чувство обиды быстро проходит, когда я кое-что подмечаю: в ее голосе звучит фальшь. И она старательно избегает встречаться со мной взглядом.

– Я тебе не верю, – объявляю я. – Ты вспоминаешь обо мне.

Хартли ставит стакан на стол и, чуть пошатываясь, поднимается с дивана.

– Тебе пора, Истон.

– Почему? Потому что я поймал тебя на лжи? – С вызовом во взгляде я тоже встаю на ноги.

– Нет, потому что ты начинаешь действовать мне на нервы.

– Нет. Я волную тебя.

Я подхожу ближе, Хартли не двигается с места, хотя я вижу, как она напряжена. Ее дыхание участилось, и мне даже видно, как пульсирует венка у нее на шее. И еще отчаянное желание в ее глазах. Она хочет меня, ну, или, по крайней мере, хочет то, что я могу ей дать, но эта девчонка слишком гордая, чтобы попросить об этом. Она считает, что ей не нужны чувства, близость или отношения.

Я начинаю разгадывать Хартли. Не проблемы с семьей, а ее прошлое движет ею.

Когда она напугана или чувствует опасность, готова биться до последнего. Будь на моем месте кто-то не такой упорный, он давно бы сдался. Но именно поэтому она одна: в ее жизни никогда не было того, кто сошелся бы с ней.

Я знаю, что значит быть одиноким, хотеть и не иметь. И не желаю, чтобы Хартли тоже испытывала все эти чувства. Особенно если рядом есть я.

– Я сейчас это сделаю, – тихо говорю я.

Она поднимает глаза, и наши взгляды встречаются.

– Что сделаешь?

– Поцелую тебя.

У нее перехватывает дыхание. Воздуха становится мало, словно летишь высоко в облаках и между тобой и безграничным голубым небом нет ничего, кроме нескольких сантиметров металла. По венам растекается радостное возбуждение: я вижу в ее глазах такое же предвкушение, какое испытываю сам.

– Истон… – произносит Хартли, но я не пойму, предупреждение это или просьба.

Да и слишком поздно разбираться. Мои губы уже накрыли ее.

Хартли удивленно вздыхает, но я ощущаю, как она целует меня в ответ.

У меня кружится голова, в животе порхают бабочки, и все из-за этой девчонки. Ее губы нереально мягкие. Я притягиваю Хартли ближе к себе, желая ощутить ее всем телом. Мой язык проскальзывает между ее раскрывшихся губ, касается ее языка, и в этот момент она вырывается из моих объятий.

Все заканчивается так быстро, что я даже глазом моргнуть не успеваю. Меня настигает разочарование, заставляя тихо и хрипло выругаться.

– Почему ты остановилась? – со стоном спрашиваю я.

– Потому что я этого не хочу, – отступая назад, хрипло отвечает Хартли. – Я же говорила тебе: у меня нет времени на отношения. Мне это неинтересно.

– Но ты поцеловала меня в ответ, – я не отступаю.

Мой пульс все еще бешено колотится от этого возбуждающего поцелуя.

– Минутная слабость. – Она дышит с большим трудом. – Не знаю, как мне еще сказать тебе, Истон. Я не хочу встречаться с тобой.

Я проглатываю разочарование. Не понимаю эту девчонку. Зачем тогда целовать меня в ответ? Минутная слабость? Ага, десять раз! Я ей нравлюсь. Ее тянет ко мне. Так почему нам не сделать это?

«Сделать что?» – спрашивает внутренний голос с издевкой.

Этот вопрос заставляет меня задуматься… зачем я здесь. Чтобы переспать с Хартли или чтобы по-настоящему встречаться с ней? Вообще в выпускном классе я хотел лишь играть в футбол и не заморачиваться на отношениях с девушками. Есть куча девчонок, с которыми я могу переспать, но почему-то меня тянет к Хартли, так, как не тянуло ни к кому и никогда. Что-то в ней делает меня счастливым, если она рядом.

И тут мне в голову приходит совершенно сумасшедшая мысль.

– А если мы будем друзьями? – медленно выговаривая слова, спрашиваю я.

Хартли, кажется, ошарашена этим вопросом.

– Что?

– Если мы будем друзьями? Слово такое, из шести букв, обозначает людей, которые приятны друг другу.

– Я знаю, кто такие друзья. Я просто не понимаю, что ты говоришь.

– Я говорю, что мы должны стать друзьями. Раз ты не хочешь встречаться со мной и все такое. – Я подмигиваю. – Либо так, либо я буду приставать к тебе и пытаться поцеловать.

Хартли раздраженно вздыхает.

– Почему мне нужно обязательно выбирать из этих двух вариантов? Третьего не дано?

– Нет. – Я криво усмехаюсь. – Давай же, Хартли Дэвидсон…

– Хартли Дэвидсон?

– Я придумываю тебе прозвища. У лучших друзей всегда есть прозвища друг для друга. – Я засовываю руки в задние карманы джинсов. – Если честно, мне эта идея нравится. Если уж нам не суждено встречаться, то хотя бы будем друзьями. У меня никогда не было по-настоящему близкого друга женского пола, так что это еще будет и отличный жизненный опыт.

Хартли снова опускается на диван.

– По-моему, у тебя уйма друзей.

– Нет, – выпаливаю я.

И тут же жалею, потому что кто тогда Элла и Вэл? Братья не в счет: они всегда были в моей жизни. Я считаю их друзьями, но кровные узы не оставляют никакого выбора. Зато дружба с Эллой и Вэл – только мой выбор.

Я поясняю:

– У меня есть друзья, но их немного. И я хочу еще одного друга. Кое-кого по имени Хартли Райт.

Она закатывает глаза.

– Теперь я должна сказать, что хочу дружить кое с кем по имени Истон Ройал?

– Ага. – Мой энтузиазм растет. – Мы будем вместе тусоваться после тренировок, делать домашку по математике. Не буду хвастаться, но у меня вся эта школьная фигня получается отлично, если я не ленюсь.

– Школьная фигня, – сухим тоном повторяет Хартли.

– Ну да. Вообще-то… – Немного помолчав, все-таки решаю признаться: – Вообще-то, я очень умный.